12 октября 2022
В 1958 году популярный советский журнал «Работница» описал курьёзную, а на деле — печальную ситуацию на подшипниковом заводе. Рабочие, среди которых преобладали женщины, были одеты очень странно. Станочница Порох в автоматно-токарном цехе буквально тонула в комбинезоне и огромных ботинках — её размеров спецодежды на складе не нашлось. В травильном цехе, где из-за работы с кислотами нужно было носить суконный костюм и прорезиненный фартук, работница Лушникова стояла в халате с дырочками от той же кислоты. В костюме ей было некомфортно: «В нём и на лыжах-то кататься жарко. К тому же размер я ношу 48, а выдали 52». Подобная ситуация, когда без спецодежды трудиться нельзя, а в ней — крайне неудобно, не была редкостью. О том, как в хрущёвские времена боролись за качество рабочего костюма и почему часто не достигали успеха, IQ.HSE выяснил с помощью исследования историка Анны Петровой из НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге.
Исследование было проведено в рамках проекта РНФ, соглашение № 19-78-10017-П от 02.08.2022 г., источник финансирования 81300ГНФ, ст. 211.
Описанная в журнале ситуация, когда рабочие вынужденно носили спецодежду неподобающего качества или размера, встречалась на советском производстве довольно часто. На Саратовском подшипниковом заводе (речь в статье шла как раз о нём) работницам выдавались ботинки со сроком службы полгода, но в негодность они приходили через три месяца. В термическом цехе для работы с горячими деталями требовались рукавицы. Их выдавали на месяц, но портились они за два часа.
Работницы спецсвязи из Краснодарского края сетовали, что выделяемая им ежегодно рабочая одежда быстро линяет и теряет форму. Её стыдно носить в общественных местах. Лучше получать спецодежду раз в три года, зато качественную, полагали они. Борьба за качество товаров массового потребления, включая одежду, была важным пунктом повестки дня ещё до хрущёвской «оттепели».
В августе 1953 года председатель Совета министров СССР Георгий Маленков в речи на пятой сессии Верховного совета СССР признавал: «<...> Мы отстали с качеством товаров широкого потребления и должны серьёзно поправить это дело. У нас есть полная возможность производить добротные и красивые ткани, добротную и нарядную одежду, прочную и изящную обувь <...>». Советский народ вправе требовать высококачественные товары, заключал Маленков.
В идеале же в СССР предполагалось производить товары «выше качеством и дешевле ценой». Но что такое качество в применении к спецодежде? Прежде всего — обеспечение безопасности на производстве, защита тела от вредных факторов.
С развитием химической промышленности в стране это стало крайне актуально. Но тот же химпром помогал и совершенствовать спецодежду, усиливал её защитные свойства — с помощью новых материалов, особых пропиток и пр.
Возвращаясь к вопросу безопасности, заметим, что этот фактор влияет на производительность труда рабочих и эффективность предприятия в целом. Поэтому, заботясь о рабочих, государство одновременно следовало собственным экономическим интересам.
Забота государства о трудящихся была актуальна для того времени. С постсталинской гуманизацией режима возросло внимание к безопасности рабочих и стремление к повышению качества товаров (это тоже было элементом заботы). Если ранее забота государства о гражданине была избирательной — адресовалась прежде всего инвалидам, сиротам, пожилым людям, то в 1950–1960-е годы она была уже обращена ко всем социальным группам. Выдавая рабочим спецодежду, государство улучшало им условия труда.
При этом производство рабочей одежды не зависело от моды, вкусов и кошелька потребителя. В роли заказчика спецодежды выступало государство. В роли потребителя — рабочий, который, однако, не приобретал вещь нужного качества, а получал от государства то, что есть.
В условиях экономики дефицита и отсутствия конкуренции покупатель не мог отказаться от приобретения товаров плохого качества (альтернативы всё равно не было). И, хотя производители старались увеличить ассортимент товаров с учётом потребительского спроса, эта инициатива неизбежно упиралась в нюансы плановой экономической системы, которая ориентировалась на производство, не зависящее от спроса.
Спецодежду относили к средствам производства — наряду со станками и инструментами. В то же время, она попадала в категорию предметов личного пользования, поскольку использовалась индивидуально. Казалось бы, схема производства спецодежды не так сложна. И всё же советское государство не смогло обеспечить работников качественными вещами.
