20 мая 2021
Ситуация: Вопреки мифам, при выходе на рынок труда бакалавры отнюдь не проигрывают специалистам. Уровень занятости и стартовых зарплат у тех и у других примерно одинаков. Компетенции, значимые для работодателей, — тоже. Кроме того, многие выпускники доучиваются уже на рабочем месте. Однако бакалавры получают преимущество на рынке труда.
На деле: Во-первых, четырёхлетние программы высшего образования позволяют сэкономить год обучения. За это время можно трудоустроиться и получить опыт работы. А это и деньги, и профессиональное развитие. Как итог — более высокие зарплаты. Во-вторых, четыре года в вузе вместо пяти означают и снижение издержек на учёбу — как временных, так и денежных. В этом случае, есть ли вообще отдача от «дополнительного» — пятого года — в университете?
Выпускник НИУ ВШЭ, а ныне студент исследовательской магистратуры по экономике в Институте Тинбергена (Нидерланды) Станислав Авдеев установил, что у молодых профессионалов, вышедших на рынок труда после получения диплома о высшем образовании, примерно одинаковая ситуация с уровнем занятости и зарплатой — независимо от того, закончили они бакалавриат или специалитет. Таким образом, получается, что сокращение образовательных программ на один год не влияет негативно на те компетенции выпускников, которые особенно значимы для работодателей. Иными словами, пятый год учёбы, который во многом занимают различные спецкурсы, не дает молодёжи навыков, существенно поднимающих её «ставки» на рынке труда. Препринт работы доступен на сайте НИУ ВШЭ и в репозитории SSRN (Social Science Research Network).
Работодатели часто скептически относятся к «дебютантам» на рынке труда. Вердикт простой: вчерашним студентам для полноценной работы надо доучиваться. Главная претензия — нехватка практических навыков. На втором месте — недостаточная теоретическая подготовка. Особенно достаётся бакалаврам: часть работодателей считает их «недоучившимися специалистами». Если верить этим рассуждениям, то получается, что Болонская реформа, масштабно реализовавшаяся в России в 2011 году, и, соответственно, сокращение периода учёбы в университете на год должны были ударить по положению выпускников на рынке труда.
Однако в реальности этого не произошло. У бакалавров и специалистов оказались схожие карьерные возможности и стартовые зарплаты.
Это значимый результат, поскольку целью Болонского процесса была не только гармонизация систем образования стран Европы, но и расширение возможностей занятости для выпускников университетов. Как итог, благодаря четырёхлетним программам можно раньше выйти на рынок труда и начать получать доходы.
Другое важное уточнение: принцип «пятилетка в четыре года» осуществился для большинства вузов и специальностей, но все же не для всех. Такая перестройка без ущерба для знаний невозможна, например, для многих программ медицинского и технического профилей.
Качество образовательных программ — это отдельный большой сюжет. Равно как и «сигнальная» роль диплома университета. Если кандидат закончил сильный вуз, это поднимает его ставки в глазах работодателя, поскольку свидетельствует о его способностях, дисциплине и продуктивности.
Однако главный фокус нового исследования — краткосрочный эффект реформы для выпускников в плане работы и зарплаты. По странам с низким и средним уровнем доходов почти нет оценок причинно-следственных связей между полученным образованием и уровнем зарплат и занятостью. В работе Станислава Авдеева предпринята попытка оценить отдачу от дополнительного года обучения в университете на специалитете. При этом реализация Болонского процесса в России рассматривалась как естественный эксперимент, который позволил оценить влияние реформы на положение выпускников на рынке труда.
Реформа образования в России
Хроника реформы хорошо известна. В постсоветской России, в 1992 году, отдельные смелые и передовые вузы и факультеты решили опробовать бакалавриат и магистратуру (двухступенчатую систему высшего образования). В 2003 году Россия официально присоединилась к Болонскому процессу, и движение расширилось. В 2011 году университеты, подведомственные Минобрнауки, трансформировали программы в четырёхлетние в массовом порядке. Качество и количество приёма при этом не изменилось.
В 2010 году на 5-летние программы были приняты 79% студентов, а на 4-летние — 21%. В 2011-м расклад стал противоположным: 16% и 84% соответственно. Рубежным стал и 2015 год, когда на рынок труда впервые массово пришли бакалавры, и в последний раз был мощный приток специалистов.
