Работа профессоров вузов подчас регламентирована до предела – так, что пространства для академической свободы не остается. При этом достучаться до университетской администрации с проблемами и рациональными предложениями трудно – слишком далека она от вузовского народа. Часть сотрудников университетов лишь имитируют работу, да и сами кафедры напоминают мини-Госпланы, без устали картируя свою деятельность, но не добиваясь результатов. Студенты идут в вузы не за знаниями, а за дипломами. Общество следит за всеми этими перипетиями и ужасается ситуацией в образовании и науке. Рисуя такую апокалиптическую картину, завкафедрой управления миграционными процессами и региональным развитием Государственного университета управления, профессор Евгений Балацкий несколько гиперболизирует проблемы и сгущает краски.
Однако это вполне понятно в рамках жанра социологической публицистики, к которому относится его статья «Истощение академической ренты», опубликованная в журнале НИУ ВШЭ «Мир России», № 3 за 2014 год. За наиболее категоричными обобщениями скрывается крайняя озабоченность эксперта ситуацией в ряде вузов.
Радикальный диагноз, который исследователь ставит академическому сектору, выглядит так: творчество в вузе превращается в рутину, образование – в фикцию, академическая свобода – в формальное понятие, преподаватели – в подотчетный всем «персонал», а наемные вузовские менеджеры – в равнодушных «варягов».
Можно спорить о том, насколько распространены все эти явления. Но не вызывает сомнений тот факт, что они действительно существуют и влияют на состояние российской науки.
«В мире накопилось слишком много ненужных знаний... тем не менее, воспроизводство этих знаний продолжается», – заявил Балацкий. В этой обстановке приходится искать новые методы отделения «зерен» от «плевел», хороших ученых – от плохих, поясняет эксперт. Однако эти методы нередко малопродуктивны, а зачастую и нелепы для академической среды.
Так, проверка «сверху» дисциплины преподавателей унижает их и разрушает доверие между ними, студентами и администрацией. Удовлетворение от творчества у профессоров уходит из-за введенной потогонной системы – колоссального роста педагогической нагрузки и отчетности.
Не удивительно, что профессор-исследователь в глазах современного студента оказывается «нонсенсом», комментирует Евгений Балацкий. Для исследований у преподавателей почти не остается ни сил, ни времени.
По сути, в такой обстановке бюрократической лихорадки ученые теряют мотивацию к работе. Именно ее, прежде всего, подразумевает эксперт под «неденежной академической рентой». Ведь отдача от накопленных знаний и научных открытий выражается не только в надбавках к зарплате (за ученую степень, например), но и в нематериальных дивидендах. К ним относятся возможность творчества (исследований), признание среди коллег (в том числе появление последователей), академическая свобода и высокая репутация.
Все эти составляющие академической ренты и оказываются, по мнению эксперта, под ударом.
Казалось бы, шокирующее заявление. Но автор статьи логично поясняет его. После того как в 2013 году началось «обвальное высвобождение работников высшей школы», аудиторная нагрузка на оставшихся преподавателей неимоверно выросла. Результатом таких изменений «стало полное уничтожение творческого начала в работе преподавателя». В итоге «профессор превратился в попугая, который вынужден бесконечно часто повторять ранее заученный материал», пишет эксперт.
Естественно, что рост нагрузки шел за счет сокращения иных видов академической занятости профессоров. Частично это было связано с тем, что чтение лекций – наиболее легко контролируемый вид деятельности ученых. Как ни парадоксально, в таком контексте остальная работа признается «эфемерной».
Однако что не «эфемерно», так это, видимо, отчеты. В вузах появилась гипертрофированная система «рапортов». Преподаватели постоянно планируют свою деятельность и отчитываются о ее результатах. Кафедры неустанно заняты выработкой «дорожных карт», но на качество их работы это едва ли влияет.
Академическое признание, уважение к вузовским профессорам также во многом подорвано, полагает Балацкий. И дело не только в небольшом размере университетских зарплат и «непрестижности» профессии преподавателя, но еще и в отношении студентов к своим педагогам. Учащиеся не признают высокого статуса профессоров, не видят в них специалистов высшего класса. Более того, молодежь нередко убеждена в том, что незаурядному человеку не место в университете, а талантливые ученые должны идти в другие сферы – к примеру, в бизнес или на госслужбу.
Администрация вузов нередко отчуждена от сотрудников, причем так, что к ректору на прием порой вынуждены заранее записываться даже завкафедрой и деканы. У некоторых ректоров есть личная охрана, в сопровождении которой они перемещаются по университету. Разговор с первым лицом вуза с глазу на глаз часто затруднен: многие вопросы решаются через помощников.
В таких условиях у сотрудников университета развивается либо чинопочитание, либо пренебрежение к вузовской администрации. «Ректор начал восприниматься как очередной наемный менеджер, который поставлен учредителем для выполнения «грязной работы» – подготовки отчетности, увольнения лишних сотрудников», – пишет Балацкий о подобных казусах.
Под этим видом вузовских «дивидендов» автор статьи подразумевает возможность сохранить работу в долгосрочной перспективе. Университетская занятость всегда была достаточно стабильной, и многие сотрудники вместо выхода на пенсию могли плодотворно трудиться и в преклонном возрасте. Однако и этот вид ренты – своего рода буфер безопасности – уходит.
Дело в том, что многие вузы отказались от долгосрочных (3-5-летних) контрактов с преподавателями и перешли к краткосрочным договорам сроком на один год. «Тем самым администрация вузов официально сняла с себя обязательства по предоставлению работы своим сотрудникам», – полагает Балацкий. Эксперт делает довольно категоричный вывод: «Начиная с 2014 года, вузы потеряли свое преимущество стабильной работы по сравнению с другими компаниями. Они превратились в чисто рыночные структуры».
Принципы, положенные в основу работы академических организаций, оказались перечеркнутыми, убежден исследователь. Чтобы реанимировать академическую ренту, а значит, и мотивацию университетских сотрудников, нужно изменить модель преподавательской деятельности, полагает он.
Прежде всего, преподавание, по мнению Балацкого, должно быть «редким событием»: максимум одна – две лекции в неделю. Преподавание – лишь вспомогательная работа, аргументирует эксперт.
Второй аспект: преподавание должно сочетаться с активной исследовательской деятельностью. Нужно добывать новые знания и передавать их молодежи.
Третий момент состоит в том, что необходима хорошая оплата преподавательского труда.
И, наконец, преподавание, по словам автора статьи, возможно только в подготовленной и мотивированной аудитории. Иначе знания рассеиваются в пустоту, уверен эксперт.
Разумеется, есть университеты, в которых ситуация намного лучше описанной в статье, и с восстановлением академической ренты у них особых проблем не возникнет, добавляет исследователь. Однако большинству вузов, по мнению Балацкого, придется серьезно потрудиться, чтобы снова сделать академическую работу привлекательной.
См. также:
Университеты нельзя оценивать с позиций бизнеса
Университет служит инкубатором для среднего класса
Интернет станет главным помощником в деле самообразования
Онлайн-курсы усиливают эффект глобализации
Мобильность студентов возрастет
Борьба с коррупцией служит условием выживания вузов
Канада создаст оазис для иностранных студентов
Глобализация вузов модернизировала экономику Китая
Вузы США в Азии могут утратить идентичность
Студентам нужна помощь, а не отчисление
Новые технологии изменят университеты
Университеты должны ориентироваться на экономику будущего
В подписке — дайджест статей и видеолекций, анонсы мероприятий, данные исследований. Обещаем, что будем бережно относиться к вашему времени и присылать материалы раз в месяц.
Спасибо за подписку!
Что-то пошло не так!
