Досье на божеств

В Институте классического Востока и античности (ИКВИА) НИУ ВШЭ работают над электронной базой мифологических персонажей и мотивов Китая. Аналогов ей нет, а востребованность — колоссальная. О том, что должно в итоге получиться, и почему китайская мифология сложна и интересна, IQ рассказали авторы проекта Елизавета Волчкова, Ольга Мазо, Аглая Старостина и Алевтина Соловьева.

— Как и почему вообще возникла такая идея?

Алевтина Соловьева: Началось всё лет восемь назад, постепенно, в процессе наших индивидуальных и совместных исследований. Каждый из нас занимался разными темами, но так или иначе связанными с китайским фольклором и религией. В какой-то момент возникла идея, как всё это можно сгруппировать, классифицировать, сделать доступным для учёных и просто тех, кто интересуется традициями Китая.

Публичными формами обсуждения идей стали конференции и с 2014 года — семинар «Духи и души в китайской культуре». Большой объём информации накопился по результатам наших экспедиций в разные районы КНР.

Важным был и опыт работы со старшими коллегами и учителями. В моем случае это замечательный синолог Борис Львович Рифтин (в 2019 году в память о нём мы организовали первые «Рифтинские чтения», вторые состоятся в 2021-м) и фольклорист, исследователь фольклора Монголии Сергей Юрьевич Неклюдов, с которым мы опробовали создание интернет-указателя на основе монгольских полевых материалов.

— Базы китайских мифологических персонажей к тому времени существовали?

Аглая Старостина: Мир мифологии Китая в высшей степени богат, но хороший справочный инструментарий отсутствует. Были и есть в основном печатные справочники, например, достаточно уже старый словарь Юань Кэ. В 1990–2000-е годы предпринимались интересные попытки вроде словаря культуры гуев или  словаря чудищ Китая, но там всё довольно сумбурно: часто приводятся несколько сюжетов или описаний внешности персонажа без объяснений, откуда они взялись. Нет критического подхода к источникам, нормальной географической разбивки.

Во многих справочниках в описание включаются признаки, относящиеся к разным эпохам. Возьмём условного бога грома. Даётся ключевое слово Лэй-шэнь — дух грома, и оказывается, что это змеехвостое существо, и тут же описывается персонаж с птичьим клювом, крыльями, молотом. На следующей строчке может быть сказано, что иногда он напоминает чешуйчатую свинью, падает с неба и набрасывается на людей. В результате получается путаница из сведений и по факту — смешение нескольких мифологических персонажей.

— Это в печатных изданиях. А в интернете?

Ольга Мазо: В открытом доступе научных электронных баз нет, хотя потребность в них огромная. Кроме большого пласта текстов, есть живая традиция с множеством локальных культов. Так что даже у одного и того же персонажа в различных регионах будет одинаковое имя, но немного разные функции или сюжеты. В базе, в отличие от словарей, все это можно разделить, описать по любым характеристикам, найти по ключевым словам, проверить по ареалу и исторической эпохе.

Аглая Старостина: В этом отношении есть два интересных примера. Во-первых, сайт BESTIARY.US, где собрано большое количество сведений, иногда очень полезных. Но этот ресурс любительский и не только по Китаю. Во-вторых, несколько лет назад в Австралии была защищена  диссертация Натана Вули по религии и политике в творчестве Сюй Сюаня — автора «Записей об изучении духов» (X век). Места действия этих записей исследователь нанёс на карту и сделал её приложением к диссертации. Лично я увидела такое впервые для сборника средневековых китайских мифологических рассказов. Столкнувшись с этим, я ещё больше поняла, что мы всё делаем правильно.

— А что значит «правильно»? По каким параметрам будет формироваться база?

Елизавета Волчкова: Полное описание мифологического персонажа — задача сложная, поэтому обсуждались разные варианты. В итоге мы остановились на классификации Людмилы Виноградовой. Это чёткая и подробная система, разработанная для описания славянских традиций. В нашем случае она, конечно, будет корректироваться применительно к китайскому материалу.

Основные параметры — это характеристика источника (время создания, авторство, регион и проч.) и непосредственно персонажа: имя, внешность, ипостась, атрибуты, спутники, свойства, занятия и т.д.

Мы пытаемся выделить максимум возможных средств, позволяющих понять не только как персонаж выглядит, но и как действует — с кем встречается, каким образом контактирует с миром живых и миром мёртвых.

В идеале при описании достаточного количества персонажей появится возможность искать по всем параметрам. Допустим, запрашиваем: духи, которые являются в полночь, и получаем подборку таких представлений в разных регионах. Или божества с одинаковым именем, способом коммуникации, ритуального действия. Это, конечно, открывает удивительные перспективы.

