Почему женщины редко становятся начальниками

Женщины в России реже занимают руководящие посты, чем мужчины с тем же уровнем образования. Это объясняется множеством причин: от слабой государственной поддержки материнства до стереотипа восприятия женщин как домохозяек, выяснили ученые НИУ ВШЭ.

После распада СССР неравенство женщин и мужчин на рынке труда усилилось. Это противоречило экономическим теориям о свободном рынке. Согласно им, разрыв между полами в занимаемых должностях должен был сократиться: в профессионализме женщины не уступали мужчинам, а по уровню образованности даже обошли сильный пол. В условиях свободной конкуренции женщины легче сделают карьеру, уверяли теоретики. Вопреки всему, гендерные контрасты не только не исчезли, но стали даже более явными.

На это повлияла масса факторов, установили ученые. Например, изменения институтов. Государственный сектор, где было занято много женщин, сузился, а новые работодатели — коммерческие фирмы — не жаловали работниц с детьми.

Карьере женщин мешали и их собственные решения относительно работы. При недостаточной поддержке материнства (нехватке детских садов и пр.) многие женщины выбирали ту работу, которую легче сочетать с заботой о семье. Но такой труд не обещал успешной карьеры.

Культура сыграла особую роль в сфере женских возможностей, подчеркнули исследователи. В массовом сознании усилились культурные стереотипы, которые отводили женщине  роль «домашней» жены и матери, а не компетентного и образованного работника. В этой «новой старой» системе координат женщинам оказалось сложно делать карьеру.

Результаты исследования Куракина и Косяковой опубликованы в статье «Do Institutions Matter? Occupational Gender Segregation at Labour Market Entry in Soviet and Post-Soviet Russia», опубликованной в книге «Gender, Education and Employment: An International Comparison of School-to-Work Transitions» (Northampton: Edward Elgar Publishing, 2015).

«Маскулинная» государственная политика

Женщины в России занимают 40-45% высших управленческих позиций, показал ряд исследований (см. публикации «Неслабый пол», Россия заняла первое место в мировом рейтинге по количеству женщин топ-менеджеров, Grant Thornton: Россия — мировой лидер по доли женщин-менеджеров). Но, как бы ни была велика эта доля, гендерный разрыв в присутствии на высших должностях очевиден. Женщинам сложнее сделать карьеру.

Отчасти это объясняется изменившейся госполитикой.

• Переход к рыночной экономике привел к сокращению госсектора. Это ударило по бюджетникам, значительная часть которых — женщины, особенно в социокультурной сфере. Отчасти эта ситуация компенсировалась ростом сферы услуг, у которой традиционно «женское лицо». С другой стороны, в сервисный сектор хлынули мужчины, лишившиеся рабочих мест в «своих» отраслях (например, на производстве, которое пребывало в упадке). Они стали вытеснять женщин из сферы услуг.
• Новые работодатели — из частного сектора — просчитывали все выгоды. Они дискриминировали женщин с детьми  (при приеме на работу, оплате труда и пр.), воспринимая их как фактор риска и издержек: из-за больничных, пропусков работы и пр.
• Защита занятости ослабла. Женщинам стало непросто отстаивать свои права.
• Уменьшилась господдержка материнства. Так, в период с 1991 по 2005 годы закрылись многие детсады. Многим женщинам стало невозможно работать, потому что им негде было оставить ребенка.
• Декретные отпуска удлинились. Фактически государство подталкивало женщин к тому, чтобы заниматься прежде всего домашними обязанностями, воспитывать детей. Эта установка разительно контрастировала с прежней политикой всеобщей занятости, когда трудились около 90% женщин работоспособного возраста.

Часть женщин (прежде всего жены обеспеченных мужчин) с готовностью откликнулись на новую политику. Они надолго, а то и навсегда ушли с рынка труда. Тем самым, работницы, которые потенциально могли бы претендовать на высокие посты, априори проигрывали конкуренцию.

По сути, новая госполитика вынуждала женщин отказываться от карьерных амбиций. Они выбирали ту работу, которая была бы удобна для их семьи. В итоге образование и квалификация женщин не приносили дивидендов в виде повышения в должности и роста доходов.

Культура против женщин

В массовом сознании профессиональные и другие роли мужчин и женщин оказались четко расписанными. Сферы деятельности женщин — регламентированы, несмотря на десятилетия декларируемого гендерного равенства.

В бизнесе только мужчины

Традиционализм неожиданно поддержали новые «маскулинные» явления. Они происходили из важнейшей сферы экономики, формировавшейся в постсоветской России с чистого листа, — бизнеса.

Деловая этика, сложившаяся в предпринимательстве в 1990-е годы, оказалась мужской, брутальной. Это не удивительно. Было распространено ведение бизнеса насильственными методами, с рэкетом, рейдерством, «крышеванием» и прочими реалиями (см. Волков В. Силовое предпринимательство в современной России). Маскулинизация деловой этики, в свою очередь, повлияла на весь рынок труда.

В усиление гендерного неравенства внес вклад и другой «новый старый» социокультурный фактор — религиозный ренессанс. Культурные образцы, связанные с христианством и исламом, утверждали традиционалистские представления о роли женщины.

Социальная эволюция повернулась вспять

Торжество «старых-новых» культурных стереотипов исследователи объясняют, в том числе, теорией классика социологии Эмиля Дюркгейма (Durkheim, E. Division of  Labour in Society). Он сформулировал принцип связи разделения труда с типом социальной солидарности. Существуют два типа солидарности: механическая и органическая.

Механическая — это традиционная форма социальной солидарности, которая включает мощные стереотипы (в том числе гендерные) и четкое распределение ролей.

Органическая солидарность присуща обществу эмансипированных граждан, в котором роли распределяются на основе достижений. В ходе социально-экономического и институционального развития механическая солидарность, по мысли классика, сменяется органической.

Однако во времена больших перемен «линейный характер изменений социальной жизни, на который указывал Дюркгейм, нарушается», подчеркнули Дмитрий Куракин и Юлия Косякова. Неопределенность зачастую поворачивает социальную эволюцию вспять: органическая солидарность сменяется новыми формами механической солидарности. «Институты, безусловно, имеют значение, хотя иногда лишь вследствие их упадка. Но культура в эпоху перемен значит еще больше», — резюмировали авторы статьи.

Исследование Куракина и Косяковой стало частью масштабного международного сравнительного проекта «Образование как процесс в течение жизни: сравнение образовательных траекторий в современных обществах» (сокращенно – eduLIFE http://edulife.eui.eu/Home.aspx), проводившегося с 2011 по 2016 год в Европейском университетском институте во Флоренции при участии Института образования НИУ ВШЭ.

В конце 2016 года планируется к печати специальный выпуск «Журнала социологии и социальной антропологии», целиком посвященный проекту eduLIFE, под редакцией Ханс-Петера Блоссфельда, Юлии Косяковой, Яна Скопека, Гордея Ястребова и Дмитрия Куракина. В этом номере будут опубликованы русские переводы обзорных глав, посвященных каждой из фаз eduLIFE, а также российских страновых кейсов.
IQ

См. также:

Как дети влияют на карьеру матери

У молодых женщин выше риски не работать

Работодатели не жалуют матерей и беременных женщин

Как культура управляет экономикой

АВТОРЫ ИССЛЕДОВАНИЯ: