14 июля 2023
Если бы бронзовый меч возрастом свыше 3000 лет, обнаруженный в ходе раскопок в Баварии, первыми нашли нелегальные археологи, он мог уйти за бешеные деньги — например, с молотка. К счастью, этого не произошло. Но бывает, что вырытые клады утекают быстро и незаметно. Следы их теряются в антикварных лавках, на аукционах в соцсетях, на специальных форумах, у перекупщиков или на блошиных рынках, а археологам в лучшем случае достаются фотографии находок. В места скупки металлолома тоже не зарастает тропа. Поисковый промысел и его составляющие — от типов находок до каналов сбыта — изучили социолог из ВШЭ Ольга Моляренко и исследователь Сергей Селеев. С опорой на их статью рассказываем о нелегальной археологии.
Источник финансирования: Фонд поддержки социальных исследований «Хамовники» (договор пожертвования № 2020 011-К).
В середине 2010-х, когда в Москве в ходе реконструкции были перекопаны многие улицы, к прохожим украдкой подходили рабочие-мигранты и предлагали купить монеты из «только что найденного клада». Часть «артефактов» явно не отличалась стариной. Но на волне интереса к тогдашним многочисленным подземным находкам многие пристально рассматривали «реликвии».
Если же говорить о реальных древностях, то за последние 12 лет археологические коллекции Москвы пополнили около 90 тысяч находок, которые обогащают знания о жизни москвичей. Прошлый год, отчасти благодаря строительству Большой кольцевой линии метро, оказался крайне удачным: специалисты нашли около 12 тысяч потенциальных музейных экспонатов. А с начала этого года обнаружены еще свыше 4 тысяч: монеты, медали, керамика, игрушки, чугунные ядра, кожаные изделия. Есть и уникальные находки. Так, в районе Гоголевского бульвара извлекли из-под земли орудие эпохи неолита — нож или наконечник дротика. На Швивой горке во время реконструкции археологи нашли предметы, охватывающие аж четыре века.
Ясно, что реликвии обнаруживают не только профессионалы, но и сотрудники городских служб — во время ремонтных работ. Например, в Большом Гнездниковском переулке рядом с Тверской была найдена надгробная плита начала XVIII века с пышной резьбой — из некрополя утраченного храма.
А если возвращаться к 2010-м годам, то в урожайном на находки 2017-м в районе Биржевой площади (на пересечении Ильинки с Богоявленским переулком), где когда-то находились постоялые дворы, таможня, склады, археологи обнаружили остатки деревянных и каменных сооружений XVII–XVIII веков, а по соседству с ними нашелся участок культурного слоя Москвы, самая ранняя часть которого датируется XII–XIII веком. Там извлекли торговые пломбы XII века, которыми скрепляли тюки мехов. На Биржевой площади были обнаружены столь же древние украшения (например, редкие браслеты из стеклянных нитей), обувь, металлические изделия.
Однако бывает, что артефакты находят отнюдь не представители официальной науки, а теневые археологи. Это значит, что реликвии не будут должным образом исследованы, и вместо того, чтобы попасть в музей, они растворятся в какой-нибудь частной коллекции. А в результате мы не узнаем чего-то интересного и значимого о прошлом.
Вот простой пример, который привел главный археолог Москвы Леонид Кондрашев. В районе Щелковского шоссе в Подмосковье «как-то неизвестные нашли новгородскую печать». Но почему она там оказалась, узнать теперь сложно. «Нелегальные копатели, бросаясь, как сороки, на все блестящее, лишили нас, по сути, интересного пласта истории московского региона», — говорит Кондрашев. По его словам, каждый год вместе с полицией проводятся рейды, и «число нелегалов уменьшается, но не так, как бы хотелось».
Кстати, во многих странах запрещена свободная продажа металлодетекторов, с помощью которых и ищут «клады». В России подобных резких ограничений нет. В результате в местах древних поселений, на курганах и полях исторических сражений можно встретить людей с металлоискателем и лопатой, которые ищут старинные монеты, «ювелирку», военные артефакты, брошенные детали советской сельскохозяйственной техники. Понятно, что далеко не все они раскапывают клады на пользу науке. Многие — археологи-самозванцы.
