28 июня 2021
Советская экономика была плановой, и это общеизвестный факт. Но то, по каким законам она выстраивалась — сегодня, оказывается, вопрос даже для учёных. Экономист и историк Алексей Сафронов изучил особенности работы Госплана СССР в брежневский период и пришёл к выводу, что советская экономика той эпохи во многом была искусством компромиссов и нахождением пределов возможного, а не воплощённой в жизнь моделью из советских учебников по политэкономии. Исследование основано на архивных материалах, а также на интервью с бывшим сотрудником Госплана СССР, профессором НИУ ВШЭ Владимиром Коссовым. Результаты исследования были представлены на семинаре Центра истории и методологии экономической науки НИУ ВШЭ.
Госплан (Государственный плановый комитет Совета министров СССР) действовал в советское время — с 1921 по 1991 годы. Он был одним из ключевых элементов плановой экономики СССР, по его образцу строили управление экономикой и другие социалистические страны.
Плановая экономика — экономическая система, при которой материальные ресурсы находятся в собственности государства и распределяются централизованно. По законам плановой или «переходной» — частично плановой — экономики сегодня живут такие страны, как Китай, Вьетнам, КНДР, Лаос и Куба.
Работа Госплана СССР выстраивалась на основе пятилетних планов, существовавших с 1928 года. За всю историю СССР было принято 12 пятилетних планов и один семилетний. Последняя 13-я пятилетка не была реализована в связи с распадом СССР и демонтажем советской системы.
Несмотря на важнейшую роль, которую Госплан СССР играл в политической и экономической системе СССР, практики его работы до сих пор не вполне исследованы. «Мы все знаем, что в Советском Союзе Госплан составлял пятилетние планы. Но когда я начал интересоваться, как конкретно это происходило, то обнаружил, что подробного описания механизма принятия решений, которые явно надо было принимать во множестве при составлении этих планов — найти не так просто», — рассказал на семинаре Алексей Сафронов.
В большей степени не изучен послевоенный период. Имеющиеся работы, как указал учёный, представляют собой обобщающие публикации, в которых работа Госплана — лишь одна из затрагиваемых тем.
Результаты проведённого исследования позволяют увидеть, что происходило «за кулисами» советского Госплана в брежневский период, как была устроена его корпоративная культура и насколько большую роль играли неофициальные механизмы принятия управленческих решений.
Исследование основано на двух подробных интервью, взятых в 2019-2020 годах у бывшего сотрудника Госплана СССР, профессора НИУ ВШЭ Владимира Коссова. Он проработал в Госплане с 1966-го по 1981 год, что практически совпадает со временем руководства страной Леонидом Брежневым. Большую часть этого периода Владимир Коссов занимал должность заместителя начальника сводного отдела, члена коллегии Госплана СССР. Вкупе с академическим бэкграундом это делает его уникальным источником информации о практиках работы Госплана в позднесоветский период. Кроме того, Алексей Сафронов также использовал архивные сведения из фондов Госплана в РГАЭ (Российский государственный архив экономики). Весь процесс составления пятилетнего плана, включая как формальную, так и неформальную стороны, описан в сжатом виде в препринте Алексея Сафронова.
Госплану СССР в брежневский период отводили преимущественно техническую роль. Ей соответствовал и стиль работы его главного управленца: более 20 лет — в 1955-1957 гг. и в 1965-1985 гг. — дольше любого другого председателя Госпланом СССР руководил Николай Байбаков. Алексей Сафронов отмечает, что, по мнению историка В.Л. Некрасова, Хрущёв выбрал Байбакова как фигуру, не обладавшую политическим весом, «опытного, без амбиций хозяйственника-управленца». До этого Байбаков работал в нефтяной сфере, которую называл делом своей жизни.
Владимир Коссов, лично принявший участие в семинаре, рассказал об эпизоде из жизни Байбакова, когда тот был наркомом нефтяной промышленности. «Тогда речь шла разработке второго Баку (нефтяное месторождение в Татарстане — прим. ред). Я слышал это неоднократно от самого Николая Константиновича: Сталин вызвал Байбакова и его напутствие было таким: “Будет нефть, будет товарищ Байбаков. Не будет нефти, не будет товарища Байбакова”». Нефть пошла, но как рассказал Коссов, Байбаков потом с дрожью в голосе вспоминал о том, как буровики, в основном это были азербайджанцы, замерзали на вышках.
«Можно заключить, что председатель Госплана СССР сформировался в сталинское время как человек инициативный и ответственный, но привыкший скорее отчитываться, чем отчитывать, исполнять приказы вышестоящих органов, нежели участвовать в их разработке», — пишет автор исследования.