Почему же так произошло? Для ответа на этот вопрос Анна Петрова изучила множество документов: государственные стандарты (ГОСТы) и конструкторские разработки НИИ (важно было понять, как видели качество одежды в проектных учреждениях — Центральном научно-исследовательском институте швейной промышленности (ЦНИИшвейпроме) и ряде других институтов); протоколы совещаний в Домах моделей и научно-исследовательских институтах с 1950 по 1965 год; материалы, связанные с Государственным комитетом по лёгкой промышленности при Госплане СССР и Всесоюзным институтом ассортимента изделий лёгкой промышленности и культуры одежды (ВИАлегпром); публикации в отраслевом журнале «Швейная промышленность» (180 номеров за 1950–1965 годы), а также в популярном журнале «Работница» (также 180 номеров за тот же период).
В исследовании рассмотрено конструирование спецодежды для разных профессий — от связистов до пожарных, рыбаков и других работников, чей труд сопряжен с опасностью.
В 1930-е годы, в эпоху индустриализации, резко возросло число заводов и фабрик, строились дороги и другие объекты промышленной инфраструктуры. В 1931 году вышло постановление Совета народных комиссаров «О снабжении рабочих производственной одеждой и специальными видами одежды и обуви», которое распространялось на трудящихся основных отраслей промышленности (уголь, металл, химическое производство, крупные стройки) и транспорта. Спецодежда должна была выдаваться бесплатно по единым нормам.
После XX съезда КПСС (1956 год) были приняты новые законы для усиления охраны труда работников очистных сооружений, промысловой кооперации, коммунального хозяйства, строительства. Больше внимания уделялось облегчению условий труда для женщин. Если раньше стояла задача обеспечить рабочих хотя бы какой-то защитной одеждой (причем упор делался на потенциально опасные отрасли), то в хрущёвскую эпоху конструкторы и учёные начали разрабатывать сотни видов новой спецодежды и технические инструкции к ней. Конструирование рабочей одежды активно обсуждали модельеры и отраслевые журналы. Перед специалистами поставили задачу сделать рабочую одежду удобной и практичной, подчёркивает Анна Петрова.
ГОСТы, регламентировавшие качество одежды, описывали её внешний вид, тип застёжки, число пуговиц, используемые материалы, частоту машинной строчки, длину петель и даже номера ниток. Требования к безопасности постепенно ужесточались. В процессе производства и распределения товаров принимали участие НИИ, фабрики и комбинаты, торгующие организации.
Аккуратный, опрятный внешний вид трудящегося человека ещё в 1930-е годы считался показателем самодисциплины и эффективной организации труда. «В хрущёвский период <...> тезис <...> о том, что белый воротничок и чистая кофточка — это необходимый рабочий инструмент, влияющий на выполнение плана и на качество продукции, не утратил своей актуальности», — пишет исследовательница.
Одним из решений проблемы повышения качества товаров массового потребления стало принятие концепции научно-технической революции. Она подразумевала интеграцию знаний, технологий и производства.
Новое руководство страны подчеркивало, что невозможно стать сверхдержавой, игнорируя потребности людей. Никита Хрущёв и его окружение исходили из того, что население должно быть сыто, одето и проживать в достойных условиях. И всё это люди получают от государства. Хрущёвские преобразования создали инфраструктуру для развития советского массового потребления.
Что касается изделий хорошего качества, то к ним в эпоху «оттепели» относили, в частности, вещи, выполненные по новым конструкциям и оригинальным моделям, сделанные из новых видов материалов. Это касалось и спецодежды — по меньшей мере, теоретически.
Случай с работницами Саратовского подшипникового завода показывает, что, судя по всему, при производстве спецодежды не учитывались очевидные вещи: количество работниц-женщин на фабриках возросло. Что касается качества спецодежды, то работницы возлагали надежды на Госплан СССР, Всесоюзный центральный совет профессиональных союзов (ВЦСПС), другие организации. В Саратове даже прошла выставка рабочей одежды, и ряд образцов понравился работницам. Тем не менее, и спустя несколько месяцев ситуация с выдачей спецодежды на заводе не изменилась.
Формальные мероприятия для получения оценки качества от потребителей проводил ВИАлегпром. Он устраивал выставки рабочей одежды (по их итогам какие-то модели рекомендовались к выпуску). Казалось бы, подобные акции должны были улучшить взаимопонимание между производителем и потребителем. Но всё было не так просто.
