Видеть, как Кандинский: синестезия и «вибрации»

Цвета и формы могут звучать, вибрировать, создавать яркие тактильные ощущения. Это особое, синестетическое восприятие мира. Кстати, очень творческое, – проверено на художнике Василии Кандинском, композиторе Александре Скрябине и не только на них. Как эта особая чувствительность к визуальным элементам становится источником творчества, в новой колонке проекта «Одиссея креативности» рассказывает художник и исследователь творческого мышления Анатолий Хархурин.   

Содержание: 

• Квадрат, круг и треугольник
• Взаимный отклик форм и цветов
• Творческая настройка мозга
• От патологии – к дару

Квадрат, круг и треугольник

Проведем маленький психологический эксперимент. Какого цвета треугольник? Сильно не думайте, – просто назовите, как чувствуете. А круг? А квадрат? Если у вас получились желтый треугольник, красный квадрат и синий круг – поздравляю: вы либо синестет, либо учились в знаменитой архитектурно-художественной школе Баухауз. Если нет – вы в хорошей компании: большинство людей тоже выбирают другие соответствия.

В книге «О духовном в искусстве» Василия Кандинского – манифесте его творчества – утверждается, что искусство должно исходить не из внешнего подражания реальности, а из внутренней духовной необходимости художника. (Не напоминает ли это наши рассуждения о духовном начале в творчестве?). Художник – медиум, через которого высшие духовные силы общаются со зрителем, он флейта, в которую дуют свыше. И тогда цвет и форма становятся «клавишами», воздействующими на душу. Они дают эмоциональное и духовное звучание.

По Кандинскому, острота угла и температура цвета обладают звуковым и эмоциональным эквивалентом и вызывают определенные вибрации души. 

Понятно, что эти характеристики не имеют отношения к физической температуре, но связаны с направлением действия цвета и тем, какое внутреннее движение он вызывает. 

• Теплые цвета, скажем, желтый, оранжевый и некоторые оттенки красного, стремятся наружу, создают ощущение приближения, возбуждают, активизируют.
• Холодные цвета, такие, как синий, фиолетовый и некоторые вариации зеленого, наоборот, отдаляются от зрителя, несут покой, погружение и глубину.

То же самое с углами. Острый угол – теплый, прямой – холодный, а тупой – пассивный, «молчаливый». А значит, и формы, составленные этими углами, имеют внутреннюю температуру. Треугольник с тремя острыми углами – теплый, квадрат (четыре прямых угла) – уравновешенный, а круг (без углов, чистая плавность) – холодный.

Синестезия – чудо нашего мозга, при котором стимуляция через один сенсорный канал вызывает автоматическую непроизвольную реакцию в другом. Например, человек слышит звук и видит его цвет, читает текст и чувствует запах.

Это не метафора, а реальное восприятие. Синестет буквально видит «желтую пятницу» или слышит «синий ре». 

Взаимный отклик форм и цветов

Теория соответствия Кандинского постулирует сочетание базовых форм и цветов. Резкие цвета звучат ярче в острых формах, а глубокие – усиливаются округлыми формами. Поэтому:

• Треугольник становится желтым – теплым, активным, который вырывается наружу, беспокойный, как жар солнца. 
• Круг оказывается синим – холодным, погруженным в себя, он втягивается внутрь, создает чувство спокойной бесконечности, как небо ночью. 
• А квадрат – красный, сбалансированный и энергичный. Он не уходит вглубь, как синий, не вырывается наружу, как желтый, а движется вперед – уверенно и мощно.

Многие художники и дизайнеры не соглашались с этим законом соответствия. Мое эмпирическое исследование тоже не нашло ему подтверждения. Но и Кандинский, хотя преподавал эту теорию в Баухаузе, не настаивал на ее научной неоспоримости. Для него она была основана на схожем с музыкальным тоном «внутреннем звучании» форм и цветов, на его личном духовном опыте. Возможно, этот опыт был связан с синестезией художника: способностью ощущать цвета как звуки и формы как вибрации.

Как это происходит? Не погружаясь в нейрофизиологические глубины, просто руководствуясь логикой, дадим ответ на этот вопрос. 

Творческая настройка мозга

Предположим, человек слышит музыку (или звук). Акустическая информация идет из уха через полмозга в височную долю, где находится слуховая кора, – там она и обрабатывается. 

Но теперь представим, что по дороге, через сложную систему нейронных связей, эта информация вдруг отклонилась от курса и пошла в затылочную долю, где находится зрительная кора. И вуаля – человек не только слышит, но и видит. 

Аудиовизуальная синестезия была у многих композиторов. Например, у Александра Скрябина каждая тональность вызывала ощущение определенного цвета. Он даже использовал цвето-орган во время исполнения музыкальной поэмы «Прометей (Поэма огня)».

Это достаточно редкое явление, которое наблюдается лишь у 1% (в зависимости от модальности синестезии, до 4%) людей. Оно объясняется дефицитом тормозной фильтрации сигналов в так называемых релейных зонах, которые принимают, обрабатывают и передают сенсорную информацию из одного участка мозга в другой. 

Так, таламус, расположенный глубоко в центре мозга, принимает почти всю сенсорную информацию (зрение, слух, осязание, вкус), модулирует, фильтрует и интегрирует ее, направляя в соответствующие области коры головного мозга. Если нарушается его функция фильтрации или он недостаточно избирательно распределяет входящие сенсорные потоки, это может привести к перекрестной активации сенсорных областей, то есть к синестезии.

От патологии – к дару

Аудиовизуальная синестезия была и у Кандинского, Он писал, что «желтый звучит, как труба», а «синий – как орган или виолончель». В «Композиции VII» живописец попытался перевести свой музыкальный опыт в визуальный. (Любопытно, у меня сохранилась редкая кассетная запись виолончелистки Франсез-Мари Уитти, которая импровизирует, глядя на картины в Гаагском муниципальном музее, среди которых есть и работа Кандинского.) 

Возможно, специфика работы мозга Василия Кандинского привела к необычному видению цвета и формы, что, в свою очередь, стало основой его теории соответствия.

Нужно заметить, что, поскольку речь идет о нарушении в работе мозга, долгое время синестезия считалась патологией. Однако с конца XX века благодаря новым исследованиям в нейронауке она стала рассматриваться не как расстройство, а как альтернативная организация мозга. 

Более того, синестезия ассоциируется с креативностью, художественным мышлением и повышенной чувствительностью. Кстати, она чаще диагностируется у женщин и у левшей.

Получается любопытный парадокс: то, что в одних контекстах считалось неврологическим расстройством, в других становится даром – источником креативности.

По сути, все зависит от точки зрения. Для психиатра синестезия была отклонением от нормы, а для художника Кандинского она стала источником вдохновения. Так что, возможно, вопрос не в том, «что у нас в голове», в мозге, а в том, какую музыку мы позволяем ему сыграть или какие картины представить.

Редактировала Ольга Соболевская