Изображение создано при помощи модели Шедеврум
Написать научно-популярную книгу, которая вызовет у читателей интеллектуальный экстаз, будет суперсодержательной и притом музыкально-легкой по изложению, – мечта многих ученых и популяризаторов науки. А если в вашем активе – еще и знание тайных рычагов креативности, у вас точно получится резонансная работа. Как создавать ясные и глубокие тексты, как без травм бесконечно полировать нарратив и в чем здесь может помочь ИИ, в проекте IQ Media «Пишу легко» рассказывает наш постоянный колумнист, поэт, художник, психолог, исследователь творчества Анатолий Хархурин.
Предыдущие материалы проекта:
Анатолий Хархурин
Доцент Департамента психологии факультета социальных наук НИУ ВШЭ, директор Лаборатории языковых, межкультурных и творческих компетенций, руководитель проекта «Ключи к полилингвальному, межкультурному и творческому образованию» в Научном центре мирового уровня «Центр междисциплинарных исследований человеческого потенциала»
Содержание:
– Начнем с главного: зачем писать книгу?
– Книга для меня – это научная и творческая составляющая работы. Я писал научные книги и в свое время издал сборник стихов. Почему я это делаю? Есть немалый объем накопленных знаний, который я хочу в законченной форме транслировать на публику, поделиться.
Научно-популярная книга, которую я сейчас пишу (уже есть первый драфт, но появится и второй), будет о креативности. Ее цель – рассказать читателю об огромном наборе знаний о творческом мышлении, но не в научном ключе, хотя даже такого на русском языке нет (последний учебник по теме вышел в конце 2000-х – «Психология креативности» американо-французского исследователя Тодда Любарта в переводе коллеги Дмитрия Люсина, но это был именно учебник).
Креативность – у всех на слуху. Все повторяют: «Креативность и инновации, инновации и креативность». Но что такое креативность, мы на самом деле толком не знаем.
Психологии креативности – ровно 75 лет. В 1950-м году, став президентом Американской психологической ассоциации, Джой Пол Гилфорд в инаугурационной речи сказал: «Давайте изучать креативность». Недавно в Больцано (Италия) прошла конференция Международной ассоциации креативности и инноваций – огромной организации, где все занимаются креативностью. Моя недавняя статья о кибер-креативности (творческом взаимодействии человека и ИИ) написана совместно с коллегами из этой ассоциации. Иными словами, очень много людей занимаются креативностью. К ней существует много разных подходов. Но на русском языке их никто не собрал и не представил в книге. На русском языке ничего подобного нет вообще – чтобы человек со знанием дела рассказал про креативность.
Для меня принципиально важно, чтобы книга была написана на русском языке: отечественный читатель не всегда имеет доступ к англоязычной литературе на тему креативности.
В книге я выбрал не формальный подход (теория раз, теория два, теория три), а, скорее, личный. Это мой взгляд на креативность. Масса коллег со мной в чем-то не согласятся, но книга моя, и я позволяю себе об этом рассказать.
– В какой момент вы сказали себе: «Анатолий, пора писать книгу»? Накопилась критическая масса знаний?
– Сначала расскажу про научную книгу. Я тогда работал в Эмиратах, а там летом очень жарко, и я на это время уезжал. Я снял квартиру в городке Бардолино на озере Гарда. У меня там были друзья, мы отдыхали. И в какой-то момент я сидел на балконе и понял, что те исследования, которые я проводил до сих пор, нужно оформить во что-то законченное. И тем летом я сделал полный план книги, которая спустя пару лет вышла в одном британском издательстве.
А про книгу о креативности тоже есть история. Когда-то давно я написал статью про трансцендентную природу креативности (я познакомился в свое время с людьми из трансперсональной психологии, выступал на их конференциях с этими идеями, получал хороший фидбэк), но статья была ужасно громоздкой. Я отправил ее в журнал, и он дал мне обратную связь. И, когда я начал размышлять о том, как мне переделать текст, вдруг родилась идея, что здесь так много интересного материала, что его можно развить в книгу про трансцендентность. А потом все как-то пошло, пошло, и я подумал: «А что ограничиваться этой темой? У меня есть много других интересных тем». Статьи, опубликованные на IQ Media, соответствуют главам книги.
А сами идеи возникали, когда я писал научные статьи, проводил исследования, делал выставки и перформансы. И идеи накапливались. Постепенно они стали разрастаться и облекаться в главы монографии.
Плюс к этому, параллельно я стал писать для IQ Media. И иногда статья в бренд-медиа ВШЭ опережала главу, а иногда – наоборот. Так или иначе, появлялась какая-то идея, искра, она расширялась, и в итоге «из искры разгорелось пламя» – книга из 20 глав.
– Книге всегда предшествует план? Иногда авторы говорят, что пишут интуитивно, без четкой структуры.
– Я не верю в интуитивное написание ни в науке, ни в искусстве, ни в литературе. С малой формой, со стихами я могу поверить, что они рождаются на вдохновении. Так, когда я писал стихи, они у меня начинались с гула в животе. Помню, как, живя в Голландии, я ехал в автобусе из университета в общежитие и вдруг почувствовал гул в животе. И, пока я шел до дома, гул поднялся вверх и превратился в слова. Я запомнил этот момент.
Со стихами я могу поверить в интуитивное написание. Но любая большая форма требует четкого плана.
До того, как начать писать книгу, я сделал план. И его стал отправлять специалистам для обсуждений. За время написания книги этот план уже видоизменился: есть новые главы, какие-то главы я соединил и пр. Когда я начал писать первую главу, у меня уже было представление о структуре книги.
– Некоторые авторы показывают бета-ридерам готовый драфт текста. А вы направляете план книги?
– Это не совсем бета-ридеры, а, скорее, редакторы. Началось все вообще так – мне написали из АСТ: «Не хотите издать у нас книгу?». Я потом стал еще обращаться – на стадии плана – к другим издательствам. Они дали фидбэк – кто-то сказал, что им это не подходит, не совсем их тематика и пр. На сегодня у меня есть первый драфт, и я его буду переписывать: он получился тяжеловатым. Чтобы он был легче, это надо переделать.
– Нужно упростить нарратив или содержание?
– Именно нарратив: надо добиться легкости языка. Один из удачных примеров такого авторства – современный немецкий философ Рихард Прехт, автор множества научно-популярных книг («Любовь», «Я – это я? И если да, то насколько?..», «Поиск потерянного смысла»). Я читаю его, слушаю аудиокниги. Иногда иду по парку, слушаю его и в голос смеюсь, а он ведь пишет о науке! И пишет так, что зачитываешься и заслушиваешься.
– Какое удовольствие должен получить читатель от книги – эстетическое, интеллектуальное?
– Если мы говорим про художественную литературу, то там одни критерии, если про научную литературу, то – другие, если про научпоп – третьи. Для меня художественная литература – Владимир Набоков. От чтения его произведений, от того, как он работает со словом, образом, получаешь эстетический оргазм. Хорошую научную литературу читаешь – и получаешь интеллектуальный экстаз от научных идей. И эти два фактора заложены в научпопе. В книге «Любовь» Прехт смешивает научные исследования и псевдонауку. И я читаю, и, что называется, «от радости в зобу дыханье сперло»: как классно автор смог донести идеи! Ты получаешь интеллектуальный и эстетический экстаз. К такому научпопу я хотел бы прийти.
– У каждого автора – свой камертон для настройки нарратива. Есть рецепт – читать прозу Пушкина, чтобы получился ясный, чистый, остроумный нарратив. Кто-то читает Набокова, впитывая его синестезию. Какой камертон у вас? Ведь важно поймать ритм изложения. Это требует «музыкальной» работы с текстом.
– Согласен с вами. Интересно, что я этим не пользовался, а сейчас слушаю вас и понимаю, что с этого и надо будет начинать. Это то, чего мне не хватало. Буду так писать второй драфт. Ведь в первом я собирал информацию, было важно собрать цельную структуру, наполнить идеями, сделать переходы между ними. А язык нужно переписывать, и я, скорее всего, воспользуюсь вашим советом. Я буду читать, наверное, Прехта.
– Писательский блок, страх чистого листа существует? Или это миф?
– Моя любимая тема. Я писал о прокрастинации в статье «Как терять время креативно». Я периодически живу с этим состоянием. Я прекрасно знаю свои настроения в этот период, знаю, что они проходят, поэтому зачем из-за этого переживать? Когда я вхожу в ноль – это фрустрация, и она тоже помогает творческому процессу, поэтому у нас даже есть термин – «креативная фрустрация».
