21 декабря 2022
В российской системе криминальных расследований до сих пор превалирует анализ следов преступного поведения, а не закономерностей поведения лиц, их оставляющих. Команда учёных из НИУ ВШЭ и исследовательской группы по атипичным убийствам (Бостон, США) на большом объёме данных доказали наличие взаимосвязи между характеристиками личности серийного убийцы и элементами механизма преступного поведения, а также выявили соотношения между психологическими, социально-демографическими и поведенческими особенностями насильственных преступников. Исследователи установили взаимосвязь между травматическими переживаниями, жестоким обращением с преступником в детстве и почерком совершения преступлений. Подробнее обо всём этом — в материале IQ.HSE.
Начиная с конца XIX века во всём мире в рамках криминальной социологии и криминологии рекомендовалось вести поиск и классифицировать преступников по характерному для них поведению при совершении насильственных преступлений. В России такой подход также набирал популярность, по крайней мере, до конца 1920-х годов, отмечают в своей статье, исследователи Егор Денисов, Александр Вечерин, Екатерина Коростелева и Энцо Яксик. Однако в 1930-е годы прошлого века все научные работы в этом направлении по идеологическим причинам были свёрнуты, поскольку преступность, в первую очередь насильственная, объявлялась рудиментом «феодально-буржуазного прошлого», наравне с изучающими её науками.
Из-за целенаправленного прекращения криминологических исследований личности преступников, часть феноменов преступного поведения стала изучаться в рамках криминалистики. Тем не менее последняя, по мнению исследователей, не обладала в отличие от криминологии необходимым научным аппаратом для полноценного осмысления механизма совершения преступления и его элементов.
Криминалистика изучает способы совершения и методы раскрытия преступлений. Криминология — типичные портреты серьёзных правонарушителей, причины существования преступности и пути предупреждения этого явления.
Другим серьёзным препятствием для изучения особенностей личности преступника и природы его поведения послужила интеграция в научные разработки в сфере уголовной юстиции методологии марксизма и диалектического материализма. Во главу угла ставились социальные факторы совершения преступлений и полностью игнорировались психологические — как «излишне подробные».
Результатом такого политико-идеологического давления стало «исчезновение» в СССР с конца 1940-х годов профессиональной (например, наёмные убийцы) и специализированной преступности (карманники), а значит и необходимости регистрации происшествий по признакам «способа совершения преступления». Однако существенное количество серийных насильственных преступлений в стране (более одной серии убийств/изнасилований в год) послужило сигналом к необходимости принятия неотложных мер по их выявлению, а также предотвращению новых эпизодов.
Ответом на этот вызов, по всей видимости, стала опубликованная в 1970 году монография учёного-криминалиста Георгия Зуйкова, обобщившего отечественный и зарубежный опыт установления преступников по признакам способа совершения преступлений. Кроме того, в 1978 году в СССР были предприняты первые попытки применить метод географического профилирования, но они оказались не вполне удачными.
Дело в том, что криминалисту Леониду Видонову удалось установить корреляции между характером совершенного преступления и местом жительства убийцы на материале лишь одной Горьковской области. Однако выводы его исследования попробовали применить в масштабах всей страны, несмотря на локальный характер полученных взаимосвязей.
В дальнейшем нововведения в методологии поведенческого анализа развития не получили. Некоторые виды учёта преступлений в СССР практически до 1990-х годов велись с использованием перфокарт, кодирующих примерно 39 поисковых признаков по виду преступления, времени и способу его совершения. Это, как отмечают исследователи, было технически сложно и малопригодно для эффективной работы. Для сравнения — в 1986 году созданная в ФБР система ViCAP (The Violent Criminal Apprehension Program) кодировала на начальном этапе 186 переменных, а современные базы данных содержат до 645 признаков по каждому преступнику или преступлению.
Разработанная в ФБР программа выявления насильственных преступников (The Violent Criminal Apprehension Program, ViCAP) является примером классификации преступников по modus operandi (лат., дословно — образ действия, русскоязычный вариант — «способ совершения преступления»). Форма ViCAP не предназначена для обычных, повседневных преступлений. Её объектом являются только тяжкие насильственные преступления (в особенности — убийства).
При создании системы за основу был взят тип совершенного преступления — это «точка отсчёта». Следующей по значимости характеристикой является тип личности пострадавшего. Далее учитываются общие характеристики преступления: день и час совершения нападения, выбор объекта преступного посягательства (преступной «мишени»), способ проникновения в помещение, похищенные вещи. Особое внимание уделяется частным характеристикам личности и поведения преступника, подчеркивающим его индивидуальность. Ими могут быть, например, оставленные преступником записки или сообщения, избирательная кража каких-либо определённых предметов.
Если речь идёт об убийстве по сексуальным мотивам, важную роль играет описание положения и позы жертвы, в которой маньяк оставил её после смерти. Способ расчленения трупа также должен указываться при классификации убийств. В системе ViCAP при характеристике modus operandi преступника учитываются такие моменты, как роспись кровью на теле жертвы, губной помадой, перьевой ручкой, ножом и множество других опознавательных признаков.
Располагая этими характеристиками, следователь может «выйти» на определённого преступника, так как modus operandi позволяет определить степень сходства в данных о подозреваемых, установить связь между преступлениями и помогает идентифицировать наиболее вероятного виновника преступления.
Необходимость учитывать modus operandi всегда оставалась насущной при профилактике и расследовании преступлений, отмечают исследователи.
Modus operandi (модус операнди) — латинская фраза, которая обычно переводится как «образ действия» и обозначает привычный для человека способ выполнения определённой задачи. В криминалистике используется для указания на типичный способ совершения преступлений данным преступником и служит основой для составления его психологического профиля. В иностранной практике имеет более широкие границы по сравнению с его русскоязычным вариантом. За рубежом это не только способ совершения преступления, modus operandi также предполагает описание деятельности преступника при формировании плана и подготовки к совершению преступления, непосредственной реализации преступного намерения и посткриминального поведения.
Так, в 1958 году в Омске в результате проверки оперативно-розыскной информации и анализа материалов уголовных дел о ранее совершённых сексуальных преступлениях был установлен серийный убийца, жертвами которого стали восемь женщин. По мнению исследователей, этот случай удачно иллюстрирует основные методологические аспекты тактики расследования, указывающие на важность сопоставления сходных паттернов поведения насильственных преступников. Авторы отмечают, что в ходе работы:
была подвергнута сомнению причастность первоначального подозреваемого на основании рассмотрения его личности, характеристики которой не совпадали с профилем «классического» серийного сексуального преступника;
были перепроверены приостановленные ранее уголовные дела и оперативно-розыскные сведения об изнасилованиях за 1957–1958 годы на предмет совпадений по modus operandi;
была проанализирована пространственно-географическая специфика совершения такого рода преступлений за предшествующий период.
Следователь оперировал повторяющимися от одного преступления к другому стереотипными закономерностями — базовыми элементами в механизме преступного поведения. Благодаря своему таланту он интуитивно пошагово воспроизвёл алгоритм расследования серийных преступлений, которые на тот момент в советской практике не выделялись как явление в отдельную группу. Подобные элементы, полагают исследователи, на современном этапе стоит устанавливать более комплексно, посредством статистических методов, поскольку только при помощи значительного числа наблюдений можно сделать вывод об устойчивости почерка преступника, его единообразии.
С середины прошлого века в СССР издавался сборник «Следственная практика», посвящённый обмену опытом расследования преступлений. Начиная с 1950-х годов сборник регулярно издавался ВНИИ криминалистики, впоследствии Всесоюзным институтом по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности Прокуратуры СССР.
Содержащиеся в сборниках фабулы уголовных дел, по мнению учёных, могут служить ещё одним источником качественного и количественного изучения личностно-поведенческих особенностей преступника по линии криминологии. В ходе своей работы авторы провели анализ и обобщение материалов за период с 1950 по 1970 годы и нашли основания предполагать 29 серий (официально они не были выявлены правоохранительными органами) насильственных преступлений (убийств и изнасилований), совершенных вследствие предположительной гомицидомании и/или раптофилии, в том числе при сексуально-садистической мотивации. Количество жертв преступлений в серии составляло от 2 до 9.
Гомицидомания — непреодолимое влечение к убийству людей без ситуационно-психологической обусловленности.
Раптофилия — расстройство полового влечения, при котором получение сексуального удовлетворения возможно только при совершении агрессивного парафильного изнасилования.
Сексуальный садизм — сексуально-садистическое расстройство, характеризующееся нарастанием сексуального удовольствия при причинении страданий партнеру без его согласия.
Отфильтрованные таким образом дела были объединены с ранее приостановленными уголовными дела об аналогичных преступлениях, совершенных на соседних территориях, которые учёные выявили в ходе изучения других архивных материалов. Одновременно были исключены одноэпизодные сексуальные убийства, после совершения которых преступник был задержан.
В ходе своей работы авторы проанализировали сведения из Consolidated Serial Homicide Offender Database о серийных убийствах, совершённых 4687 преступниками по всему миру в период с 1811 по 2016 год. Данные закодированы по 171 переменной для каждого дела. Все они получены путём сбора информации из открытых источников, анализа материалов уголовных дел в Европе, Северной Америке, России и ряда стран Азии. Данные предварительно систематизировались в соответствии с рекомендациями Национального центра по изучению насильственной преступности ФБР (The National Center for the Analysis of Violent Crime, NCAVC FBI).