Пятилетние программы сокращались во многом за счёт спецкурсов. Для глубины знания предмета и общей эрудиции эти потери могли быть серьёзными (спецкурсы помогали детализировать знания). А человеческий капитал (знания и навыки) — теоретически — оказывался меньше, чем мог бы быть.
Но рынок труда — это сугубо практическая оптика. Тут важны не только академические достижения, но и знания и навыки, актуальные для конкретного рабочего места. Те навыки, которые формировали спецкурсы, по-видимому, оказались несущественными для работодателей. В результате бакалавры чувствуют себя на рынке труда так же, как специалисты.
Исследователь работал с данными Выборочного наблюдения трудоустройства выпускников, получивших среднее профессиональное или высшее образование (ВТР). Росстат проводил его с апреля по сентябрь 2016 года, когда уже сложилась картина по рубежному 2015 году. В мониторинге была информация об образовательном бэкграунде респондентов, их трудоустройстве по окончании вуза и положении на рынке труда в 2016 году.
Станислав Авдеев отобрал данные о молодых людях, закончивших бакалавриат, а также специалитет или колледж / техникум (число наблюдений — свыше 18 000). Две последние группы стали контрольными, поскольку продолжительность обучения в них не менялась (в специалитете пять лет, а в учреждениях среднего профессионального образования (СПО) — в среднем три).
Важно было понять, насколько отличается ситуация с занятостью для бакалавров по сравнению с остальными выпускниками, на которых не повлияла Болонская реформа. Для анализа влияния сокращения обучения на зарплату и занятость использовался метод «разность разностей» (difference-in-differences).
Средний возраст респондентов в выборке — 25,8 лет. Из них мужчин — 42%, а женщин — 58%. Абсолютное большинство участников опроса (95%) учились в государственных вузах. 59% — на бюджетных местах. 15% опрошенных закончили четырёхлетние программы. 24% респондентов параллельно учились и работали. Средний опыт работы — 3,8 лет.
Уместен вопрос: можно ли считать стартовой ту работу, которую выпускники получили по окончании вуза? Ведь четверть респондентов была трудоустроена уже во время учёбы (хотя, возможно, на другой работе).
В исследовании учтена занятость только на текущей работе, а именно — после выпуска, поясняет исследователь: «В данном случае “стартовой” будет считаться любая работа после окончания университета. Это можно назвать занятостью после выпуска из университета ». При этом они могли трудиться как по специальности, так и вне связи с ней.
Аналогичный вопрос — по поводу «стартовости» — возникает и с зарплатой. В 2016 году она составила для респондентов в среднем 24,4 тысячи рублей.
«В данном случае “стартовой” будет считаться зарплата после окончания университета. Респондентов спрашивали, трудоустроены ли они сейчас, и просили назвать зарплату на текущем месте работы, — комментирует Станислав Авдеев. — Как я уже отмечал, зарплата и трудоустройство оценивались именно для текущей работы».
В исследовании заметно снижение зарплат для более молодых когорт выпускников как пятилетних, так и четырёхлетних программ. Однако это не значит, что работодатели их дискриминируют, и не говорит плохо об уровне их компетенций. В данном случае — это особенности сбора данных.
«Заработная плата выпускников отражает их положение на рынке труда в 2016 году, то есть у выпускников 2010 года уже есть в среднем пять лет опыта работы, поэтому зарплата выше, — комментирует исследователь. — А более низкая зарплата выпускников 2015 года означает, что у них всего один-два года опыта работы».
Сначала исследователь выявил корреляцию между реализацией реформы и зарплатой / занятостью при помощи линейной регрессии. В этой части исследования выяснилось, что уровень занятости для бакалавров немного ниже по сравнению со специалистами. Однако значимых различий для двух групп нет.
Та минимальная разница, которая есть, возможно, объясняется тем, что выпускники специалитета старше и имеют больший опыт работы. Как следствие, они с большей вероятностью трудоустроятся и получат более высокую зарплату.
Два других вывода:
Сокращение на год университетского образования коррелирует с более низкими зарплатами. Соответственно, отдача от года обучения — 3,8%. Для женщин она чуть выше: 4,8%. А для мужчин — лишь 2,1%.
Зато возможность трудоустройства не снижается при уменьшении вузовского курса на год (для всей выборки и в разрезе пола).
Однако более интересно выявить непосредственное влияние сокращения обучения на зарплату и занятость. Для этого исследователь использовал метод «разность разностей» (difference-in-differences).
Здесь два главных вывода таковы:
В случае с зарплатой отдача от дополнительного года в университете — 2,2%, что статистически не значимо. При этом для женщин степень бакалавра, казалось бы, выгодна (+1,9%), но и этот эффект тоже статистически не значим.
Выпускники четырёхлетних программ трудоустроены так же часто, как и выпускники специалитета.
«В конечном счете я не нахожу значимого негативного эффекта сокращения обучения на уровень занятости и зарплаты», — отмечает исследователь.
Данные результаты опровергают то, что было показано в исследованиях ещё в 1960-х годах: снижение продолжительности учёбы может приводить к уменьшению продуктивности выпускника, а это, в свою очередь, находит выражение в менее выгодном положении на рынке труда (зарплаты и уровень занятости ниже). Кроме того, работодатели могут нанимать более образованных сотрудников и платить им больше не только потому, что подготовка в вузе повысила продуктивность последних, но и потому, что диплом (того или иного) вуза — как уже говорилось выше, сигнал определённого уровня способностей и личных качеств. Диплом элитного университета приносит существенные бонусы (хотя и не всегда отражает реальный уровень человеческого капитала).
Авдеев предлагает такое объяснение нулевой отдачи от пятого года в университете: по-видимому, этот год не обеспечивает учащимся необходимых навыков для рынка труда. К похожим выводам, кстати, пришли и учёные, изучавшие другие уровни образования, например, обязательное школьное в Германии или профессиональное в Нидерландах. В этих статьях нулевая отдача объяснялась тем, что учащиеся не извлекали пользу для работы из «продления» образования.
Иными словами, специфические навыки, накопленные студентами за дополнительный год учебы, по-видимому, оказались нерелевантными для российского рынка труда.
Это предположение исследователь проверил, используя те же данные ВТР Росстата. Если бы у бакалавров остро чувствовался дефицит специфических знаний, то они должны были бы больше инвестировать в обучение на рабочем месте по сравнению с выпускниками специалитета. Но этого не наблюдается.
Респондентов спрашивали, приходилось ли им обучаться на рабочем месте. Утвердительно ответили очень похожие доли специалистов и бакалавров — 29,6% и 33,3% соответственно. Тем самым, выпускники четырёх- и пятилетних программ имеют одинаковый уровень накопленных специфических навыков.
У опрошенных уточняли, почему им пришлось обучаться на рабочем месте. 14,5% бакалавров и 12,8% специалистов объяснили это недостатком компетенций. Иными словами, две группы выпускников имеют почти идентичный уровень человеческого капитала.
Ещё один вопрос был связан с соответствием направления обучения и работы. Выпускники с недостатком релевантных специфических навыков обычно чаще трудятся не по профилю подготовки. Выяснилось, что доли работающих не по профилю в двух группах почти одинаковы — свыше четверти (29,6% бакалавров и 26,2% специалистов).
При этом очень важно отметить, что нулевой эффект даёт именно дополнительный год, проведённый в специалитете. Полученные выводы совершенно не относятся ко второму уровню Болонской системы — магистратурам.
Ранее уже было установлено, что магистратура приносит выпускникам серьёзные бонусы: существует положительная отдача от дипломов магистра, кандидата наук и диплома о дополнительном образовании по сравнению с базовым дипломом бакалавра. Она выражается как в большей зарплате, так и в больших карьерных возможностях будущих работников.
Так, обладатели диплома магистра получают зарплату на треть больше уже на первой работе по сравнению с теми, кто имеет обычный диплом. При этом, несмотря на то, что работодатели не видели существенной разницы между бакалаврами, специалистами и магистрами, интуитивно они готовы были отдать предпочтение молодым людям с магистерскими дипломами. Причём магистрам и кандидатам наук работодатели могут предложить вакансии руководителей и исполнителей высшей квалификации.
Болонская реформа, сократив время обучения в университете, тем самым предоставила бакалаврам год выигрыша на рынке труда — профессионального опыта и связанного с ним роста зарплаты.
Не боясь громких слов, можно сказать, что реформа повысила благосостояние вчерашних выпускников. А доучиваться на рабочем месте работодатели всё равно заставят. Так что молодым профессионалам так или иначе придётся садиться за парту, например, в корпоративном университете.
Новое исследование важно и как отличный пример объективного, основанного на данных подхода к оценке любых инициатив, реформ и изменений в системе образования. Это образец научного подхода к оценке их эффективности.
Автор текста: Соболевская Ольга Вадимовна, 20 мая, 2021 г.