На предприятиях и в советах народного хозяйства (органах территориального управления; в результате экономической реформы 1957 года централизованный отраслевой принцип управления экономикой был заменён на территориальный), как выяснил ВИАлегпром, не контролировалось использование тканей по назначению. Так, рабочим-химикам выдавали спецодежду для рабочих горячих цехов, а на Металлургическом заводе имени Сталина — спецодежду с кислотозащитными пропитками. И подобные примеры несоответствий не были единичными.
Эти ситуации показывают, что представления государства о качестве и меры по его улучшению отставали от изменений в обществе и на производстве. Но проблема были не только со снабжением, но и с качеством одежды.
Хотя отраслевая система управления экономикой и была замещена территориальной (совнархозы), общие управленческие единицы продолжали существовать, например, Комитет по лёгкой промышленности. Он разрабатывал планы технического перевооружения фабрик. В его ведении находились НИИ швейной промышленности и конструкторские бюро. ВИАлегпром, например, отвечал за расширение ассортимента изделий (отбирал и оценивал ткани и пр.). ЦНИИшвейпром разрабатывал, в частности, методы конструирования одежды для условий массового производства. При крупных фабриках действовали собственные лаборатории и шли испытания тканей. Словом, разных игроков на этом поле было немало, а функции их могли дублироваться.
Серьёзный вес имели и Дома моделей. Многие из них трудились над созданием спецодежды и технической документации к ней. Но часто в процессе внедрения моделей в производство от их изначального вида ничего не оставалось.
Считалось, что совместная работа фабрик и Домов моделей повысит качество изделий швейпрома. И формально стороны были в равном положении (как государственные фирмы). Но де-факто у фабрик было больше власти. Модель могли упростить в силу технических ограничений.
Не то чтобы фабрики не хотели улучшать продукцию. Просто им нужно было выполнить план, а он рассчитывался по производству, а не по продажам. Фабрикам необходимо было производить одежду с наименьшими издержками и из того материала, который они могли получить.
Нелегка была и работа конструкторов. В Ленинградском Доме моделей на заседаниях худсовета присутствовали до 80 человек, которые оценивали модели и решали, рекомендовать ли их массовый выпуск. Однако при показе моделей диктор, как ни странно, не пояснял назначение вещей. Это мешало членам совета более объективно оценивать разработки.
По мнению представителей фабрик, в случае со спецодеждой модельеры трудились вслепую, не учитывая реальных требований рабочих к продукции. Нужно было, чтобы специальный модельер ходил на фабрики и узнавал, какая спецодежда необходима. Таким образом, «модельная» спецодежда часто не могла обеспечить должный уровень безопасности, а модели не могли быть воплощены в точности.
Так происходило отчасти потому, что для конструкторов и модельеров качество модели во многом определялось через её внешний вид. Но далеко не всегда получалось реализовать разработанную модель в нужном материале, а значит, обеспечить её безопасную эксплуатацию на производствах, требующих от одежды повышенной защиты. Реальное производство спецодежды требовало компромиссов, что в итоге могло угрожать здоровью рабочих.
Профильные институты (лидировал ЦНИИшвейпром) должны были предлагать решения проблем, связанных с качеством спецодежды, что и делалось — с технологическим обоснованием. В этом — серьёзное отличие по сравнению с Домами моделей, в которых конструкторы если и предпринимали попытки решить вопрос безопасности, то это происходило, скорее, интуитивно.
В 1959 году состоялся Всесоюзный конкурс на создание лучших видов спецодежды. Журнал «Швейная промышленность» опубликовал предложенные её виды для рабочих угледобывающей промышленности, автотранспорта и нефтебаз, рыбаков, пожарных и пр. И везде внимание акцентировалось на защитных свойствах спецодежды.
Показательны рекомендации для костюма персонала, работавшего с этилированным бензином. Спецодежда должна была защищать от проникновения вредных веществ через кожу. Для рабочего костюма в этом случае нужно было, помимо обычных хлопчатобумажных тканей, использовать ткани со специальным покрытием, на что и обращали внимание конструкторы.