Для кого-то это хобби («дает чувство азарта»), для кого-то — доходный промысел. Нередко «старатели» в попытках обогащения просто разрушают археологические памятники. Экономический ущерб от черного рынка, на котором они сбывают трофеи, исчисляется колоссальными суммами. Сам рынок отчасти перебрался «в онлайн» и разросся. На профильных интернет-площадках — сотни тысяч пользователей.
Из-за смены экономического курса в 1990-е распространилась безработица, зарплаты снизились или выдавались с задержкой. Многим людям приходилось искать дополнительные источники дохода. А зачастую — и пользоваться теми правовыми лакунами, которые тогда образовались, в частности, из-за «сжатия» государства — его присутствия в экономике и контроля за инфраструктурой.
В конце 1990-х в Россию стали поступать заводские металлоискатели. К середине 2000-х на них установились демократичные цены. Это во многом и стало поворотным моментом.
Благодаря доступности металлодетекторов, пинпойнтеров (ручных металлоискателей), поисковых магнитов (для заброса в водоемы) и гидрокостюмов стали формироваться новые практики: добыча ценностей «из-под земли», в воде, в стенах домов и пр. С начала «нулевых» стало расти число «черных копателей».
Ясно, что вопрос незаконных раскопок, разграбления археологических памятников, продажи ценнейших артефактов остро стоит и в других странах. Многое делается шито-крыто, существуют целые сети нелегальных промысловиков, которые общаются друг с другом с помощью шифров. Но, какими бы мотивами они ни руководствовались, присвоение «подземных» ценностей незаконно.
Такие посягательства исследователи называют «общественно опасными» и подчеркивают, что самовольные раскопки — «угроза национальному археологическому наследию». В этом контексте возникают вопросы правового регулирования приборного поиска и необходимости ограничения оборота металлоискателей.
С этим промыслом аукается другой — сбор черного и цветного металлолома: списанных деталей тракторов и другой сельхозтехники, оборудования закрывшихся промышленных мероприятий и других «реликтов» советского времени. Тут используются те же приборы для поиска, да и организационная структура схожая. Этот рынок весьма велик (в 2018 году его объем, по экспертным оценкам, достиг 1 трлн руб, причем сборщики-физлица обеспечили половину этого объема), в 2021 году наблюдался рекорд по сбору лома.
Однако до сих пор эти виды промысла изучены недостаточно. Лакуну помогает заполнить исследование социолога из ВШЭ Ольги Моляренко и исследователя Сергея Селеева, которые рассматривают практики «черных копателей» сквозь призму присваивающего хозяйства — важной части экономики в селах и небольших городах.
В ходе проекта, охватившего 31 регион России, ученые определили основные объекты и типы приборного поиска, описали эти практики и рассмотрели, как законодательно регулируется добыча ценностей.
Исследование основано на интервью, проведенных во время полевых выездов в 13 регионов России: Брянскую, Волгоградскую, Воронежскую, Калужскую, Липецкую, Самарскую, Смоленскую, Тверскую, Тульскую, Тамбовскую и Ульяновскую области, Республику Татарстан, Калмыкию. Поиск информантов в профильных сообществах в соцсетях и онлайн-интервью позволили расширить эту географию за счет других областей, краев и республик. В целом взяты 75 интервью: с самими копателями, археологами, музейщиками, сотрудниками департаментов культуры, антикварами, аукционистами и пр.
К середине «нулевых», когда металлодетекторы пошли в массы, оформились виды приборного поиска. Исследователи выделяют поиск:
1. По старине. Копатели извлекают разнообразные древности. Этот вид поиска зародился в 1990-е, когда возник спрос и начали формироваться рынки сбыта антиквариата.
До появления заводских металлоискателей старинные вещи «нарывали» на чердаках и в подвалах заброшенных домов, на археологических памятниках — городищах и курганах, могильниках. За ценностями охотились люди со специализированными навыками. С наплывом дешевого оборудования круг «добытчиков» резко расширился. Сокровища стали искать, в том числе, в полях и лесах, где когда-то располагались поселения. Возможен промысел на месте трактиров, почтовых станций и пр.
