12 февраля 2018
Представители рабочих профессий уделяют мало времени воспитанию детей. Эти заботы почти целиком лежат на матерях, выяснили исследователи НИУ ВШЭ.
Если средний класс все чаще по-новому понимает отцовство и мужья нередко разделяют с женами уход за детьми, то в рабочей среде перемен мало. Преобладают консервативные семейные практики. Считается, что мужчина — прежде всего кормилец и защитник, а воспитанием детей и домом должна заниматься женщина. Такие отцы мало общаются с детьми, не дают им эмоционального тепла и слабо участвуют в их повседневной жизни, отмечает Александра Липасова в статье «Fatherhood in the Russian provinces: A theoretical and empirical analysis». В ходе исследования современного понимания отцовства у разных социальных слоев она провела глубинные интервью с рабочими и их женами в Москве и малых городах Владимирской и Вологодской области (интервью с отцами, матерями и супружескими парами; респондентам в среднем около 30 лет). По итогам интервью выделены три модели отцовства в среде «синих воротничков»:
отсутствующий/инфантилизованный отец ситуативный отец/хороший добытчик, вовлеченный отец.
Первые две модели распространены больше.
В зарубежных работах практики воспитания часто соотносятся с социально-экономическим статусом родителей: уровнем образования и доходов, профессией и пр.
Американский социолог Аннет Ларо (Annette Lareau) отмечает, что в США средний класс тщательно планирует развитие детей (концепция concerted cultivation, дословно — «планируемое развитие»). Рабочие же вкладывают в воспитание и образование детей меньше сил и времени (accomplishment of natural growth — концепция «естественного взросления»).
«Планируемое развитие» означает, что родители активно участвуют в жизни детей: приобщают их к разным видам деятельности (от искусства до спорта), стараются развить их таланты и дать как можно больше возможностей в жизни. Отцы и матери стремятся больше общаться с детьми, включаются в учебный процесс и поддерживают контакт с педагогами.
«Естественное взросление» предполагает, что дети часто предоставлены сами себе. Они проводят больше времени на улице, а не в кружках и секциях. По разным причинам (из-за отсутствия денег и времени, в силу стереотипа «Талант сам пробьет себе дорогу» и пр.) родители уделяют меньше внимания развитию детей. Для них главное — физическое благополучие (сыты, обуты, одеты). Такие семьи реже интересуются школьной жизнью ребенка, считая, что образованием должны заниматься учителя.
Родительские практики могут быть и более разнообразны. В любом случае, нужно учитывать, что:
Результаты воспитания не всегда предсказуемы. Одни дети успешно применяют знания и навыки, другие пускают их в ход с трудом. У всех родительских стратегий есть свои плюсы и минусы. Считается, что дети из небогатых семей, прошедшие «естественное взросление», более приспособлены в жизни и легче адаптируются к изменениям. В то же время, по стартовым возможностям они проигрывают своим ровесникам из более образованных и обеспеченных семей. Те лучше учатся в школе, чувствуют себя более уверенно со взрослыми, у них больше путей развития.
Российские рабочие тоже часто придерживаются в воспитании стратегии «естественного взросления». Исследование Александры Липасовой показало, что респонденты-мужчины из небольших городов считают себя прежде всего добытчиками и мало общаются с детьми. А стратегия «планируемого развития», вовлеченное отцовство, по данным предыдущей части исследования, больше характерны для представителей среднего класса в больших городах.
Модель вовлеченного отцовства предполагает, что муж и жена одинаково участвуют в воспитании детей. Такие отцы следят за развитием ребенка, проводят с ним много времени и не стесняются проявлять душевное тепло как к дочерям, так и к сыновьям.
В ХХ веке мужчины мало участвовали в воспитании детей. Революции, войны, репрессии, тяжелый ежедневный труд отнимали отцов у семей. Подростки часто не ощущали отцовской поддержки, тепла.
Этот эмоциональный пробел стараются восполнить современные молодые мужчины. «Мой отец никогда не обнимал и не целовал меня, а мне это было нужно, – рассказывает респондент (рабочий, 32 года). — Я всегда обнимаю и целую моих сыновей. Я считаю, что это важно».
В то же время, такая «сентиментальность» в рабочей среде встречает недоумение. По словам респондента, друзья предостерегают его, что из сыновей «не вырастут настоящие мужчины». Стереотип отцовского поведения по-прежнему – эмоциональная отстраненность, скупость проявлений чувств к сыновьям.
Вовлеченные отцы стараются чаще разговаривать с ребенком. «Чем больше общения, тем больше ты знаешь [о своих детях], – говорит респондент (автоинструктор, 34 года). — Плюс спрашивать еще надо, и надо ребенку отвечать. Сейчас время, когда мои дети во мне нуждаются».
Отцы, активно участвующие в воспитании детей, стараются выстроить их будущее. «Я хочу, чтобы у дочерей было образование, профессия, чтобы они ни от кого не зависели», — замечает информант (грузчик, 38 лет). Опрошенные подчеркивали, что выполняют все просьбы детей (об игрушках, гаджетах и пр.), так что «у них все есть».
