Ренессанс человека и его возможностей

Неисчерпаемый ресурс, суммарный стратегический актив человека, который предполагает колоссальные возможности и высокие требования к человеку как творцу, автору позитивных изменений, — именно так сегодня можно очертить смысл понятия человеческий потенциал. Прорыв в его современной концептуализации совершил Научный центр мирового уровня (НЦМУ) «Центр междисцисплинарных исследований человеческого потенциала», ядром которого является НИУ ВШЭ. Итогом работы стала подготовленная учёными Вышки коллективная монография «Человеческий потенциал: современные трактовки и результаты исследований» под научной редакцией Лилии Овчаровой, Василия Аникина и Павла Сорокина. Статьи ведущих социологов, психологов, экономистов, географов, экспертов по образованию и управлению, составившие книгу, убеждают — отныне человеческий потенциал следует изучать по новым стандартам. Причём исходя из того, что человек инициативен, самостоятелен, готов заботиться о благополучии других и совершенствовать мир вокруг себя. О «новом антропоцентризме», Ренессансе человеческих возможностей IQ.HSE побеседовал с социологом Павлом Сорокиным.

Гид по становящейся реальности

— Монография «Человеческий потенциал: современные трактовки и результаты исследований» — абсолютно флагманский и очень представительный по коллективу авторов и содержанию проект?

— Да, это действительно абсолютно флагманский проект. Прорывные научные продукты — это именно продукты обзорного характера, которые осмысляют и систематизируют некую предметную сферу, говорят, что есть, а чего не хватает. Ведь наука очень быстро меняется, причём, в основном, в междисциплинарных полях, и когда социологи и психологи вместе с экономистами что-то обсуждают и исследуют, то вероятность того, что появится нечто новое и объективно значимое, возрастает кратно. Поэтому такого рода продукты — самые ценные и самые цитируемые.

Тут ещё нужно учесть, что тематика человеческого потенциала является, наверное, наиболее верхнеуровневой, самой междисциплинарной, наименее изученной и потому требующей такого систематического осмысления. Ведь мейнстрим экономики, социологии и психологии не может объяснить то, что происходит.

Социологи, например, не могут объяснить, почему у нас структуры эволюционируют не так, как ожидается в рамках классических теорий, и почему вообще возникают структуры, которые теориями не предполагаются. Скажем, разнообразные проектные формы организации деятельности университетов или, скажем, онлайн-сообщества в соцсетях — это типы структур, которые в классической социологической теории всегда оставались на периферии, как вторичные. А теперь оказывается, что они основные.

И, например, в компаниях доходность больше генерируется краткосрочными проектными командами, собранными здесь и сейчас, а не классическими подразделениями, где люди работают по 20 лет. Растущий до половины объём учебного времени современных студентов ведущих вузов — это разного рода проектная деятельность, связанная с выходом в поле, с тем, что Диана Королева, руководитель Лаборатории инноваций в образовании НИУ ВШЭ, называет «обучение через вызов».

У нас в России есть педагогический подход «Обучение служением» [в его рамках образовательные результаты достигаются путем решения социально значимых задач — ред.]. Многие российские вузы уже это внедряют — стимулируют студентов делать что-то по-настоящему, в реальном мире. И всё это «странные» формы деятельности, не соответствующие тому, как обычно в науке виделся процесс обучения.

Если говорить о психологии, то она изначально — не про «стык» человека и структур, а про человека как такового, про его внутренний мир. Поэтому, когда мы сочетаем сегодня психологические разработки в области личностного потенциала (их автор Дмитрий Леонтьев видит в нём главное содержание человеческого потенциала, если проецировать его на плоскость психологической науки) с разработками социологов про новое состояние структурной реальности — нео-структурацию (также можно называть де-структурацией, но не предполагая негативной коннотации). Когда социальный мир организуется не на основе воспроизводства структур, которые были прежде, а на основании активной роли человека сегодняшнего, эти структуры поддерживающего или, наоборот, созидающего новые структуры. То вот этот стык внимания одновременно к внутриличностному и к структурной реальности оказывается продуктивным. Такая полидисциплинарность и использование разных концептуальных рамок очень обогащают и науку, и практику.

У нас в книге представлены более десяти дисциплин. Продукт действительно получился на мировом уровне.

— Можно ли назвать вашу книгу гидом по человеческому потенциалу — в ней очевидна попытка всесторонне рассмотреть предмет?

— Наш гид — по становящейся реальности. Возможно, что-то ещё не до конца сформировалось, а мы уже это направление видим. Это гид по основным проблемам, концептуальным призмам, понятиям, содержанию, факторам формирования, тенденциям развития, эффектам и способам измерения человеческого капитала. Всё это у нас представлено в полной мере.

Я бы подчеркнул, что тут есть и гид верхнего уровня — фундаментальная психология (глава, написанная Дмитрием Леонтьевым), экономика ( Василий Аникин), социология (наша глава с акцентом на социологической рамке), и есть предметно-специфические главы — например, у Александра Тимофеева про новые элементы человеческого потенциала, связанные с инвестиционной грамотностью. Мы разноуровнево рассматриваем человеческий капитал.

Революция в изучении человеческого потенциала

— Вы предложили новое понимание и стандарты исследования человеческого потенциала, теперь всем придётся им следовать?

— Наш НЦМУ и был изначально заявлен как широкий, полидисциплинарный, подлинно научный проект, который меняет стандарты, в том числе образовательные. В рамках мастер-классов, которые мы в НЦМУ проводили, мы пытаемся эти новые идеи доносить до студентов. Но для того, чтобы сделать образовательный процесс соответствующим тем передовым достижениям, которые отражены, в том числе, в нашем хендбуке, конечно, нужны большие усилия и время.

Но так было всегда: когда появлялось новое научное знание, оно не сразу проникало в массовую исследовательскую и образовательную практику. Однако мне кажется, что готовность принять что-то новое у нашего научного сообщества есть. Представляется, что даже тем вузам, которые не принимали участия в работе НЦМУ, и тем коллективам, которые в хендбуке не участвовали, будет интересно ознакомиться с этими новыми подходами и идеями, чтобы обогатить ими свои исследования.

В книге есть и теоретическая, и методологическая, и педагогическая сторона. Возможно, не сразу эти идеи попадут в мейнстрим. Но если хотя бы часть вузов России начнёт обогащать свои исследования этими наработками, понятиями и моделями, это уже будет огромная победа НЦМУ.

— Расскажите подробнее о том, как ваша концепция человеческого потенциала внедряется в образовательную практику?

— Мы проводили серию мастер-классов со студентами Вышки. У нас были мероприятия с учащимися и коллегами из других регионов. Например, я вёл мастер-класс с участием представителей Уфимского университета науки и технологий. У нас есть постоянный поток рабочих встреч и дискуссий в разных университетах России, где мы всем этим делимся. Постепенно это знание уже проникает в массовую практику.

Как мы видим, что что-то начинает меняться? Возьмём практику Вышки. Пять лет назад понятие агентности в русскоязычном поле было почти маргинальным, его никто не употреблял. Считалось, что это понятие неправильное, потому что есть понятие «структура», а никакой агентности, её меняющей, в принципе быть не может, как говорил мейнстрим социологии. А в прошлом году только от Вышки сразу два коллектива получили грант Российского научного фонда (РНФ) по агентности!

Если мы посмотрим на ведущие российские журналы, например, «Социологические исследования», «Вопросы образования» или «Форсайт», — там тоже систематически появляется это понятие. Меняется язык, меняется предметное поле того, что обсуждают на ведущих научных площадках, под влиянием того, что делается в НЦМУ.

Все понимают, что НЦМУ — проект, беспрецедентный по масштабу. Думаю, понятие личностного потенциала тоже укрепило свои позиции в повестке крупных игроков в практическом поле. Это же можно сказать про анализ вопросов человеческого потенциала в экономическом ракурсе (то, о чём пишут Василий Аникин с Марией Сушенцовой): например, как меняются представления о целях действия в экономическом поле. Эти цели сейчас видятся как гораздо более разнообразные, сложные, что, кстати, пересекается и с социологическими разработками — теорией полей стратегического действия.

