.webp "Фазендейро у дачи")
02 октября 2020
Многие россияне из-за пандемии коронавируса, карантина и закрытых границ провели весну и лето на даче. Но часть горожан живут на природе и летом, и зимой. Мощные коттеджи за высокими заборами и скромные деревянные дома на шести сотках отчасти стали альтернативой городским квартирам и офисам. Главное, чтобы поблизости были дороги и магазины, а в доме — электричество, газ и интернет. С помощью исследования социолога Елизаветы Полухиной разбираемся, как складывалась российская дачная культура и как дача превратилась во второй дом.
Купание, шашлыки, вечерние чаепития, песни под гитару, чтение в гамаке — вся эта славная дачная романтика никуда не делась. Типичный загородный труд — окучивание картошки, прополка моркови — тоже непобедим. Однако во время карантина всю эту сельскую «идиллию» сильно разбавили работа на удалёнке, совещания по зуму и учеба по скайпу. Оказалось, на даче можно всё: трудиться, просвещаться и отдыхать. Был бы интернет хороший.
Так или иначе, карантин прибавил популярности дачному «движению». Те, кто планировал обзавестись загородным домом или арендовать его, сделали это. А у кого-то ремонт дачных домиков, доставшихся в наследство, наконец сдвинулся с мертвой точки. Но вообще-то и до этого у россиян с дачами всё было неплохо.
Дача или загородный дом, по данным социологов, есть почти у каждого второго (44%) жителя России. Из них 18% ездят на дачу регулярно, а 11% живут там круглый год.
Другое исследование показало, как росло дачное движение за последние десятилетия. Так, у москвичей почти 60% всех дач — новых и перестроенных — появились уже в постсоветское время, а около 30% дач — в последние 10–15 лет. Этой экспансии, по мнению исследователей, способствуют бум автомобилей, развитие альтернативных форм занятости (удалённая работа, фриланс, гибкий график) и дауншифтинг. Кроме того, дача — неплохое вложение денег, и обычно это дешевле, чем купить квартиру.
Сколько в России дачников, оценить сложно, — таких переписей нет. По данным географов и антропологов, одних садовых участков и огородов в стране — от 14 до 17 млн. А если добавить сюда другие «усадьбы» — дома в деревне и на курортах, тогда дач до 20 млн, и Россия — флагман этого движения. В США, например, «вторых» домов (а сюда входят и дачи) — лишь около 5 млн.
За время карантина в дачную «веру» перешли многие. Пусть с интернетом были сбои, а у кого-то оказался недостаточно тёплый дом. Это не проблемы, а стимул действовать, обустраивать загородный дом. И, возможно, менять отношение к городской жизни.
За время своей долгой истории в России дачи измельчали и демократизировались. Изначально атрибут элиты, загородные имения (слово «дача» произошло от глагола «давать»; их дарили аристократии ещё в XVII веке) — они становились всё ближе к народу.
Массовое распространение дач под Москвой и Санкт-Петербургом пришлось на конец XIX века.
Их советской реинкарнацией стали коллективные сады в городской черте или рядом с городом. Участки, выдаваемые работникам предприятий, составляли лишь от трёх до восьми соток, и на них поначалу даже нельзя было строить дома — только бытовки для инвентаря. Однако после введения в стране в конце 1960-х годов второго выходного дня нормы для дачных построек смягчились.
Дачи, даже самые скромные, расценивались как символ благополучия. В советские времена дача была минимальной частной собственностью граждан. В конце 1980-х — начале 1990-х на волне новой раздачи «шести соток» земли под приусадебные хозяйства в эпоху тотального дефицита продуктов питания, а также под влиянием завоевавшего сердца всех жителей СССР бразильского сериала «Рабыня Изаура», за дачами на долгое время закрепилось шутливое прозвище «фазенда». Советский человек ощущал себя владельцем целого поместья и гордо величал себя «фазендейро».
Сегодня облик загородных домов очень пёстр и отражает всю социальную стратификацию: у кого-то две сотки земли и домишко, как у кума Тыквы из «Приключений Чиполлино», у кого-то — загородные замки на Рублёвке.
