Изображение создано при помощи модели Шедеврум
Что такое локус волевого контроля? Обсуждение этого вопроса дает нам возможность задуматься, что именно определяет нашу жизнь и как мы это воспринимаем. Попробуем разобраться.
Константин Ольховой
Врач-психотерапевт; образование: Российский государственный медицинский университет, интернатура по специальности психиатрия, Институт психотерапии и клинической психологии по специальности психотерапия.
Первоначально этот термин пришел из социальной психологии. Локус контроля обозначает то, что, как нам кажется, управляет нашими действиями. Есть люди с внешним локусом контроля — они считают, что их жизнь определяется внешними силами: приказами, обстоятельствами, руководством, случайностями. И есть люди с внутренним локусом — они больше полагаются на собственную волю, принимают решения, исходя из того, что считают правильным и важным именно для себя.
Само слово «локус» — латинское, и означает «место» или «зону». То есть это то пространство, откуда, в нашем восприятии, исходит управление нашей жизнью: извне или изнутри.
В современной психотерапии это понятие расширилось. Если убрать слово «волевого», можно рассматривать локус контроля как систему оценки наших действий. Кто оценивает то, что мы делаем? Мы сами или кто-то извне?
Чтобы понять идею, достаточно взглянуть на младенца. В большинстве случаев его жизнь полностью определяется внешним локусом контроля: он еще не умеет регулировать себя, а реагирует на то, что делают и решают взрослые вокруг него. Да, младенец может кричать, может требовать, но от него самого мало что зависит. Накормят его или не накормят, сменят подгузник или нет, сделают так, чтобы ему было тепло или не сделают — все это решают внешние взрослые. Поэтому у младенца практически на сто процентов внешний локус контроля.
Со временем ситуация меняется. Ребенок растет, осваивает тело, сначала рефлексы заменяются осмысленными действиями. Например, сосательный рефлекс превращается в осознанное сосание, позже он начинает контролировать физиологические процессы: может донести до родителей, что хочет на горшок. И это уже первые шаги к внутреннему локусу контроля — «я могу управлять хотя бы чем-то». Но все же ведущим долго остается внешний локус: без взрослых ребенок не справится.
Параллельно развивается и оценочный контроль. Здесь ребенок учится понимать, какие его действия «правильные» или «неправильные», «хорошие» или «плохие». Источник этих оценок — внешнее окружение. Сначала это мать, потом отец, дальше — воспитатели в детском саду, учителя в школе, друзья, книги, религиозные или культурные авторитеты. По мере взросления поле внешних влияний расширяется, и зона внешнего локуса контроля растет вместе с самим ребенком.
Ребенок начинает задумываться о происходящем вокруг сам. У него формируется внутренний локус оценочного контроля. Если он не слишком зажат «родительскими» фигурами — и здесь я говорю не только о маме и папе, но и о воспитателе, учителе, священнике, тренере, любом человеке в патерналистской позиции, — у ребенка появляется собственная система оценок. Он начинает спрашивать себя: а мне-то самому это нравится или не нравится? Я считаю это хорошим или плохим? Хочу я этого или не хочу? Так складывается его собственная ценностная система.
И вместе с этим возникает постоянный внутренний конфликт. Внешняя система ценностей может говорить одно, внутренняя — другое. Маленькие дети вовсе не злы, они просто не милосердны. У них еще нет паттерна милосердия, у них есть паттерн справедливости. А справедливость у ребенка — это «око за око, зуб за зуб». Если Васенька стукнул меня совочком, я тоже стукну его совочком. И воспитательные посылы вроде «улыбнись Васеньке и подружись с ним» внутри ребенка еще не работают. Они действуют только снаружи: «если я не стукну Васеньку, мама будет довольна, и я буду хороший мальчик». То есть конфликт очевиден: внутренний голос говорит — «ударь», а внешний — «мама рассердится».