2. По войне — поиск артефактов, оставшихся на местах сражений, прежде всего Великой Отечественной войны. Этот тип развился из волонтерского поиска погибших солдат, появившегося в СССР в конце 1960-х годов. Копатели такого профиля активизировались в постсоветскую эпоху. Внутри сообщества их называют «трофейщиками» или «черными следопытами» (официальные следопыты — «красные»). Поиск проводится, в том числе, в труднодоступной местности: в болотах, глубоко в лесах и пр.
3. По металлу — поиск черных и цветных металлов. После развала СССР немало обанкротившихся предприятий опустели, а на их территориях осталось много металлических изделий. Все, что лежало на виду, быстро сдали в пункты приема. А с бумом металлодетекторов начали осваивать подземные запасы. Апогей металлокопа пришелся на вторую половину 2010-х из-за роста цен на металлы. Поиск проводится везде, где есть склады изделий из металла: от обветшавших заводов и машинно-тракторных станций — до полосы отвода железных дорог.
4. Пляжный или подводный поиск — в местах купания — пришел в Россию с Запада в начале нулевых. В нем используются герметичный металлоискатель и скуб (короб для просеивания песка). В добыче есть свои нюансы. Так, если лето холодное, много ценностей не жди (купаются мало). А вот если промышлять после шторма или колебаний уровня воды по другим причинам, можно найти немало всего, выброшенного на берег со дна водоема.
Тип добычи во многом определяется местом жительства копателя. 51-летний информант, любитель древностей и военных артефактов, рассказывает: «У нас подо Ржевом многие войну копают. Вот и я с этого начинал. Хотя сохран вещей тут <...> оставляет желать лучшего. Почвы плохие».
Добыча ресурсов, специфичных для локации, порождает накопление знаний по тому или иному виду ресурса или историческому периоду. 54-летний копатель, ищущий старину и подводные трофеи, рассуждает: «Я <...> в монетах царского периода не шарю. <...> По царям здесь [на юге России — прим. авт.] практически ничего нет. У нас тема другая — скифы, сарматы, греки, римляне, аланы».
Насколько выгоден поиск? По словам информантов, с копа по металлу и ляжного поиска можно неплохо зарабатывать и даже целиком себя обеспечивать. В других видах приборного поиска лидирует стремление к дополнительному заработку — либо они считаются хобби. 58-летний копатель рассказывает о поисках металлолома в Поволжье: «Здесь у нас <...> есть парень, который <...> ни дня не работал. Он за мягкий сезон успевает заработать на металле достаточно денег, чтобы зимой просто сидеть дома. А вот только с копа по старине или по войне сейчас жить не получится».
По закону найденную ценность надо передать государству — вознаграждение за нее составляет половину ее стоимости. Но далеко не все сдают обнаруженные сокровища, отмечают юристы. Люди не хотят терять деньги и предпочитают выставить артефакт на продажу. Но нужно понимать, что за культурную ценность «грозит статья».
В сообществе есть свои неформальные правила. Например, нужно закапывать за собой ямки, не поощряется поиск на памятниках археологии и кладбищах.
Старинные монеты, оружие, украшения, утварь, инструменты и игрушки реализуют через разделы на копательских форумах, аукционы в социальных сетях, антикварные лавки, а также через знакомых перекупщиков. Чем ценнее находка, тем вероятнее ее продажа через знакомых перекупщиков.
Оружие, амуницию, награды продают через форумы, аукционы, знакомых антикваров и блошиные рынки. В 1990-е годы исправное оружие покупали охотники. С начала 2000-х среди клиентов стало много реконструкторов.
Черные и цветные металлы сдают в пункты приема. Отдельные образцы, например, толстый крепкий металл, запасные части для тракторов, могут продаваться как «деловой металл» — то есть как изделие — дороже, чем по весу. «Деловой металл» продается знакомым или через интернет-площадку «Авито».
Пляжные сокровища несут знакомым ювелирам или в ломбарды. Отдельные предметы могут продаваться через аукционы на форумах или в соцсетях.
Есть и особая категория ресурсов, добываемых по заказу. Это, например, «царские» кирпичи — дореволюционные, особо прочные.