Да, это страшная вещь – пустой лист, пустой холст. С этим нужно научиться жить. Сейчас ИИ очень помогает. Ты с ним начинаешь общаться. Он не может написать за тебя большой качественный текст, его все равно нужно перерабатывать. Но умный алгоритм все равно – помощник. И лучшего собеседника в мире не найти. У меня есть товарищ, который общается с ним как с психологом. Я ему говорю: «Пойди к психологу». А он: «Зачем? У меня ChatGPT есть». Мы сейчас, конечно, шутим, но на самом деле такие практики опасны. ИИ нередко дает неправильные советы. Но просто поболтать, как за чашечкой кофе, – прямо отлично. Ты ему говоришь, что хочешь написать книгу о креативности, и он сразу накидывает тебе идеи.
Идеи искусственного интеллекта могут быть так себе. Но, когда вы их читаете, у вас запускаются какие-то свои процессы, и у вас уже не пустой лист. Страх чистого листа ушел с появлением ИИ.
– Многие мучительно бьются над самым началом книги: как завлечь читателя? Это отбирает массу сил и тормозит создание текста. Может быть, книгу писать с середины, а первое предложение родится потом?
– Первое предложение обязательно родится. Но я сторонник структуры в книге или статье. Если есть структура текста, это главное. Действительно, книгу можно начать писать с середины, а первое предложение может быть сначала самое тупое, потому что все равно ты потом его перепишешь. У меня есть статьи, у которых было девять драфтов. У научной книги было три полных драфта. У научно-популярной книги будет минимум два драфта. Естественно, когда я писал первый драфт, то понимал, что все будет переписано, поэтому не особенно переживал по поводу слов. Хорошо бы, чтобы ИИ помог подредактировать, но, к счастью для вас, редакторов, работу редактора никто не отменяет, потому что искусственный интеллект не сможет за вас отполировать текст. Слава Богу, у нас есть талантливые редакторы. Я бы не смог сделать то, что вы делаете с моей колонкой, без вас. Это классная коллаборация.
– Спасибо! У нас есть целая сокровищница материалов о креативности. Но вернемся к цепи событий. Вы написали драфт, отправили в издательство для получения фидбэка, он возвращается. Каковы ваши действия дальше?
– Разные издательства по-разному работают. Кому-то достаточно синопсиса. Кому-то нужна первая глава. Кому-то содержания достаточно, кому-то нужен целый манускрипт. «Студия Артемия Лебедева» захотела всю рукопись сразу.
– Важно сначала самому критически посмотреть на текст или дать кому-то еще?
– Да, сам критически смотришь на текст. А чужие критические комментарии на первом этапе могут сбить меня с идей. Я не буду уверен, правильно ли я думаю. Поэтому сначала я смотрю текст сам. Могу написать два драфта, и, если второй драфт мне нравится, я направлю его редакторам.
– Вы включаете правило «Торопись медленно»? Не спешите с текстом?
– Здесь важно, у кого какие цели. Я не буду писать вторую книгу о креативности – это будет первая и последняя. Поэтому я совершенно не спешу. Хотя никогда не зарекайся, – я вот тоже думал, что вторую научную книгу не буду писать, а прошло каких-то 15 лет, и я уже начал вести переговоры с издательствами о публикации второй.
– Некоторые комментарии бета-ридеров могут деморализовать автора. На стадии драфта он особенно уязвим. А ведь он должен верить, что он прав.
– Не люблю я об этом говорить, но, думаю, у любого автора были моменты, когда его кто-то сильно демотивировал. У меня тоже есть такой человек. В самом начале творческой карьеры я отправил стихи одному известному редактору литературного журнала. И он мне ответил, чтобы я больше не писал никогда. Прошло уже тридцать с лишним лет, а я этого не могу забыть. Однако это меня не остановило, но таков уж мой характер. Я был 20-летним парнем, только приехал в Голландию и писал свои первые стихи. Этот человек мог критиковать, но то, как он это сделал, было унизительно. Мне на первом этапе точно не нужна критика. Потом, когда я уже закончил драфт, можно критиковать, спорить и пр. Второй драфт отправлю уже редактору и издательству. Если они мне его вернут и скажут: «Переписывайте», я готов буду переписать.
– А как быть с демотивацией, когда вам сбивают настрой?