Когда ребенок входит в подростковый возраст, постепенно появляется новый паттерн — милосердие. Именно тогда он уже может простить Васеньку. Но есть важный нюанс: если в детстве на него слишком сильно давили, если постоянно внушали «стукать нельзя, это плохо», то для внутреннего локуса контроля места могло просто не остаться. Внутренняя оценка не формируется. И вместо «я не стукну, потому что я милосердный, потому что Васенька в целом хороший» остается только внешняя рамка «я не стукну, потому что так сказали».
Так бывает во многих сферах. И на выходе у нас есть взрослый человек, внешне рациональный, умеющий принимать решения, но внутри остающийся во многом инфантильным — с преобладанием внешнего локуса контроля. Сказали «так правильно» — значит так. Сказали «это плохо» — значит плохо. Учительница разрешила лепить из глины только грибы — значит, лепим исключительно грибы. Получается человек послушный внешней системе. Удобный.
Хорошо это или плохо — каждый решает для себя. Это удобно, но не очень свободно. Очень комфортно не нести внутренней ответственности за свои мысли, чувства и оценки. Сказали, что это грех, — значит грех. Сказали, что это хорошо, — значит хорошо. Но тогда встает вопрос: это про душу или про дрессировку?
Особенно трудной становится ситуация, когда человек сталкивается с выбором, где опереться на внешний локус нельзя — когда общество, закон, власть не дают готового решения. В таких ситуациях важно не то, хороший ты или плохой, а почему ты выбираешь именно такой путь, а не другой.
Именно здесь встает вопрос совести. В классическом психоанализе совесть описывается как суперэго — то, что формируется под влиянием родителей, предков, общества. Но важно, насколько мы интегрируем это в себя. Присвоили ли мы эти нормы? Превратили ли их из чужих в свои? Если да, то они становятся нашей совестью — не навязанной, а принятой, прошедшей через личное взвешивание.
И тогда возникает следующий вопрос: почему у других должна быть такая же совесть, как у нас? Если я это принял для себя, это еще не значит, что другой человек примет то же самое. Наша совесть может не совпадать с совестью других, и это нормально. То, что для нас является внутренней нормой, для другого может выглядеть бессовестным.
При этом каждый уверен, что именно его локус контроля и его совесть — «правильные». Но реальность показывает: моральные императивы не абсолютны, они вплетены в культуру, традицию, окружение. Даже идея «убивать людей плохо» меняется, если кто-то лишает другую группу статуса «людей». Это крайняя, страшная, но очень показательная ситуация.
Отсюда вытекает главный вопрос: что такое совесть — универсальная константа или продукт воспитания и внутреннего выбора? Мы видим, что очень часто это не универсальная истина, а именно то, что человек принял как свое. И в этом контексте очень органично возникает тема самооценки.
Самооценка напрямую связана с внутренним локусом контроля. Человек с опорой на внутренний локус не нуждается в постоянном подтверждении своей правоты. Если я уверен, что я прав, то зачем мне доказывать это криками и яростью? Я уже знаю это внутри себя. А вот когда самооценка неустойчива, когда она держится не на внутренней опоре, а на внешнем подтверждении, тогда и возникает яростное доказывание. Это не проявление силы, а скорее демонстрация внутренней уязвимости.
С внешним локусом контроля мы все время опираемся на чужие ориентиры. Если я не достиг цели, которую они для меня придумали, то внутри рождается ощущение «я неудачник». Но это иллюзия. Потому что это была не моя цель, а чужая.
А вот когда цель поставлена мной самим, она вплетена в мою систему ценностей, в мой внутренний локус — тогда всё меняется. Победитель отличается от неудачника только этим: он достигает своих целей, которые сам себе ставит.