Спецодежда для рыбаков — водонепроницаемый костюм и зюйдвестка — долго изготавливалась по ГОСТам 1932 года. Было всего два размера одежды, отсутствовала герметизация в низках рукавов, так что туда могла проникать вода. В новой конструкции костюма предлагались рукава с резиновыми напульсниками, защищавшими от воды, воротник с теплой подкладкой и пристегиваемый капюшон. Размеров одежды предлагалось много.
Совершенствование моделей — хороший пример пересечения интересов государства, заинтересованного в повышении производительности труда, и заботы о человеке.
Ещё один пример апгрейда спецодежды, уже для пожарных. ЦНИИшвейпром предложил куртку и брюки из водоупорной хлопчатобумажной ткани. Рукава куртки были удлинены, поэтому при поднятии рук рукавицы оставались прикрыты. Входы в карманы — вертикальные, чтобы в них не затекала вода.
Всё вроде бы шло к тому, чтобы создать одежду с высоким уровнем защиты. Почему же тогда её идеального производства и потребления так и не случилось?
Отчасти дело в коммуникации между участниками создания спецодежды. Есть красноречивый кейс совещания, на котором в ходе обсуждения технических требований к одежде институты не смогли распределить между собой ответственность и переложили её на совнархозы (им и поручили... составление требований!). По-видимому, сотрудники НИИ далеко не всегда понимали, как действовать.
К улучшению качества спецодежды было подключено множество ведомств, но это давало обратный эффект. А избыточность исследовательской части по отношению к уровню развития производства — давно известная проблема советской технологической политики.
В юмористическом журнале «Крокодил» даже вышел фельетон «Караул, одевают!» о незадачливых «учёных-швейниках», конструирующих спецодежду для работников консервной промышленности. Сотрудники НИИ подготовили специальную научную «программу проведения работы по этапам». Изобретённая одежда тоже шилась на строго научной основе. Дальше пошли испытания. Но не на консервном заводе (его рядом не было), а в соседнем котлетном цехе мясоперерабатывающего комбината. «Испытания превзошли самые смелые надежды. Поскольку спецодежда не была пропущена через мясорубку вместе с фаршем, она, как отмечено с ликованием в акте, “сохранила свое прежнее состояние”», — пишет «Крокодил».
«Караул, одевают!», Крокодил, № 17 (1963), 13 / Журналы СССР
В этом тексте показана серьёзная проблема НИИ — деятельность ради деятельности. Создание моделей шло долго, каждый этап сопровождался отчётами. Но у потребителей не было времени ждать, пока одежда пройдет все испытания, — промедление обещало риски для здоровья.
И, хотя государство призывало производить товары получше и подешевле, изготовление спецодежды едва ли могло обойтись недорого. Слишком много специалистов над ней работало, слишком много этапов предполагалось.
В конце 1960-х ряд экономистов выдвинули идеи оптимизации планового управления. Предполагалось усилить низовое планирование и позволить предприятиям самим планировать свои издержки, повышать рентабельность и получать за это дополнительное вознаграждение. Однако в хрущёвский период каких-либо изменений в этом отношении не произошло. Спецодежду производили по спущенным сверху планам.
Достичь заданных параметров качества спецодежды оказалось трудно. Во-первых, в эпоху «оттепели» советские власти искали административные решения в усложняющейся экономике и привлекали к работе над спецодеждой множество разных акторов. Но такой чрезмерно коллективный труд был чреват сбоями координации, работа дублировалась, и не было возможности рационально использовать производственную и научную базу.
Во-вторых, встраиванию интересов граждан в конструкцию хрущёвских реформ сопутствовали попытки внедрить элементы рынка. Но, на фоне введения совнархозов и элементов горизонтального управления, механизмы планирования оставались без изменений. С одной стороны, отношения между участниками «спецодежного» процесса напоминали рыночные (Дома моделей продавали техническую документацию фабрикам). С другой — фабрики зависели от плана, и им было сложно использовать рыночные механизмы. В итоге удовлетворить потребности трудящихся не получилось.
В-третьих, хотя многочисленные стандарты должны были улучшить потребительские свойства спецодежды и помочь её созданию, на деле они лишь тормозили повышение её качества. Система оказалась громоздкой и не могла быстро реагировать на изменение запросов.
В итоге в хрущёвскую «оттепель» государство так и не справилось с задачей производства высококачественной спецодежды. А значит, декларируемая забота о трудящихся не смогла реализоваться вполне — равно как и идеи повышения таким образом эффективности производства.
IQ