Дачи в собственном смысле слова, выделенные советским писателям, учёным, чиновникам, были пространством отдыха, гармонии с собой и свободы от городской суеты. Они сохраняли налёт элитарности. А вот предельно демократичные советские садовые и огороднические товарищества — например, коллективные сады, — были территорией труда и сбора урожая.
Коллективный сад — прежде всего кормилец, гарант продовольственной безопасности. Его обладатель — «городской крестьянин», активно работающий на земле.
Такие сугубо прикладные сады и огороды стали расти после постановления Совмина СССР «О коллективном и индивидуальном огородничестве и садоводстве рабочих и служащих» 1949 года. После войны продуктов не хватало, и людям предложили подкармливать семью с помощью личных подсобных хозяйств (ЛПХ). Землю под сады отводили прямо в городской черте. Это было удобно: далеко ездить не надо, и всегда можно подышать относительно свежим воздухом.
Второй бум огородничества пришелся на 1970-1980-е — из-за нового обострения продовольственной проблемы. И тут уже семьям нередко давали совсем малопригодные земли: бывшие карьеры, осушенные болота и полосы под линиями электропередач. В кризисные 1990-е ЛПХ смягчили переход к рыночной экономике. Многих тогда выручали самодельные овощные консервы и урожаи картошки.
«Колонии» капустно-картофельных огородов с убогими домиками стали признаком окружения почти любого города. Но респектабельные статусные стародачные поселки вроде Николиной горы и Переделкино тоже сохранялись.
Социальная поляризация, богатый исторический контекст составляют главный водораздел между российскими и зарубежными дачами. «Вторые дома» в Европе реже ассоциируются с тяжелым сельскохозяйственным трудом. И даже когда в начале ХХ века в Германии горожане арендовывали небольшие участки и образовывали целые «колонии» рядом с большими городами, эти клочки земли не были огородами. Во Франции во «вторых домах» — сельских (‘maisons de campagne’) — в основном, проводят отпуска. Летние домики, популярные у среднего класса, есть и в США, и пр.
«Я раньше к октябрю закрывала сезон: яблоки собраны, картошка выкопана, хризантемы отцвели, — рассказывает 40-летняя юристка Елена К. — Сворачиваешь этот мини-колхоз и живешь обычной городской жизнью. Но с марта я часто работаю онлайн и фактически обосновалась на даче. Я не дачница, я по-прежнему горожанка. Но у меня есть запасной дом».
Пенсионерка Лариса С. девять месяцев в году живет на даче под Анапой. Как, собственно, и весь их дачный поселок, в основном, москвичи и петербуржцы: собрали внуков — и на летние «квартиры», к морю. «У нас здесь есть всё: хорошие дороги, магазины, врачи, — говорит она. — Выращиваю персики и виноград для внуков. А для себя — розы». Культовый корнеплод — картошку, без которой не обходятся традиционные огороды, Лариса не жалует: «Мне это тяжело. Проще в магазине купить». В Москве она бывает наездами, только по делам: «Зачем мне туда, если здесь и воздух, и комфорт?».
24-летний работник банка Денис В. считает себя «хроническим горожанином»: «Огород не люблю, неделями копаться в земле — не моё. Хотя на даче много воспоминаний, как тут собирались семьей, как отец и дед дом строили, как я им помогал ещё мальчишкой».
Его жена Юлия, наоборот, за сельскую идиллию: «Тут тишина, легко дышится, можно подумать о каких-то главных вещах. А выращивать огурцы-помидоры не обязательно». Во время карантина Денис и Юлия отремонтировали дом. Юлия поясняет: «Разные случаются ситуации, и пусть уж лучше наша избушка на курьих ножках будет пригодна не только для релакса».
У Ларисы — особняк в коттеджном поселке: с большим приусадебным участком, бассейном, сауной, фонтаном, беседками. У Дениса — скромный, доставшийся в наследство деревянный дом в Подмосковье. Такие часто строились в коллективных садах. У Елены — не вилла, но и не шесть соток грядок, — просто ухоженный участок с двухэтажным домом. Всё это разнообразие, как ни странно, укладывается в понятие «дача». Хотя её владельцы совсем не обязательно работают на земле. Да и загородные дома по уровню комфорта часто приближаются к городскому жилью.