Но тут снова возникает вопрос: что значит «сам себе ставлю задачу»? Этот «сам» — это моя внутренняя оценка, мой локус контроля, моя самооценка? Или же я принимаю какие-то чужие, кажущиеся правильными установки, которые на самом деле мне не принадлежат? И тогда я начинаю чувствовать себя неудачником. Я могу говорить себе: да, я поставил эти цели, но не достиг их, значит, я проиграл. Но точно ли я их выбрал сам? Или просто взял распространённые ориентиры и натянул их на себя, как сову на глобус?
Уверен ли я, что это мои цели? А задумывался ли вообще над этим? Почему, например, зарабатывать миллион считается достойной целью, а нюхать розы — незначительной? Это все условности. Настоящая цель определяется самим человеком. Для одного важно разбогатеть, для другого — наслаждаться жизнью в простых вещах. Но и тот, и другой могут быть несчастны, если живут не своими желаниями.
Проще всего объяснить это на конкретном примере. Два выпускника института делятся мечтами: один хочет стать директором департамента и зарабатывать миллион в месяц, другой — просто начальником отдела со стабильными 100 тысячами. Проходит несколько лет. Первый становится начальником управления с окладом в 600 тысяч. Второй достигает своей планки, становится начальником отдела, а позже ещё и заместителем начальника управления с зарплатой в 200 тысяч.
Кто победитель? Если смотреть глазами карьерных тренингов, то, конечно, тот, кто выше по должности и получает больше. Но по сути он проиграл, потому что не достиг поставленной им самим цели. А второй, наоборот, победитель: он перевыполнил собственный план.
Разумеется, если начать разбирать, как именно формировались эти цели, можно обнаружить много интересного. Но для наглядности достаточно простого сравнения. И главное — такие ситуации формируют наш личный опыт успехов и поражений. Чем чаще мы не достигаем поставленной планки, тем сильнее в нас закрепляется ощущение неудачи. Особенно это характерно для людей с внешним локусом контроля: они часто выбирают заведомо недостижимые ориентиры, и потому их опыт всё чаще окрашен поражением.
Помните, как мы говорили о росте? Он никогда не бывает как взлет ракеты, никогда не идет по экспоненте. Он всегда похож на восходящую синусоиду, с чередованием подъемов и спадов — это наш опыт побед и поражений. Что мы можем делать? Мы можем постепенно развивать в себе опыт побед.
Для этого нужно ставить реальные цели. Если спортсмен ставит себе задачу пробежать 100 метров за минуту, это абсурд — он даже пешком быстрее пройдет. Но если он ставит достижимую цель, например, улучшить свой результат с 20 секунд до 18, то каждая маленькая победа накапливается, и самооценка растет. Самооценка увеличивается не только от самой победы, но и от того, что мы опираемся на себя, ставим цели себе и достигаем их.
Получается такой тандем: я ставлю себе задачу, реализую ее, получаю победу — моя самооценка растет, внутренний локус контроля укрепляется, и постепенно опора смещается с внешнего на внутренний.
Можно ли полностью избавиться от внешнего локуса контроля? Нет, это ненаучная фантастика. Мы живем в обществе, и внешние ориентиры будут всегда иметь значение. Но если у взрослого человека внутренний локус контроля занимает 70 процентов, а внешний — 30, это уже отличный результат. Не нужно стремиться к идеалу. Давайте позволим себе расти постепенно, не давить на внутреннего ребенка, который у нас внутри, и пожалеем его.
Важно развивать внутреннюю оценку, учиться слушать свои желания и собственные критерии: хорошо или плохо, хочу или не хочу, важно или неважно. Если мы сможем выйти на соотношение примерно 70 на 30, жизнь станет не обязательно легче, но точно интереснее. А если интереснее — возможно, и счастливее.
Редактировала Юлия Пéтрович
В подписке — дайджест статей и видеолекций, анонсы мероприятий, данные исследований. Обещаем, что будем бережно относиться к вашему времени и присылать материалы раз в месяц.
Спасибо за подписку!
Что-то пошло не так!