– Кстати, в науке такое тоже бывает, но редко. Мой первый драфт научной книги получил негативную рецензию. Может быть, у рецензента были какие-то личные проблемы. Обычно в научной литературе пишут очень корректные рецензии. Я потом послал драфт в другое издательство, и они быстро напечатали книгу. Что касается художников, то они тоже могут опустить ниже плинтуса. А в литературе рецензенты бывают просто злобные. Снобизм там доходит до невероятных размеров. На мой взгляд как психолога, в творческой среде много людей с заниженной самооценкой, и покритиковать кого-то – прекрасный повод поднять свою самооценку за счет другого. В литературе этим активно пользуются.
– Значит, у автора должна быть стойкость, убежденность в своей правоте.
– Конечно, это очень важно. В одной из моделей креативности есть такой подход к изучению этого феномена – называется persuasion («убедительность») – насколько ты способен убедить других людей, что ты не верблюд. Это невероятно важно – продвигать свою работу, доказывать ее значимость, но не у каждого есть для этого стержень. Когда мне приходит рецензия, сначала она несколько дней лежит, и я даже не смотрю на нее. Потом я ее просматриваю, бешусь («Я ж написал гениальную статью, а ты ничего не понял»), ругаю рецензента. Даю себе время, чтобы выпустить пар. И только через неделю я возвращаюсь и начинаю внимательно читать. Первые эмоции уже схлынули, и ты уже можешь с этим работать – вчитываться, вдумываться. Мне ужасно везет с рецензентами: практически не было случаев, чтобы была пустая рецензия. Ты видишь, что рецензенты реально помогают улучшить работу.
– Креативность – такая же неисчерпаемая тема, как Шекспир. Кто-то скажет о вашей книге: «Какая дерзость! Как он раскроет эту глубочайшую тему? Да это вызов!». Как ответите скептикам?
– Самый простой ответ – мой опыт. Я больше 30 лет занимаюсь как креативной практикой, так и креативными теориями, и у меня абсолютно нет страха: я четко знаю, на что способен, а на что – нет. Я не претендую на то, чтобы охватить необъятную область. Моя книга – это мой индивидуальный подход. Я уверен в своих возможностях. Мой опыт и знания позволяют мне делать такие заявления.
Знаете, в Берлине в Университете искусств (Universität der Künste Berlin, или UdK Berlin) есть факультет, куда принимают людей других профессий (ученых, адвокатов и пр.). Смысл в том, что человек вносит свой накопленный опыт в новую область.
Для креативности всегда ценно, когда ты можешь смотреть за пределы области, в которой работаешь.
Даже есть термин – contrarians: это те, кто всегда противоречит. Как в мультике – «Баба-яга против». В креативных командах должен быть такой человек. Зачастую он приходит как раз из другой сферы. Ты сидишь и работаешь над каким-то визуальным объектом, а тут приходит айтишник и говорит: «Что за чушь?». И его мнение дает толчок для новых идей.
– Попытка объять необъятное обычно неконструктивна?
– Да. Я готовлю для IQ Media статьи про образование и как раз пройдусь по тем учителям, которые себя позиционируют как всезнайки. Это самая большая беда для этих учителей. Они учат, учат, но наступает момент, когда ученик задает вопрос, а преподаватель не знает ответа. И эти преподаватели боятся сказать: «Я не знаю». Для учащихся это всегда сигнал, и обычно доверие к такому преподавателю падает.
В Амстердаме я изучал русскую филологию. И у нас был пожилой преподаватель, голландец, который читал курс современной русской литературы и постоянно попадал впросак. В нашем университете была шикарная библиотека русской литературы, и мы, студенты, много читали. И ты задаешь преподавателю вопрос (а он приходил на лекцию со своими пожелтевшими записями), и он явно плывет, но хочет показать себя всезнайкой.
То же самое и в научно-популярной литературе. У меня, конечно, и мысли нет, что я исчерпаю тему креативности до дна. Когда я менял количество глав, то тщательно прислушивался к своему внутреннему голосу: нужно мне это сказать или это может сказать кто-то другой? Какие-то темы я затрагиваю, а какие-то – нет. И не претендую на всеохватность.
– Когда вы пишете журналистскую колонку, это помогает вам как исследователю, автору текста, скажем, переставить акценты, что-то переосмыслить? Полезен ли ваш журналистский опыт?