В какой-то степени это решение наболевшего квартирного вопроса: старшее поколение переселяется за город, оставляя городскую жилплощадь молодым. «Свою квартиру я отдала дочери, мне теперь дача ближе по духу», — поясняет Лариса. Однако делать обобщения здесь сложно: это всё же серьезное решение — переселиться на дачу, и не всем подходит. По мнению антрополога Михаила Алексеевского, это «московское явление», когда обеспеченных и образованных пожилых людей «начинает тянуть к земле». В итоге они превращают дачу в настоящую усадьбу.
«Речь идет о новом социальном явлении — городском интеллигенте, который на своей фазенде строит утопическую реальность, — пишет исследователь. — Это осознанная мечта, сильно завязанная на гедонизме: сначала человек создает комфорт, а потом ему начинает хотеться большего».
Лариса, например, задумывается о разведении цыплят и кроликов; ну и цветов «должно быть больше». Кстати, цветы — маркер благополучия. Типичный дачник выращивает овощи (52%), ягоды и фрукты (более 40%). Цветы — лишь на третьем месте (37%; в цитируемом опросе допустимы были несколько ответов). Однако эта живая красота, по-видимому, и есть воплощенная утопия. Но попробуйте это объяснить тем 4% обладателей дач, которые не выращивают на них ничего. И у которых дом с участком ничем не напоминает Выставку достижений народного хозяйства — «витрину» советской колхозной утопии.
У детей — свои удовольствия за городом. Дачное детство — уютное, с купанием, рыбной ловлей, походами по грибы, чтением в гамаке, шумными играми — памятно многим. На дачах выросли целые поколения детей. «Друзей с соседних участков помню до сих пор, общаемся», — говорит Денис.
Пандемия коронавируса подхлестнула дезурбанизацию — бегство из города на природу, и в особенности одно из её проявлений, субурбанизацию — строительство коттеджных и дачных поселков вокруг городов.
«Значение дачи как второго дома для горожанина стало ещё более заметным, — подчеркивает доцент кафедры методов сбора и анализа социологической информации факультета социальных наук НИУ ВШЭ Елизавета Полухина. — Дачное пространство стало безопасным местом жительства, где по сравнению с городом существенно снижены социальные контакты, а возможности пространственных перемещений почти не ограничены».
Переход организаций и сотрудников на дистант позволил дачам стать офисами на природе. «После полученного опыта дистанционной работы / учебы некоторые дачники задумались о возможности переехать за город на более длительное время», — говорит исследовательница. Отпуск многие тоже провели на даче, отказавшись «от других поездок из-за вирусных ограничений».
Контакты внутри дачных сообществ усилились, отмечает Елизавета Полухина: «В период самоизоляции жителям приходилось решать многие вопросы совместно — такие, как доставка еды, интернет, электричество». Несколько лет назад в своём исследовании социолог прогнозировала, что загородные дома будут играть всё большую роль в жизни россиян. Прогнозы оправдались.
По результатам нынешнего исследования, дача остается важнейшим семейным проектом для многих россиян. Здесь цементируется семейный уклад, общаются деды и внуки. Детей учат работать на земле. Любовь ко «второму дому» передается от поколения к поколению.
Учёная провела кейс-стади в дачном товариществе под Москвой (175 участков). Часть дач куплена по рыночной цене, часть — выдавалась сотрудникам строительного сектора столицы. В исследовании участвовали представители разных поколений. Пожилых людей интервьюировали. Молодежь — студенты 20-22 лет — участвовали в фокус-группах онлайн.
Многие дачники подвержены особой страсти: активно и тяжело трудиться на своем участке — и получать от этого массу позитивных эмоций. В исследовании Елизаветы Полухиной 62-летняя респондентка замечает: «Думаешь, что если бы мне это не нравилось, я стала бы этим заниматься? Я получаю от этого удовольствие, от этой работы!».
«Дачный труд называют хобби, азартом, физиотерапией и даже духовным актом», — пишет исследовательница. Причем дачи любят не только выходцы из сёл, но и коренные горожане.
Моя знакомая Лариса говорит, что труд на земле для неё — «творчество, шанс применить таланты». Мужчины-дачники находят призвание в строительстве, будь то дом, баня или будка для собаки. «Здесь хоть что-то делать можно, в квартире мне совсем делать нечего!» — заявляет 65-летний респондент.