Алевтина Соловьева: У нашей базы будет несколько ключевых отличий. Она должна стать разнообразной, полнотекстовой, со строгим академическим аппаратом — описаниями, ссылками, указателями, комментариями. Кроме того, это аналитический инструмент, задачи которого — показывать взаимосвязи между персонажами, мотивами, географией, временем, прослеживать динамику развития отдельных сюжетов и персонажей.

— Почему мифологических существ сложно описывать? Особенно китайских.

Елизавета Волчкова: Не во всех источниках достаточно информации по каждому параметру. Сложно различать одного и того же божества, имеющего неодинаковую наполненность в регионах. Какой-нибудь культ лисы от деревни к деревне абсолютно разный, вы смещаетесь в пространстве и получаете новые наименования, функции, и это требует довольно кропотливой работы.

Китай большой и очень непростой в региональном и диалектальном отношении. Единой мифологической традиции нет. В северных районах одно, в южных — другое, и внутри каждого свои сложности. При этом все территории были объединены единой письменной культурой, и часто один ярлык, одно имя в текстах маскирует региональные особенности, применяется как общий термин, покрывающий местное разнообразие.

— Сами божества могут быть чем-то похожи, есть в них какие-то общекитайские черты?

Алевтина Соловьева: Можно говорить о некоторых категориях персонажей. В частности, оборотни, которые в Китае и чуть шире — в азиатском регионе обладают определенной спецификой по сравнению с оборотнями европейскими или славянскими. Или души умерших людей — гуи, тоже своеобразные, или духи локусов, отвечающие за определенную местность.

Аглая Старостина: Если мы посмотрим на локусы, то аналогом, к примеру, нашего леса в Китае будут горы. А если на гуев, то в них часто превращаются существа, переходящие из другой культуры в китайскую, какие-нибудь джинны или дэвы. Их просто отождествляют с душами умерших, потому что в Китае это очень широкая категория. А поскольку они приходят извне, у гуев появляется странная специфика, вроде бы им не присущая.

Елизавета Волчкова: Мне всегда нравилось, что в китайском сакральном мире жизнь не заканчивается после смерти. У всех, даже у духов локусов, есть возможность постоянной трансформации. Они могут накапливать заслуги и переходить по категориям: перерастать свою местность и получать более высокий статус в национальном пантеоне или выслуживаться из низших духов загробного мира в высшие. То есть там своя напряженная жизнь, и общая картина мира допускает, что духи не статичны, а подвержены изменениям.

Аглая Старостина: Это связано с тем, что, начиная с самых первых веков существования империи, китайский пантеон подстраивался под человеческую бюрократию. Он один из немногочисленных, построенных как бюрократическая лестница — с динамикой, перспективами продвижения, коррупцией.

Елизавета Волчкова: Причем под этой бюрократической системой ещё есть зеркала повседневного мира. Допустим, духи предков равны клану, а ниже идут неприкаянные духи, равные нищим, бандитам и маргиналам. Таким образом, в сакральном мире мы видим отражение социальных слоев.

Ольга Мазо: В Китае много низших божеств, к которым обращаются по различным жизненным надобностям, связанным с болезнями, рождением ребёнка, семейными неурядицами и так далее. Поскольку они близки людям, то воспринимаются фактически как члены семьи, что отражается и в названиях. К официальному имени добавляется уважительное, указывающее на пол и возраст: бабушка, дедушка, тётушка.

Распространенность зависит от региона. На востоке и северо-востоке, в провинциях Шаньдун, Хэбэй, в Дунбэе, много «тётушек» и «бабушек». Но где их территория «обитания» начинается и заканчивается, не всегда точно известно. Несмотря на популярность, они исследованы довольно мало.

— Большая работа вам предстоит. Примерно представляете объём базы?

Ольга Мазо: Количество персонажей очень большое. Письменных источников много, часто какие-то отдельные персонажи могут быть похожими, имеют что-то общее, но при этом отличаются. Плюс огромное разнообразие живой традиции, которая со временем меняется. Пополнять базу можно до бесконечности.

— Живая традиция — это современный фольклор? 

Ольга Мазо: Здесь несколько источников. Во-первых, материалы наших экспедиций в КНР. В интервью люди рассказывают, какие сюжеты знают, каким божествам поклоняются. Божества могут быть старые, могут появляться новые, бывает, что раньше они обладали одними функциями, теперь — другими. Во-вторых, интернет: сайты, блоги, форумы, где активно обсуждают мистические темы, делятся впечатлениями от встреч с потусторонним. Какая-то информация обнаруживается и в комиксах.

— Сегодняшний день тоже порождает чудовищ?

Аглая Старостина: Есть, например, специальный чёрт, который проявляется тем, что в полночь, если вы играете в компьютерную игру, внезапно загружает скриншот или чёрный экран, то есть открывает портал в другой мир. Такие «высокотехнологичные» существа могут иметь имя уже известного мифологического персонажа и пересекаться с традициями, но обязательно обладают современной спецификой.