– Очень. Я рад тому, что у меня появилась такая возможность. Колонка – малая форма. Для меня это как стихи, когда ты высказываешь эмоции в каком-то небольшом стихотворении, и у тебя абсолютно законченная работа. Ты садишься и быстро это делаешь – и достаточно быстро видишь результат. То же самое с колонкой: ты можешь взять идею и быстро проверить фидбэк. Журналистский опыт хорошо помогает структурировать текст. Из колонки легче делать главу: вся структура у тебя уже есть.
– Замечали ли вы такой эффект: утром преподаете, а вечером гораздо легче пишете текст? Речь настроена, налажена.
– Когда я писал, я не преподавал (я не очень много преподаю). Я стараюсь разделять разные виды деятельности. Когда я буду преподавать, я не буду ничего писать. Я так организовываю свое время: один день – один вид деятельности.
– Написание книги требует глубокого погружения?
– Для меня это очень глубокое погружение. Стараюсь в этот период не заниматься ничем другим. С искусством – то же самое. Для меня это работа – создание серии картин или написание статьи. Это моя специфика. И, как человек, который всегда работает в своем режиме, я сам себе устанавливаю сроки.
– Допустим, вы работаете над книгой с девяти до шести. Тут, конечно, есть фактор долженствования («Надо-надо»). Но написание книги в целом – удовольствие? Иначе вряд ли можно достичь погружения.
– Я никогда не работаю над тем, что мне неинтересно. Я считаю, что если человек следует своему зову, своим желаниям, то у него все складывается. Надо специально это исследовать. Внутренний голос – очень важный элемент не только в творчестве, а вообще в жизни человека, когда ты делаешь то, что тебе нравится.
– Получается, надо знать свою идентичность, свое «я».
– Мы как раз с этого начинали. Наше потерянное «я» надо сначала найти. Обычно в силу нашего воспитания, особенно советского, нам навязывают какие-то поведенческие паттерны и карьерные траектории, и нужно уйти от них. Как говорил австрийский психоаналитик Отто Ранк, «учиться разучиваться». Сначала ты должен понять, что то, как ты живешь, – это не то, кто ты есть. Надо себя спросить: «Чего я хочу на самом деле?». Потом копаешься в себе. Например, с помощью «утренних страниц» (дневниковых записей: каждое утро после пробуждения надо писать от руки три страницы – выражать все, что приходит в голову: мысли, переживания, планы и пр.). Вообще писателю это полезно. Узнаешь себя и то, чего ты действительно хочешь.
– Книга – тоже самопознание. Работая над ней, вы лучше узнаете себя.
– Главный мой тезис: творчество – это путь самопознания. Это как раз аспект аутентичности, о котором я писал для IQ Media. Почему я не спешу c публикацией книг? Для меня их ценность – именно в самопознании.
Я работаю в своем режиме. Мне удается самому формировать свой день. Мое время принадлежит мне.
– По сути, вы свободный художник. У вас есть возможность распоряжаться своим временем.
– Да, но свободный художник должен быть с хорошей зарплатой. По-другому – не согласен. Это моя самая большая удача в жизни, что я действительно пошел в академию, что я могу, имея нормальный доход, распоряжаться своим временем.
– Это счастье, когда можно делать то, что нравится, и вам еще за это платят деньги.
– В принципе, зарплата – про то, что ты делаешь то, что кому-то нужно. При этом нужно четко разделять профессию и хобби. Хобби – это то, что доставляет удовольствие тебе, а профессия – то, что доставляет удовольствие твоему работодателю (я в декабре напишу про это колонку). Когда это совпадает – это счастье. Когда не совпадает, это не значит, что тебе не повезло. Ты просто знаешь, что умеешь делать хорошо что-то, что востребовано (тебе платят зарплату), и ты также умеешь делать что-то еще, за что зарплату не платят, но зато ты можешь делать это для себя.
Если вас интересует, как развивать креативность и формировать личность, которая готова генерировать идеи и справляться с нетривиальными задачами, можно пройти курс повышения квалификации «Творчество рождает творца» Лаборатории языковых, межкультурных и творческих компетенций НИУ ВШЭ. С другими программами лаборатории можно ознакомиться здесь.
В подписке — дайджест статей и видеолекций, анонсы мероприятий, данные исследований. Обещаем, что будем бережно относиться к вашему времени и присылать материалы раз в месяц.
Спасибо за подписку!
Что-то пошло не так!