Дачный труд — «позитивная версия легитимного маскулинного сценария», комментирует Полухина. В его рамках «строительство и другие практики предоставляют возможность реализации мужского гендерного проекта, что делает дачу привлекательным местом, где можно “построить дом, вырастить сына и посадить дерево”».
Исследования связи между способами использования дач и уровнем благосостояния владельцев показали, что более обеспеченные люди на даче отдыхают, однако менее обеспеченных она по-прежнему кормит. Согласно опросу, более половины россиян (57%) делают домашние заготовки — маринады, соленья, варенья — сами, и ещё у 11% дачную продукцию заготавливают члены семьи. Чаще всего делают овощные консервы (45%), варенье (37%) и соки (32%). Заготовки, как поясняют респонденты, позволяют «питаться экономно» и с пользой.
Правда, тут не обходится без денежных затрат (иногда проще купить еду в магазинах, чем платить за рассаду, инвентарь, удобрения, ремонт дачи, транспорт). В любом случае, это продовольственная подушка безопасности. Плюс — возможность гордиться своим талантом агронома.
«Мои родители раньше соревновались с соседями, у кого на участке тыквы больше и помидоры вкуснее», — рассказывает наш собеседник Денис. «Я теперь Мичурин, — смеется Лариса. — Фрукты хорошие, овощи образцовые. Соседи в гости ходят, совета просят».
«Правильным» дачником до сих пор считается тот, кто много работает на земле и получает хороший результат. Ленивый дачник в представлении своих соседей — не дачник.
Понятно, что это «возможности социального контроля», отмечает исследовательница. «Сажаем потихоньку, для соседей, а то перед соседями стыдно, что ничего не растим», — говорит 45-летняя респондентка. Отчасти это рудимент советского дачного прошлого. Именно о нём рассказывает 65-летний информант: «Не посадишь — отбирали участки! Приходили, проверял председатель, чтоб травинки [сорняков] не было... Не разрешали строить большие дома».
В то время сады-огороды напоминали те же коммунальные квартиры, только на воздухе. Никакой приватности: вся жизнь как на ладони. Социальный контроль, как на предприятии. «Человек на даче того времени был обозрим и контролируем, «глухие» заборы были редкостью», — отмечает Елизавета Полухина.
Впрочем, «общинная» взаимопомощь тоже была. «Такого коллективизма, какой помню с детства, уже нет, — рассказывает Елена. — Сейчас каждый на своем участке, люди ведут частную жизнь. А когда-то и советом, и деньгами, и рабочими руками выручали». Самые необщительные — обитатели загородных вилл. Большой компанией за саженцами не ездят и удобрения всем миром не заказывают.
Старшее поколение успешно освоило, даже «одомашнило» дачи. С молодежью все сложнее — многие не могут жить вне мегаполиса и готовы проводить лишь «три-четыре дня на природе». Отпуск на даче во время карантина, по мнению Дениса, — испытание: «Всё очень экономно, без лишних трат, но впечатления совсем не те. Если бы не карантин, искали бы вы меня в теплых странах».
В исследовании Елизаветы Полухиной молодые респонденты часто говорят, что их стихия — город. «На даче жить никогда не смог бы, — говорит 20-летний студент. — Город придает мне сил. Без этой суеты можно подохнуть. На даче бываю только с друзьями — баня, покер, шашлык». Тем не менее, в мечтах о будущем у информантов так или иначе фигурирует загород. «Мне, пожалуйста, небольшой двухэтажный домик с зелёными газонами и детскими качелями на заднем дворе», — рассуждает москвичка 20 лет. Её ровесница вторит: «Сад, дом просторный, два жилых этажа и чердак. В таком доме было бы оптимально жить и работать».
Кто-то грезит о «резиденции» в стиле maison de campagne: «Моя мечта — <...> домик у моря. Это не только красивый вид, это способствует здоровому образу жизни».
Наследники дач пока не помышляют ни о каком сельхозтруде. Хотя такой опыт нередко имеют. «С дедом сидели на грядках, пропалывали свеклу, дергали морковь, — вспоминает Денис. — Это незабываемо». Но на даче, по его словам, надо отдыхать: «Здесь надо приводить мысли в порядок, а не лопатой работать».
IQ
.jpg){kind=link}