Елизавета Волчкова: Или Мао Цзэдун — пример трансформации в божество реального человека. Создателю современного китайского государства посвящают кумирни, а водители-дальнобойщики вешают его изображение в машинах, поскольку считается, что Великий кормчий и после смерти обладает силой, способной защитить от проблем.

Никуда не девается и коммерческая сторона. На рынке ритуальных услуг к новым запросам людей, интересующихся чудотворной помощью, подстраиваются продавцы разного рода магических предметов — амулетов, оберегов, заговоров. Через этот канал тоже генерируются новые смыслы.

— Ваши экспедиции в Китай — где удалось побывать и что обнаружить?

Ольга Мазо: Самая продолжительная — 2016 года. Мы были в Китае месяц. Сначала на севере, в провинции Хэбэй, потом на юге — в Макао. Интервьюировали жителей, ходили по храмам, общались с настоятелями. Собрали огромное количество материала — тексты, фото, видео, часть которого потом представили на семинарах и конференциях. Позже ездили ещё раз, на небольшой срок.

Алевтина Соловьева: С одной стороны, была цель познакомиться с обитателями алтарей в храмах на севере и юге, сравнить, кто пользуется большей популярностью. С другой, изучить ту-ди-шэней — духов покровителей земли, особенно сильно включенных в повседневность китайцев. Каждое утро мы видели, как у ближайшего магазина на маленькие алтари люди подносили им еду, сладости. Такие наблюдения, конечно, очень дополнили наши письменные источники.

Еще один пример приведу отдельно — это экспедиция 2013 года по исследованию призраков в Пекине. Думаю, Аглая, которая в Пекине жила и тоже «знакомилась» с местными привидениями, может рассказать о них много интересного.

Аглая Старостина: Пекин славится привидениями. Они появляются в разных местах, иногда совершенно не мотивировано. Одна информантка рассказывала, что у её мужа по ночам на теле выступали синяки и он несколько раз падал с кровати. Происходило это, по её словам, потому, что жили они на улице, известной по народному названию «Улица призраков». Якобы там слишком густой иньский воздух, плохое место, вокруг много привидений, и это порождает разные странные явления.

Тогда у меня действительно был опыт, который положил начало нескольким годам полевых исследований. Однажды я поняла, что нужно делать и в каких направлениях. Мы с семьей были в районе Пингу. В справочнике среди достопримечательностей значилась некая древняя лошадь непонятно какой эпохи. Поехали посмотреть. Мне всё про неё объяснили и рассказали, что лошадь не простая — сейчас находится в парке, а раньше стояла у ворот деревни и по ночам постоянно перемещалась: оказывалась в другом месте, и никто не знал, где она будет в следующий раз.

Я ещё не совсем понимала, насколько живо всё это воспринимают, и подумала, что меня разыгрывают. Интересуюсь: как она перемещается, вот же стоит с табличкой, сюда приходят туристы. Мой собеседник похлопал лошадь и говорит: а мы ножки забетонировали. Это была минута, когда я осознала, что что-то очень сильно здесь недооцениваю, и все пошло по-другому — я стала спрашивать.

Ольга Мазо: Одни из самых популярных — божества богатства. Их очень много, и часто не все изначально имели подобную функцию. Некоторые грозные божества получили такую способность позднее. В Макао — единственном регионе КНР, где расположены казино, в одном из храмов нам показали не просто бога богатства, а бога нетрудовых доходов, к которому обращаются, если хотят выиграть в казино, лотерею или прибыльно вложиться в акции.

— В рамках создания базы экспедиции продолжатся?

Аглая Старостина: Собирались ехать этим летом, но пока границы закрыты и на текущий год планов нет.

— Сколько времени заложено на проект?

Аглая Старостина: Он заявлен на два года. Сейчас только начинаем, подобрали основные источники, выделили параметры, оттачиваем методологию, технические моменты. С какой скоростью всё пойдет дальше, сказать сложно.

Ольга Мазо: Думаю, двумя годами не ограничимся. Получен грант, проект поддержан Высшей школой экономики, однако независимо от того, как сложится поддержка в будущем, мы продолжим работать. Надеемся, что получится привлечь студентов-китаистов, которые смогут не только пользоваться имеющимися переводами на русский, но и сами переводить и описывать. В следующем году в ИКВИА открывается бакалаврская программа «Язык, словесность и культура Китая» — будем обучать студентов китайскому языку и читать курсы по мифологии, фольклору, религии Китая.

Аглая Старостина: Презентовать базу широкой общественности в идеале станет возможно, когда наберем несколько сотен входов. В перспективе мы ориентируемся на то, что она будет трёхязычной и доступной за пределами России. В планах — картографирование, желательно автоматическое, по тегам. Это, к сожалению, не так скоро, проект долгий, но надеемся в итоге получить вещь действительно полезную китаистам и всем, кто занимается мифологией.
IQ