И все же вовлеченное отцовство — не слишком распространенная практика в малых городах. Это знак перемен, но еще не сами перемены. Респонденты явно не поддерживали идею о карьерной самореализации женщин. «За женщиной — все-таки уют и воспитание детей», – резюмировал один из опрошенных (автоинструктор, 34 года).
Любопытно, что этот феномен наблюдается и у среднего класса. Вовлеченные отцы не обязательно разделяют «эгалитарные представления о правах женщин в семье и обществе», подчеркивает исследователь. Новые отцовские практики и отношение к занятости матерей могут быть «автономными компонентами мужского мировоззрения».
В целом патриархальные взгляды на семью преобладают. «Очень редко кто из мужчин помогает воспитывать детей», — рассказывает жена рабочего (30 лет). «Раньше, я помню, по деревням мужчины вообще ничего не делали», — вторит респондент (охранник, 30 лет).
Такая ситуация может объясняться сохранением общинного жизненного уклада в малых городах: плотностью социальных связей и «коллективным» мышлением.
«Многие жители являются потомками членов крестьянской общины, и распределение внутрисемейных обязанностей очень напоминает традиционный гендерный контракт сельской советской России», – отмечает Александра Липасова. Он предполагает, что детьми занимается жена, а муж, «хотя формально и отвечает за свою семью, но ориентируется на цели и задачи коллектива, а не на частные интересы».
Любопытно, что и в женской заботе о детях проявляются черты «общинного» уклада. «Присмотр за детьми может осуществляться в рамках двора, когда одна-две женщины следят за двадцатью соседскими детьми, пока их матери заняты другими обязанностями по дому», — поясняет исследователь. При таком укладе вполне логичной оказывается модель «отсутствующий/инфантилизованный отец».
Роль отсутствующих/инфантилизованных отцов в семье пассивна. Они часто не осознают ценность детей и отцовства, а потому и не чувствуют особой ответственности. Жена рабочего (30 лет) рассказывает об «участии» мужа в семейной жизни: «Поел, поспал, поиграл, пошел на работу».
Нередко сами матери неосознанно поддерживают нежелание отцов участвовать в уходе за детьми. «В традиционной гендерной идеологии, в которой существуют эти семьи, отцовство является факультативным, а материнство – обязательным», — комментирует Липасова. «Мужчины же — они как дети, — говорит респондентка (28 лет). – У меня трехлетний ребенок и тридцатилетний».
Такие семьи руководствуются стереотипом «все, как у людей». «Человек живет по принципу: у других есть жена, и мне надо, у других есть дети, и мне надо», — рассуждает жена рабочего (30 лет). Другая участница исследования (27 лет) рассказывает: «Тут большинство таких семей, которые из-за детей вместе. Они говорят: семья, ребенку нужен отец».
В подобных семьях практикуются архаичные методы воспитания — мужчины могут срывать стресс и агрессию на детях и жене. «Ребенок у нас неусидчивый, — сетует одна из опрошенных матерей (30 лет). — Папа берет ремень в руки. Он говорит: «Как меня воспитывали, так и я буду»».
Модель «ситуативный отец/хороший добытчик» характерна для мужчин, которые считают своей главной задачей финансовое обеспечение детей. Такие отцы много работают (часто — далеко от дома), проводят досуг среди друзей (на рыбалке и пр.). При этом они уделяют много времени мужскому труду: ремонту, строительству дома и пр. «У нас папам обычно некогда [участвовать в семейных мероприятиях], — говорит жена рабочего (30 лет). — Они ссылаются на то, что по дому что-нибудь делают».
При таком сценарии способность отца обеспечивать семью крайне важна. Она опосредованно влияет на успехи детей в учебе, их поведение и самооценку. Хозяйственность отца тоже положительно сказывается на детях: они «обучаются через наблюдение», копилка навыков пополняется. «Меня мама попросила что-то построить, — рассказывает охранник (30 лет). — Старший [сын] тоже берет пилу, шуруповерт, я его не ругаю, хотя он мешает, потому что только желанием можно привить любовь к труду… Не надо заставлять, надо показывать пример».
В таких семьях тоже следуют стереотипам, но уже финансового плана: нельзя быть «хуже всех». При этом амбиции не всегда обеспечены ресурсами (денег в семье может не хватать).
Респонденты часто не рассчитывают на социальный лифт для своих детей («В школе сын учится, прямо скажем, не очень...») и мотивируют их на успехи в спорте. Это вариант стратегии «естественного взросления». «Он [сын] все равно выйдет в свое время в нужное русло», – уверены родители.
В ответах респондентов-рабочих по сравнению с главами семейств из среднего класса чаще проявлялся гендерный дисбаланс. Представления о мужских и женских ролях в семье часто не соответствовали реальному положению дел.
Респонденты нередко говорили, что хороший отец — это «защитник и кормилец семьи». На практике же главы семейств могли проявлять лень, безответственность и незрелость. В то время как их женам приходилось работать в «двойную смену». «Я обеспечивала всю семью: и маму, и детей... Я могу копать картошку, а он уехал на рыбалку», – подытожила респондентка.
IQАвтор исследования:
