20 января 2020
В семьях с высоким профессиональным и образовательным статусом шансы детей поступить престижный вуз вдвое выше, чем для их сверстников из малоресурсных семей, подсчитали исследователи ВШЭ. «Привилегированные» подростки выигрывают за счет сильных семейных установок на хорошее образование, родительских вложений в их учебу и связанной с этим высокой успеваемости. А учащиеся из малообразованных семей даже при неплохих оценках не рискуют поступать в престижный вуз.
Социально-экономическое положение (СЭП) родителей — уровень их образования, доходов и культурных запросов — остается главным предиктором образовательной траектории ребенка. Семья во многом предопределяет школьные достижения и стремление (или нежелание) подростка продолжать обучение в старших классах, а затем в вузе.
Причем семейный бэкграунд часто действует как ограничитель. Дети вынужденно повторяют путь родителей, что сокращает для них шансы повысить свой социальный статус.
Как показали в исследовании с участием около 2000 респондентов сотрудники Института образования ВШЭ Татьяна Хавенсон и Татьяна Чиркина, дети малообразованных и небогатых родителей часто следуют семейной колее и не идут учиться в хороший вуз, даже если неплохо закончили школу.
И наоборот, выходцы из «ресурсных» семей нацелены на поступление в селективные (престижные и качественные) университеты, даже невзирая на проблемы с успеваемостью.
По подсчетам Хавенсон и Чиркиной, у подростков из семей с высоким СЭП — двойное преимущество перед ровесниками из простых семей. Они в полтора-два раза чаще переходят в старшие классы школы и продолжают образование в селективном вузе, выяснили исследователи в лонгитюде «Траектории в образовании и профессии».
Социально-экономическое положение семьи связано с образовательной траекторией учащегося дважды, в том числе через семейные ориентиры и установки.
Первичный эффект состоит в том, что ученики из ресурсных семей за счет родительских установок и инвестиций (денег, времени, сил) в их образование учатся лучше и имеют больше шансов продолжить обучение в вузе.
Вторичные эффекты — это прямое влияние СЭП на образовательный выбор учащегося: в пользу вуза или среднего профессионального образования — колледжа/техникума. Так, исследования в разных странах (например, в США, Австралии и Великобритании) показали, что образованные и состоятельные семьи мотивируют детей к продолжению учебы в хорошем вузе.
Такая же ситуация и в России. И если у таких учеников есть проблемы с успеваемостью, они решаются с помощью репетиторов.
«Первичные и вторичные эффекты предотвращают переход учащихся из более обеспеченных семей в профессиональное образование», — поясняют исследователи.
А для подростков с низким СЭП эти эффекты суживают образовательный выбор и, по сути, блокируют социальный лифт. И даже если учащиеся из малообеспеченных семей учатся хорошо, многие из них не продолжают образование в вузе, а уходят в систему среднего профессионального образования. Либо же идут во второразрядные университеты.
На деле доступ к хорошему образованию для разных социальных групп в последние десятилетия расширился. Когорта нынешних старшеклассников довольно малочисленна (это эхо демографического провала начала 2000-х), а мест в старшей школе и университетах достаточно.
«При таком соотношении спроса и предложения можно ожидать, что более открытый доступ к образовательным ступеням создаст возможности для меритократичной системы, когда выбор той или иной траектории обусловлен достижениями, а не социальным положением», — отмечают исследователи. Но нет. Семейный бэкграунд все еще фатален и нередко даже перекрывает фактор успеваемости.
Исследователи выяснили, на каких этапах образования и как работают первичные и вторичные эффекты семейного бэкграунда. Референтной группой стали учащиеся из семей с низким СЭП.
Социально-экономическое положение семьи (низкое, среднее и высокое) определялось комбинацией трех переменных: числа книг дома (до 25, от 26 до 100, свыше 100; это индикатор культурных запросов), уровня образования матери (полное среднее, среднее профессиональное, высшее) и профессионального статуса родителей (с учетом индекса престижности профессии).
При переходе учащихся в 10-й класс ощутимо проявляются первичные эффекты. Дети из более благополучных семей чаще идут в старшую школу благодаря высокой успеваемости. Это действует при сравнении как выходцев из семей с высоким и низким СЭП, так и из семей со средним и низким социально-экономическим положением.
Вторичные эффекты работают, когда в качестве главных индикаторов СЭП рассматривается профессиональный статус родителей и число книг. Среднее социально-экономическое положение семьи почти в полтора раза увеличивает вероятность перехода ученика в старшую школу, а не в колледж, по сравнению с референтной группой. А учащиеся с высоким СЭП имеют вдвое больше шансов перейти в старшие классы (относительно сверстников из бедных семей).
На следующем этапе, при выборе между средним профессиональным и высшим образованием, различия в первичных эффектах сказываются прежде всего для «полярных» групп — с низким и высоким СЭП. У привилегированных групп шансы продолжить образование в вузе в полтора раза выше.
Вторичный эффект семейного бэкграунда тоже значим для разных социальных групп. «При одинаковой успеваемости культурные, образовательные и социально-экономические ресурсы семьи играют значимую роль, повышая шансы учащихся из семей, где таких ресурсов много, поступить в университет», — подчеркивают исследователи.
В ситуации с выбором вуза ярче проявляются вторичные эффекты.
Группа со средним социально-экономическим положением имеет в полтора раза больше шансов поступить в престижный вуз. А высокоресурсная группа и вовсе имеет двойное преимущество перед ровесниками с низким положением.
Учащиеся из простых семей, по сути, не имеют преимуществ, кроме успеваемости, однако и ею часто не пользуются. Ее, по-видимому, перекрывает семейный бэкграунд и установки — например, пойти в техникум или колледж, чтобы скорее получить профессию и работать.
В итоге подростки из семей со средним СЭП чаще переходят в старшие классы по сравнению с малообеспеченными ровесниками.
Для детей богатых родителей даже выбора, идти ли в старшую школу, по сути, нет. Почти все они переходят в 10-й класс. По мнению исследователей, здесь действуют разные механизмы: атмосфера в семье, мотивирующая к учебе, ценности и установки.
Напротив, для выходцев из семей с низким социальным положением 9-й класс оказывается рубежом. Представители этой группы чаще других завершают школьное образование на этом этапе и переходят в техникумы. По-видимому, они часто не верят в свои возможности или просто мало знают о них, а в результате не продолжают образование.
«Несмотря на достаточное количество мест в 10-х классах и отсутствие вступительных испытаний, даже хорошо успевающие школьники с низким уровнем образовательного, культурного и экономического капитала в семье выбирают менее престижную траекторию профессионального образования», — пишут исследователи.
По сути, дети повторяют путь родителей, и социальное расслоение дублируется и в образовании.
При этом вторичные эффекты — прямое влияние положения семьи на образовательный выбор — резонируют с первичными и усиливают то неравенство, которое накопилось за счет различий в успеваемости.
После 11-го класса действие первичных и вторичных эффектов различается. Ученики со средним СЭП не получают преимуществ при поступлении в вуз за счет действия эффектов семьи и учета успеваемости. Отчасти это объясняется тем, что есть невзыскательные университеты, которые принимают абитуриентов с невысокими результатами ЕГЭ.
Кроме того, группы со средним и низким положением находятся примерно на одном уровне успеваемости, что также уравнивает их шансы при выборе вуза.
А вот для детей ресурсных родителей первичные эффекты по-прежнему актуальны. Их семьи готовы вкладываться в повышение успеваемости. То есть задействовать социальные, культурные и экономические ресурсы, нанимая репетиторов и стараясь вовлечь школьников в учебу. Не удивительно, что выходцы из таких семей после школы чаще поступают в селективные университеты.
Вторичные эффекты дают преимущества группам со средним и высоким СЭП. Два главных механизма, помогающих им использовать свои бонусы при поступлении в вуз, — это:
готовность их семей нести повышенные расходы, которых требует учеба в вузе;
родительский опыт обучения в университете, понимание ценности высшего образования, особенно полученного в хороших вузах.
И наоборот, родители учащихся с низким СЭП часто не имеют опыта учебы в вузе и придают ему меньше значения.
По сути, сами семьи нередко останавливают для детей социальный лифт, занижают их возможности. Подростки не получают моральной поддержки в своем выборе продолжения образования, недооценивают собственные возможности — и даже не пытаются поступить в селективный университет.
Зачастую это связано с банальной нехваткой информации — о разнице между вузами и о перспективах на рынке труда после окончания разных университетов. Есть и другой мотив: избегать рисков и выбирать университет, в который гарантированно поступишь. Альтернативный путь — обходной: поступление сначала в колледж, затем в вуз, минуя ЕГЭ.
Таким образом, успеваемость лишь частично предопределяет образовательный выбор. Весомее оказываются ресурсы и установки семьи. Для учащихся со средним и высоким СЭП низкая или средняя успеваемость — сигнал обратиться к репетиторам, а не уходить из школы после 9-го класса.
Напротив, для подростков из малообеспеченных семей низкие оценки — стимул к переходу в колледж. Но и высокая успеваемость не гарантирует выбора в пользу университета. Слишком сильны «ценности семей, настроенных на повторение родительской образовательной траектории», заключают исследователи.
Поэтому, чтобы запустить социальный лифт для детей малоресурсных родителей, одних только мер для повышения качества образования и успеваемости недостаточно, подчеркивает Татьяна Хавенсон. «Надо еще работать с субъективными причинами в семьях с низким СЭП: нехваткой информации, личными установками на избегание учебы в вузах, особенно селективных, то есть со всем потенциальным пулом причин, заключенных во вторичных эффектах», — поясняет исследователь.
Нужно устранять «необразовательные причины, препятствующие выбору академических (школа — вуз) траекторий». Например, рассказывать учащимся об особенностях получения того или иного уровня образования и о возможностях продолжения учебы после окончания школы. Стоит помогать подросткам в определении мотивации и склонностей. «Результатом таких мер может быть более эффективная реализация человеческого капитала у учащихся с бóльшим академическим потенциалом», — пишут исследователи.
Есть и резильентные школы, которые работают со сложным контингентом, но помогают самым разным учащимся добиваться высоких результатов — за счет дополнительных занятий, повышения мотивации и пр.
Стоит работать и со школами, которые зачастую предвзято относятся к детям из семей с низким СЭП. «В другом исследовании мы показали, что учителя и руководство школ воспринимают низкий уровень образования родителей, низкий культурный уровень, а также занятость в низкоквалифицированном секторе как сигнал о низких образовательных возможностях и притязаниях, — комментирует Татьяна Хавенсон. — Они более пессимистично настроены по отношению к детям из семей с низким уровнем образования и занятых в рабочих профессиях и не ориентируют их на получение высшего образования. Во многом считая, что таким детям оно и не надо, они его и не хотят, и не могут получить».
По сути, школы, работающие с такими подростками, нацеливают их на завершение образования после 9-го класса. «Это может быть не оправдано, но у семей без опыта обучения в вузе нет понимания необходимости решать самостоятельно, они плывут по течению», — говорит исследователь. Тем не менее, опыт тех же резильентных школ и других школ с установками «высшее образование никогда не будет лишним» показывает, что «эффективная работа по продвижению учеников к получению высшего образования может вестись независимо от контингента школы».
Есть и третья группа факторов — условно объективных: это территориальное неравенство. Ученики из семей с низким социальным статусом чаще проживают в селах и небольших населенных пунктах. Это делает высокоселективные вузы труднодоступными для этой категории абитуриентов. «Тут нужны серьезные меры государственной поддержки и таких подростков, и инфраструктуры вузов», — заключают авторы статьи.
IQ