«…Коссов подробно описывает случай, когда Байбаков попытался на совещании у председателя Совета министров СССР А.Н. Косыгина провести вопрос о ликвидации дотаций на мясо, из-за которых увеличение производства мяса приводило к увеличению дыры в бюджете, и не был поддержан никем из присутствующих. Аналогично закончилась история, когда Байбаков попытался поднять вопрос о скрытой инфляции. Грандиозный скандал на совещании у Косыгина окончился ничем…»
Характер взаимодействия Госплана СССР с «директивными органами», по свидетельству Коссова, в основном заключался в том, что Политбюро ЦК КПСС на своих заседаниях ставило Байбакову задачи, а он пересказывал их подчинённым и просил просчитать возможные способы решения.
Техническая роль Госплана СССР не могла не оставить отпечаток на его корпоративной культуре, отмечает Алексей Сафронов. Она находила отражение и в госплановском «сленге». «Текстовую часть «Основных направлений социально-экономического развития СССР» на очередную пятилетку иронично называли «молитвами», а людей, которые их писали, — «писарчуками». Сами «писарчуки» про свою работу говорили: «Пишу речи от “Товарищи!” до “Да здравствует!”». Недостатки требовалось подавать как скрытые резервы, а цели на будущее (те самые «молитвы») выбирать как можно более «дешёвые» — чтобы звучало хорошо, а выполнить можно было легко.
Интервью с Коссовым подтверждает, что о политической миссии Госплана СССР говорили только на партсобраниях, но «все понимали — ритуал есть ритуал». «Свидетельства Коссова почти дословно подтверждают концепцию перформативного сдвига А.В. Юрчака (стал важен не смысл слов, а сам факт следования ритуалу, частью которого было их произнесение)», — пришел к выводу Сафронов.
Профессиональная гордость плановиков скорее была гордостью специалистов, которым важно хорошо делать свою работу. Основными «рабочими лошадками», как отмечает Коссов в интервью, были сотрудники в должностях главных специалистов. Каждый из них был докой в своём деле.
«Если, например, в отделе химической промышленности был главный специалист, который отвечал за калийные удобрения, то он реально знал все заводы Советского Союза, которые производят эти удобрения, регулярно туда ездил, понимал какой там уровень технологий и руководящий корпус. Итогом этого было некое неявное знание, что одно задание тот или иной завод потянет, а другое нет», — рассказал Алексей Сафронов.
И в то же время главные специалисты плохо знали мировой опыт. А в спорах со сводным отделом выступали как лоббисты своих отраслей.
Отдельное внимание в исследовании уделено процессу подготовки планов. Архивные материалы свидетельствует, что работа над планом очередной пятилетки начиналась за 2-3 года и проходила большой процесс согласований — свод и балансировку сначала предложений отраслевых отделов, а потом поступивших «встречных» предложений республик и министерств.
Существовало много обстоятельств, которые усложняли своевременную подготовку планов. Например, изменения политических указаний. Летом 1970 года на пленуме ЦК КПСС была принята долговременная комплексная программа развития сельского хозяйства. В результате проект основных направлений нужно было корректировать ещё раз с её учетом. Госплан СССР также получал «мешки писем» от граждан с замечаниями и предложениями, которые обрабатывались в течение нескольких месяцев.
Работа над планом IX пятилетки (1971-1975 гг.) началась 29 декабря 1967 года. Но официально план IX пятилетки оказался утверждён только к концу её первого года.
Отдельная история — процесс доведения планов до исполнителей. Их требовалось физически нарезать на строчки-задания каждому заводу и рассылать по почте. «Сам процесс разрезания таблиц на строчки, упаковки их в конверты, отправки и проверки получения заданий адресатами, по свидетельству Коссова, растягивался на три с лишним недели», — пишет Алексей Сафронов. В результате каждый год, пока не была введена АСПР (автоматизированная система плановых расчётов Госплана СССР), почти весь январь исполнители работали, не зная своих годовых заданий.
И годовые, и пятилетние планы занимали тысячи страниц таблиц. «В предисловии к вышедшей в 1972 году 453-страничной книге “Государственный пятилетний план развития народного хозяйства СССР на 1971-1975 годы” уточнялось, что это “пятилетний план в самом сжатом виде”, в то время как в развёрнутом варианте это многотомный труд», — говорится в исследовании. Только один годовой план в полном объёме, как уточнил Коссов во время семинара, мог достигать в высоту 1,5 метров — из-за выписок, поскольку в Советском Союзе число предприятий насчитывало десятки тысяч.