Сводная база данных преступников, совершивших серийные убийства (Consolidated Serial Homicide Offender Database) содержит объединённые записи из независимо созданных баз данных, предоставленные исследовательской группой по расследованию атипичных убийств Северо-Восточного университета и системой отслеживания расследований убийств (The Homicide Investigation Tracking System, HITS) Генеральной прокуратуры штата Вашингтон. Ошибки базы выявляются и исправляются сотрудниками Подразделения поведенческого анализа ФБР. Координатором базы данных является Энцо Яксик
В наборе данных Consolidated Serial Homicide Offender Database содержится информация о 4687 серийных убийцах, представленная в виде матрицы, в которой закодированы социально-демографические характеристики преступников и их жертв, методы убийства, особенности сокрытия трупа и результаты социально- и нейропсихологического исследований субъекта (в частности, зафиксированные элементы Триады Макдональда).
Для анализа схожих паттернов поведения серийных убийц и их взаимосвязи с социально-психологическими показателями и биографическими данными исследователи использовали иерархический кластерный анализ. Рассматривались следующие биографические данные и социально-психологические показатели: факты проблем с обучением в школе; издевательств в школе; психологического, физического или сексуального насилия в детстве; травмы головы и аномалии головного мозга; энурез в детстве; пытки животных; совершение поджогов (пиромания). Отдельно был выполнен иерархический кластерный анализ видов насилия над жертвой и посткриминального поведения.
В процессе анализа данных исследователи получили результаты, позволяющие с уверенностью судить о наличии устойчивых взаимосвязей между социально-психологическими и биографическими переменными, а также формами поведения серийных насильственных преступников. Так, статистически значимым оказался вклад неблагоприятной обстановки в детском образовательном учреждении (школе). Исследователи выяснили, что он формирует определённый вид преступного поведения — насильственный и компульсивный с тенденцией к серийности криминальных проявлений.
Также была установлена взаимосвязь одного из элементов Триады Макдональда — ночного недержания мочи — с травмами головы у преступника. Учёные предполагают, что эта зависимость объясняется возможностью снижения/нарушения реакций торможения в результате повреждения лобных долей больших полушарий. Наряду с этим энурез в целом упоминается в ряде исследований как один из предикторов расстройств поведения. Однако он не может являться определяющим, поскольку даже в конструкции Триады Макдональда рассматривается как факультативный и дополняющий другие два элемента — пироманию и зоосадизм.
Триада Макдональда — сформулированный Джоном Макдональдом в 1963 году в статье «Угроза убийства» набор из трёх поведенческих характеристик — зоосадизм, пиромания и энурез, которые он связал с предрасположенностью к совершению особо жестоких преступлений.
Наиболее вероятное обоснование сопряженности энуреза с криминальным поведением серийных насильственных преступников, по мнению исследователей, выражается в двух взаимосвязанных факторах. Во-первых, у детей, страдающих от ночного недержания, наблюдаются изменения в механизмах возбуждения и торможения в плане эмоционального контроля. Это следствие нарушения функций лобных долей головного мозга и медиальной лобной извилины. Поражение этих отделов мозга ведёт к повышению агрессивности и снижению контроля поведения, что прямо подтверждается результатами исследования.
Предрасположенность детей с такими нарушениями к дезадаптивному поведению может усугубляться психоэмоциональной депривацией со стороны родителей и буллингом внутри коллектива детских образовательных учреждений. Таким образом, негативный фактор органической предрасположенности усиливается другим — стрессовой травматизацией, которая сама по себе является предшественником насильственного поведения, отмечают учёные.
В числе прочего исследователи также изучили переменные, объединённые по признаку посмертных манипуляций с телом жертвы. Менее распространённым признаком оказался вампиризм по сравнению с такими, как «коллекционирование» частей тел жертвы, нанесение увечий трупу, сексуальные взаимодействия с ним и каннибализм. Авторы пришли к выводу, что у ряда категорий серийных насильственных преступников присутствует устойчивость и повторяемость фокусировки обсессий (навязчивых идей и образов) на конкретном объекте — теле жертве.
Дополнительно авторы работы отмечают устойчивые элементы механизма криминального поведения, направленные на получение контроля над жертвой (связывание, «ослепление», завязывание глаз) c целью реализации преступником навязчивых фантазий сексуально-садистического характера. Это предположение было подтверждено и группировкой таких признаков, как придание определённой позы трупу, изнасилование, сверхнасилие (чрезмерное для цели убийства), пытки, свидетельствующих об аффективном застревании преступников.
