11 февраля 2020
В 2001 году — через 10 лет после начала реформ в России — главным их достижением 54% граждан считали не свободу слова или выезда за рубеж, а насыщение рынка товарами. Спустя еще десятилетие порядок ценностей не изменился — наполнение прилавков по-прежнему стояло на первом месте. Травма дефицита была одной из сильнейших. Как она лечилась и влияла на общественные настроения после распада СССР, рассказываем по исследованию профессора ВШЭ Олега Хлевнюка.
В Москве открылся магазин «Эрос» — с голыми полками. Этот анекдот про товарный дефицит в СССР — калька с действительности начала 1990-х. Советского Союза уже не было, но страна оставалась в высшей степени «эротичной». Мониторинг, проведенный 8–14 января 1992 года во всех региональных центрах, показал:
в 72% из них отсутствовало в продаже растительное масло;
в 67% — мясо;
в 54% — сахар;
хлеб продавался с перебоями в 47%;
очереди за молочной продукцией стояли в 62%;
картофель и овощи (снабжение ими считалось самым стабильным) имелись в свободной продаже лишь в 65% городов.
Продовольственные магазины Москвы, которая традиционно обеспечивалась лучше, были заполнены очередями.
Из отчета Госкомстата, 1992 год: «В одной из булочных Первомайского района с утра скопилась очередь за хлебом в 300 человек, в универсаме «Новогиреевский» за сахаром стояли 400 человек, за молоком — 150, при этом молоко закончилось через 20 минут после открытия магазина».
Документы Государственного архива РФ, составившие базу исследования, красноречивы. Дефицит действительно был тотальным и хроническим. Отсутствовала не только еда. Повсеместно не хватало промтоваров первой необходимости — моющих средств, мыла, зубной пасты, белья, обуви и т.п. В качестве экстренных мер в некоторых регионах временно вводились нормы продажи в одни руки.
Переломить ситуацию правительство попыталось либерализацией цен. Второго января 1992 года с них был снят государственный контроль. Вместо него главным «управляющим» становился рынок. Госрегулирование сохранялось в отношении стоимости немногих продуктов — некоторых видов хлеба, молока, растительного масла, спичек и водки.
Товары резко подорожали, население стало потреблять меньше, но прилавки по-прежнему пустовали. «Сложилась парадоксальная ситуация, когда даже в условиях либерализации цен не наполняются полки государственных магазинов», — отмечал в записке правительству министр экономики Андрей Нечаев.
Результаты соцопросов 10 и 17 июня 1992 года: «из 36 обследованных городов мясо и хлеб в свободной продаже имелись в 17, сахар — в 7, молоко — в 15».
Итог мониторинга торговли и промышленности в августе 1992: «отсутствие в свободной продаже утюгов, стиральных машин, электрических чайников, пылесосов, холодильников и телевизоров, школьных тетрадей, недорогой мебели, лезвий для бритья, чайной посуды».
В целом, в конце 1992 года у большинства россиян позитивных настроений не наблюдалось, 46% участников опросов сокращения дефицита в связи с переходом к рыночным ценам не увидели.
«Послереформенный дефицит был вызван сохранением регулируемых цен на ряд товаров, которые стоили сравнительно дешево и нередко закупались впрок для личного потребления или перепродажи», — поясняет Олег Хлевнюк.
Однако это не главное. Основными причинами историк называет продолжавшееся падение производства и допечатку денег: «доходы населения, особенно бедного, росли значительно медленнее цен, но различные выплаты в условиях общей нехватки товаров толкали цены вверх и не позволяли избавиться от дефицита. Очевидная необходимость социальной поддержки бедневшего населения при падении производства, таким образом, затягивала процесс стабилизации рынка».
«Только в августе 1992 г. рост наличности на руках у населения составил 24,1%. Объем денег на руках у населения и вкладов в сбербанке в это время был близок к объему розничного товарооборота за январь–август 1992».
Отрицательный вклад вносила неповоротливая монополизированная торговля. А тормозом извне был разрыв хозяйственных связей с республиками бывшего СССР. Поставки товаров из них сокращались: 15% розничного товарооборота в России в 1991 году и всего 2,5% — в 1994.
Одним из инструментов борьбы с дефицитом выбрали импорт. Удельный вес заграничного в общем объеме товарных ресурсов в 1991 году ограничивался 14%, в 1995 достиг 54%. И это только официально. Существенную часть ввозимого из-за рубежа обеспечивали не всегда учтенные статистикой «челноки». Они в основном работали на уличную торговлю, разрешенную в стране январским указом 1992-го.
Массовый импорт помог насытить страну товарами, но стал и одной из причин резкого ухудшения их качества. Зарубежные продукты нередко поставлялись просроченными, под видом сливочного масла могли завозить маргарин, а ликеро-водочные изделия отличались «несвойственным вкусом и запахом».
В 1994 году Госторгинспекция сняла с реализации свыше 40 тыс. тонн продтоваров, в основном зарубежных. В 1995 доля «неправильного» импорта выросла в 1,5–2 раза: «Было забраковано и снижено в сортности около 41% проверенных импортных колбасных изделий и копченостей, 51% цельномолочных изделий, 56% водки, 63% коньяка, 47% швейных изделий и т.д. По отечественным товарам аналогичные показатели составляли соответственно 15, 11, 22, 31 и 62%».
В июле 1996 года вышло постановление «О мерах по защите потребительского рынка Российской Федерации от проникновения некачественных импортных товаров». Вскоре — для координации усилий по предотвращению проникновения — создана специальная межведомственная комиссия.
Усилия оборачивались результатами — качество товаров медленно, но повышалось. Постепенно преодолевался и дефицит. В октябре 1996 года 84% россиян, опрошенных ВЦИОМ, утвердительно ответили на вопрос о наличии в магазинах их населенных пунктов продовольственных товаров, 76% — промышленных.
Показатели официальной статистики выглядели и того лучше. Еще в конце 1994-го правительство заявило о насыщении потребительского рынка продовольствием на 88% (в 1992 было 59%), промтоварами — на 92% (в 1992 — в 70%).
По мере наполнения рынка менялись и настроения населения. Тревоги из-за нехватки товаров уступали место недовольству ценовым ростом и падением уровня жизни, а споры в обществе велись вокруг моделей социально-экономического устройства. В конечном счете, рассказывает Олег Хлевнюк, речь шла о предпочтительности одной из двух: рыночных отношений с высокими ценами и без дефицита или социализма с гарантированным контролем над ценами, но возрождением дефицита.
Мониторинги общественного мнения демонстрировали некоторый перевес приверженцев рынка:
«Пусть высокие цены, но много товаров» — в июле 1990 года с этим соглашались около 50% россиян, в марте 1994 — почти 62%. Доля сторонников введения талонов и карточек с 1993 к 1995 году сократилась с 37% до 12%, а противников — выросла с 51% до 72%.
Большинство граждан высоко оценивали преимущества рыночной экономики, несмотря на высокую социальную плату за нее, резюмирует автор исследования. Память о хроническом дефиците в СССР была еще свежа, возвращаться к пустым прилавкам, которые ассоциировались с государственным регулированием, не хотелось.
IQ