Все планы — и пятилетние, и годовые — утверждались на заседаниях Верховного Совета. Тем не менее, сами по себе они не были абсолютной догмой. В конце года представители заводов-исполнителей начинали обивать пороги Госплана с просьбами скорректировать (снизить) планы. «Они являлись с бумагами, смысл которых состоял в том, чтобы перенести сроки и уменьшить объёмы. Этот процесс назывался движением декабристов», — рассказал Коссов. Снижение планов облегчало процесс их выполнения и давало возможность получить премии. Проблема необоснованного снижения планов даже стала завязкой для сюжета известного советского фильма «Премия» с Евгением Леоновым.
Если речь не шла о глобальных изменениях, затрагивающих обобщающие показатели, то их можно было осуществить без внесения изменений в постановление Совмина и в закон СССР о нём, имевший объём всего в пять страниц, поясняет Сафронов. Это касалось и пятилетних, и годовых планов, что давало плановикам определённую свободу маневра.
Теоретической основой советского планирования должна была выступать политэкономия социализма. Но на практике это не работало.
«Коссов ещё в советское время заявлял в Отделе науки и учебных заведений ЦК КПСС, что политэкономии социализма не существует, так как каждая наука имеет свою аксиоматику, а в политэкономии социализма он её не наблюдал», — пишет Сафронов. Основной закон социализма звучит так: «Обеспечение максимального удовлетворения постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества путем непрерывного роста и совершенствования социалистического производства на базе высшей техники». «По сути, это не закон, а директива экономической политики. Она может выполняться или не выполняться», — отмечает автор исследования.
Сотрудники Госплана не могли опираться на официальную экономическую теорию, как на основу своей работы. Согласно интервью Коссова, плановики сами вывели ряд закономерностей, которые, как отмечает автор исследования, можно называть элементами реальной политэкономии социализма. В обобщенном кратком виде они выглядят так:
Рост выпуска без роста зарплаты невозможен.
С ростом благосостояния в структуре потребительских расходов происходят сдвиги, характер которых не зависит от общественного строя. По структуре расходов более богатых стран можно прогнозировать изменения в структуре расходов граждан СССР.
Для роста производительности и выпуска необходимо не только повышать технический уровень производства, но и развивать социальную инфраструктуру для его работников.
Система имеет тенденции к завышению требуемого объёма капиталовложений и отторжению технических нововведений.
Ключевым является планирование движения физических активов: сырья, оборудования, стройматериалов, рабочей силы.
Хорошо сработавшиеся временные трудовые коллективы (строительные тресты) являются самостоятельным активом, сохранение которого — один из факторов решения вопроса о новых стройках.
Это, как отмечает автор исследования, далеко не все закономерности реальной политэкономии социализма, а лишь те, что были упомянуты в интервью. Информация о других содержится в работах академика Ю.В. Яременко.
Работа Госплана СССР базировалась на ряде установленных эмпирическим путём закономерностей, но их не всегда удавалось реализовать. Политическое руководство не было готово с ними считаться, а иногда и само не могло преодолеть влияние отраслевых лоббистов, например, военно-промышленного комплекса. Результаты этого — дефицит потребительских товаров, бюджетный дефицит, снижение трудовой мотивации селян.
Несмотря на исполнительную роль Госплана СССР, у его работников всё-таки оставалась определённая свобода маневра в выборе путей реализации решений. Сама процедура подготовки плана отличалась широким демократизмом: несколько кругов согласований и всенародное обсуждение обеспечивали учёт интересов как хозяйственных министерств и союзных республик, так и простых граждан.
«Такой порядок разработки плана опровергает имеющиеся в литературе утверждения, что Госплан стремился самостоятельно разработать «план до гайки», отводя стране роль исполнителя», — утверждает Алексей Сафронов.
Не подтверждается, по его мнению, и популярный тезис о механическом планировании «от достигнутого». «К рассматриваемому периоду Госплан имел развитую систему балансов и активно внедрял экономико-математические модели, которые позволяли просчитывать темпы роста отдельных отраслей и обеспечивали их согласованное развитие», — отмечает автор исследования.
И всё-таки советские плановики вынуждены были постоянно лавировать между директивами высшего руководства страны и проблемами отраслевиков. «Не имея возможности влиять на цены, предприятия при молчаливом согласии Госплана шли на скрытое повышение цен путем уменьшения объёмов продукта в упаковке, производства ничем не отличавшихся от старой продукции «новинок» по повышенным ценам и т.п.», — пишет Сафронов, отмечая, что в конечном счёте балансирование платежеспособного спроса с товарной массой оставалось искусством компромиссов.
Целью работы Госплана СССР, по мнению Коссова, было максимально возможное со всеми ограничениями приближение реальной структуры производства к модели сбалансированного развития отраслей экономики. При этом должна была учитываться и структура спроса населения. Искусство плановиков как раз и состояло в нахождении этих «пределов возможного».
IQ