В парадигму присваивающего хозяйства не укладывается такая опция, как развитие каналов на YouTube и в «Яндекс-Дзен». Заработок блогеров-копателей зависит от числа подписчиков и качества контента. Производители и магазины поискового оборудования заказывают рекламу и присылают авторам на тестирование свою продукцию.
Правовые нормы в отношении ценных находок в России впервые оформились при Петре I. Если кто-либо на допросе говорил, что ему известно о кладах, нужно было сообщить, на чьей земле они спрятаны. Норму о том, что «все произведения земли, на поверхности и в недрах ее содержащиеся», принадлежат владельцу этой земли, закрепил екатерининский указ 1782 года. Потом были уточнения 1803 и 1832 года, когда сначала запретили выкапывать клады без ведома хозяина земли, а потом уточнили понятие «клад» («сокрытое в земле или строении сокровище»). Эти нормы сохранялись до 1917 года.
В раннесоветский период находили множество денежных и вещевых тайников, оставленных эмигрантами. По декрету Совета народных комиссаров 1920 года ценности направлялись в финансовое ведомство без вознаграждения сдававшему. Но через некоторое время стало понятно, что более полному выявлению ценностей поможет «процентное отчисление и премиальное вознаграждение открывателю». Был принят закон о порядке сдачи клада государству и размере награды — 25% от стоимости. К 1994 году нормы изменились — вознаграждение возросло до 50% стоимости клада.
Деятельность копателей может быть вне закона, в серой зоне и полностью в рамках закона. Все зависит от того, каким видом поиска и как заниматься.
Так, пляжные «изыскания» не ограничены законодательно, если только не проводятся на территории памятника археологии или частной территории без разрешения собственника. В случае с металлокопом привлечь к ответственности могут по статье 158 Уголовного кодекса (УК) РФ «Кража», если копатели собирают металл на землях или в зданиях, имеющих собственников. Показательны уголовные дела за металлокоп в полосе отвода железных дорог, в рамках которых добытчики могут получать от условного до реального наказания сроком 1–3 года.
С поиском по старине все разнообразнее. Его регламентируют:
статья 243.2 УК РФ «Незаконные поиск и (или) изъятие археологических предметов из мест залегания», по которой наказывают за поиск на территориях памятников археологии и за нарушение культурного слоя, содержащего находки возрастом свыше 100 лет. Так, в 2021 году у группы черных копателей во Владимирской области были изъяты свыше тысячи археологических находок: монеты, украшения, керамика. Все это извлекли из могильников. Копателей обвинили, в том числе, в нарушении культурного слоя почвы.
статья 226.1 УК РФ о контрабанде, в том числе, культурных ценностей, наказание по которой наступает за попытку продажи ценностей для вывоза за границу;
статьи 7.15 и 7.15.1 Кодекса об административных правонарушениях — о проведении археологических работ без разрешения и незаконном обороте археологических предметов.
При этом реальных уголовных и административных дел по указанным статьям мало. Это во многом связано с тем, что «целенаправленной работой в отношении копателей не занимаются ни МВД, ни ФСБ, а возбуждение дел носит ситуативный характер», например, по резонансным случаям, поясняют исследователи.
Поиск по войне регулируется приказами Минобороны (у него есть обязанность «в сфере увековечения памяти погибших»). Но это касается только официально зарегистрированных поисковых отрядов. Однако отдельные «трофейщики», чтобы избежать лишних вопросов «на копе», могут регистрировать небольшие поисковые отряды. Покупателей привлекают к уголовной ответственности по статье 222 УК РФ (о незаконном приобретении, сбыте, хранении, перевозке оружия) тогда, когда задерживают с оружием, взрывчаткой или патронами.
В 2020 году был ряд попыток возбудить уголовные дела против владельцев Youtube-каналов о приборном поиске. На основании их собственных роликов их пытались обвинить в незаконной археологической деятельности. Но дела разваливались в суде из-за отсутствия состава преступления (собрать доказательства бывает непросто). 47-летний блогер вспоминает: «Прошло заседание, я упирал на то, что все это рекламная продукция, постановка, все продается в открытом виде. Ну, и судья прокурору говорит уж в открытую: “<...> Тут никакого состава нет. Закрывай дело”».