Исследователи поясняют, что убийцы, находясь в измененном состоянии сознания с элементами диссоциации (восприятие происходящего так, будто оно происходит с кем-то посторонним), концентрируют внимание на выполнении последовательности (алгоритма) насильственных действий, как правило, фиксированных по своей форме. При этом для полной реализации преступных намерений важным остаётся переживание преступником процесса насилия над жертвой в ситуации полного контроля над ней, необходимого для поэтапного претворения навязчивых фантазий.
Учёные обращают внимание на то, что в 67% случаев убийства осуществляется посредством удушения жертвы. При этом 60% серийных убийц совершают преступления по сексуальному мотиву. То есть с высокой вероятностью имеют расстройство парафильного спектра (расстройство сексуальных предпочтений), при котором хотя и могут наблюдаться изменения в modus operandi, но ввиду злокачественности развития таких расстройств, механизм преступного поведения остаётся стабильным, поясняют авторы.
В ходе кластерного анализа элементов modus operandi исследователи выявили направления фокусировки обсессий серийных насильственных преступников: акцент внимания преступника на теле, как правило, уже умершей жертвы (некрофилия), фокусировка навязчивых фантазий на принуждении жертвы к выполнению ритуальных действий преступника (компульсивное поведение).
Таким образом, удалось выявить наиболее устойчивые «кластеры, демонстрирующие фиксированность форм гомицидного патосексуального поведения вокруг конкретных “ядерных” объектов и идей, сопряженных с реализацией навязчивых фантазий». Были зафиксированы чёткие соотношения между компонентами modus operandi и «криминалистическими признаками», а также биографическими сведениями и социально-демографическими особенностями, характеризующими преступников.
Исследователи отмечают, что «современная» российская система учёта, находящаяся в ведении МВД, также как и советская не отвечает требованиям времени. Статистические карточки на выявленное преступление и преступника заполняются в соответствии с рубриками справочника, не предусматривающего возможность детального описания modus operandi.
В отдельных кодах, как поясняют авторы, содержится не способ совершения преступления, а орудие, при помощи которого оно совершено. Эти недостатки — одна из причин, по которой ведётся дополнительный учёт по серийным изнасилованиям и убийствам аналитической группой Методико-криминалистического управления Главного управления криминалистики (криминалистического центра) Следственного комитета РФ. Но и здесь есть свои недостатки в части интерактивности и полноты, разнообразия рубрик. Среди них, например, не наблюдается виктимологических признаков жертвы, по которым можно выявить те или иные предпочтения в выборе жертвы у преступника, отмечают исследователи.
По мнению учёных, непростая ситуация с развитием криминологического учёта по modus operandi усугубляется серьёзными просчётами в научно-теоретической сфере. Подавляющее большинство исследований о личности преступника искусственно было перенесено в криминалистику. А в ней, как отмечают авторы, по сей день господствует советская доктрина диалектического материализма, не учитывающая детерминанты насильственного поведения, влияющие на преступников.
Основные постулаты этой доктрины базируются исключительно на следовом подходе к анализу информации о преступлении, игнорируя психоанализ и бихевиористику (отвергаемые ранее как науки капиталистического мира). Вместо методов анализа поведения преступника выдвинута концепция «криминалистической характеристики преступления» и позднее — проистекающая из неё «криминалистическая характеристика личности преступника».
Выявление взаимосвязей между спецификой личности преступника и механизмом преступного поведения требует раздельного анализа следовой (криминалистической) и криминологически релевантной информации (бихевиоральных данных преступника), считают исследователи. Смешение предметов криминалистики и криминологии приводят к значительному отрыву теории от практики и слабости внедрения научных наработок в деятельность правоохранительных органов. По мнению авторов, было бы правильно изъять из понятия криминалистической характеристики элементы, входящие по своему смыслу в конструкцию modus operandi, которая является чисто криминологическим концептом.
Авторы пришли к выводу, что необходимо преобразование тактик расследования в сторону тщательного сбора и классификации значимых данных, относящихся к modus operandi, и последующий их грамотный качественно-количественный анализ. Это, по их мнению, позволило бы добиться значительного прогресса в раскрытии российскими правоохранительными органами насильственных серийных преступлений.
IQ
Егор Денисов, советник адвокатского кабинета Александры Кузнецовой, выпускник НИУ ВШЭ
Александр Вечерин, доцент Департамента психологии НИУ ВШЭ, академический руководитель образовательной программы «Психология»
Екатерина Коростелева, магистр юриспруденции, выпускница НИУ ВШЭ
Энцо Яксик, руководитель исследовательской группы по атипичным убийствам (Бостон, США)