Обычно территория богата одним видом ресурсов. Но есть и клондайки, изобилующие массой разных находок. В таких поселениях еще в советскую эпоху вручную, без оборудования отыскивали старинные монеты, украшения и пр. Что-то сдавали в музеи, что-то оставляли себе — до 1990-х годов продать было некому.
Причина этого ресурсного изобилия — комбинация природных особенностей и долгого антропогенного воздействия. Так, на Средней Волге есть районы, в которых люди селились многие сотни лет: окрестности города Болгар в Татарстане, поселок городского типа Старая Майна и соседние населенные пункты в Ульяновской области, территории, граничащие с национальным парком «Самарская Лука» в Самарской области.
Река и контроль над ней обеспечивали этим поселениям процветание. Но создание здесь в середине XX века Куйбышевского водохранилища привело к тому, что часть старинных городов и сел оказались в зоне затопления и были перенесены в другие места. Река стала размывать и выбрасывать на поверхность богатства, копившиеся тысячелетиями.
Расположение на возвышенности вблизи слияния Волги и Камы позволяло древним поселениям контролировать судоходные и торговые пути, получать доход от рыболовства и перевозок зерна. До революции крупным центром торговли и мелкой промышленности был город Спасск (впоследствии оказался в зоне затопления и был перенесен на территорию села Болгар). Наслоение материальной культуры разных эпох отчетливо проявилось после наполнения водохранилища в конце 1950-х. Тогда на Волге образовались острова, берега начали размываться и выносить на поверхность ценности.
59-летний копатель рассказывает о массе монет, найденных на берегу в советские времена: «Серебришко выберу, а пятаками, десятками екатерининскими-николаевскими пускали блинчики по воде. Они большие, тяжелые, прикольно было».
Монеты стояли в домах селян ведрами. Продать их было некому, в музеи сдавали только уникальные вещи. Реализация находок началась в 1990-е, когда стали приезжать скупщики. Тот же информант вспоминает: «<...> Я сам с ними общался. В 1990-е у меня дела что-то шли хреново, а была у меня пятирублевка золотая Николая II в очень хорошем состоянии. Вот эту пятерку я продал что-то за 500 рублей. Стоимость телевизора советского тогда» .
При этом, несмотря на целые «клады» монет, местные жители не заработали на их продаже «состояния». Вырученные деньги шли на бытовые вещи и одежду, а кого-то просто обкрадывали приезжие охотники за чужими ценностями.
В 1990-е годы с образовавшихся островов стали вывозить металлы. Пик вывоза наблюдался в засушливом 2010 году — к островам можно было проехать на грузовиках. «Там был судоремонтный завод в свое время, — говорит 62-летний информант. — Оттуда тащили мощно: двенадцать “Камазов” металла вывезли. После 2010 года это всем понравилось — цена тогда была пусть и небольшая, но брали объемами». Сейчас этот ресурс во многом истощился. О потоке находок остались лишь воспоминания.
С одной стороны, по словам копателей, легкодоступные ресурсы почти освоены. С другой стороны, природные процессы (эрозия почв) и хозяйственная деятельность человека (обработка полей, застройка) постоянно вскрывают новые исторические артефакты. При этом пополняется и число копателей. Они «рекрутируются» через сарафанное радио и каналы блогеров. Мотив подработки лидирует.
По организационным формам и вовлечению людей коп схож с практиками неформального природопользования. Так, и на поиск ценностей, и на сбор грибов или рыбалку, и на добычу драгоценных камней можно выезжать как в одиночку, так и компанией. При этом кто-то берет минимум оборудования, а кто-то — все самое навороченное. И коп, и охота могут нарушать закон и преследоваться государством, — например, в случае незаконного поиска древностей на археологических памятниках или браконьерства в отношении краснокнижных животных.
Но главное, что такие практики могут разрушать культурное и природное наследие — то, что формировалось веками и должно бережно храниться. Вместо этого нелегальная добыча реликвий обрекает их на гибель. И ценности оказываются не в музеях и исследовательских институтах, а в антикварных лавках и на блошиных рынках, посетители которых едва ли сильно озабочены вопросами истории.
IQ