НЦМУ раскрывает всю сложность и комплексность человеческого потенциала в современных меняющихся условиях и даёт полезные инструменты исследователям, педагогам и практическим акторам. Структуры, с которыми я взаимодействую, — федеральный проект «Платформа университетского технологического предпринимательства», Ассоциация волонтёрских центров, Сбер и его фонд «Вклад в будущее», — очень интересуются человеческим потенциалом, чувствуют, что в нём есть что-то такое, что пока не до конца зафиксировано и отражено в науке. И НЦМУ для них — источник, откуда они хотят получать самое современное понимание того, что такое человеческий потенциал, какие в нём есть востребованные элементы, как его можно измерять, формировать и пр.

Неисчерпаемый Клондайк вместо «просто» капитала

— В книге даны чёткие определения человеческого потенциала с точки зрения разных наук — социологии, психологии и пр. Есть ли универсальное междисциплинарное понятие человеческого потенциала?

— Глава, за которую я отвечал, показывает, что устоявшегося междисциплинарного представления нет. Но, если попытаться обобщить дискуссии, которые сейчас ведутся, — более-менее все согласны с тем, что человеческий потенциал — это некий целостный актив, состоящий из разных элементов, которые в разнообразных взаимосвязях между собой работают.

Туда входят не только отдельные компетенции, но и мотивационная составляющая и ценности, которые во многом определяют, почему мы наши компетенции используем, набираем ли мы их или нет. Человеческий потенциал — это совокупность личностных характеристик, которые функционируют целостно, в соответствии с особенностями среды, целеполаганием, в том числе стратегическим, и мотивацией самого человека, а главное — они порождают положительные эффекты для благополучия людей и окружающей среды.

— В чём здесь отличие от традиционной рамки человеческого капитала?

— Она предполагала, что мы смотрим на эффект индивидуального уровня, как бы подразумевая, что коллективные эффекты формируются автоматом. Например, считалось, что люди, которые получают высокую зарплату, больше демонстрируют доверие друг к другу, к государству, институтам, больше занимаются волонтёрством. Оказалось, на самом деле это не так.

В какой-то момент корреляцию между наличием диплома вуза и просоциальным поведением поставили под сомнение сами факты. Международное исследование с охватом более 20 стран показало, что если взять параметр «устойчивость государства» и параметр «охват разными уровнями образования», то оказывается, что никакой положительной корреляции между устойчивостью и охватами высшим образованием нет. Это означает, что, видимо, есть особые механизмы того, как человек действует в современном мире, что он может поддерживать среду или разрушать.

Человеческий потенциал включает в себя отдельное внимание к тем характеристикам, которые в рамках человеческого капитала вообще не рассматривались и которые связаны с тем, чтобы поддерживать благосостояние, в том числе, тех, кто вокруг тебя: семьи, трудового коллектива и др. Потому что современный мир — это мир не настолько сильных структур, чтобы они могли сами себя воспроизводить.

— Речь идет о нео-структурации?

— Да, в хэндбуке мы называем это «де-структурацией», однако по последнему опыту общения с коллегами мне кажется, что «нео-структурация» удачнее схватывает суть и не несёт ложного намёка на негативный характер этого процесса. Дело в следующем: возникает новый принцип организации социальной жизни, когда не структуры жестко задают стандарт, воспроизводимый человеком, а когда для выживания структур, их эффективной адаптации к изменениям необходима проактивная позиция человека по отношению к ним — с тем, чтобы эти структуры адаптировать, поддерживать и, может быть, создавать что-то новое.

Вот, например, с появлением мессенджеров, искусственного интеллекта, платформ становится понятно, что надо научиться использовать эти инструменты для того, чтобы повышать эффективность взаимодействия везде — в учёбе, на работе и т. д. Поэтому, когда ты пытаешься в учебный процесс ввести искусственный интеллект или под проектную организацию настроить платформы, — это, конечно, трансформация структуры, но не разрушение, а апдейт в соответствии с новыми возможностями и реалиями.

Чтобы государство было устойчивым, нужны люди, которые будут инициативно, добровольно, бесплатно что-то делать, чтобы оно сохранялось. Эта история об эффекте не только на индивидуальном уровне, но и на уровне тех, кто вокруг тебя, — очень важная для человеческого потенциала.

И сам круг характеристик, которые важны для «субъективного» благополучия и «объективного» благосостояния, тоже существенно расширен по отношению к тому, что обычно понимается под человеческим капиталом. Ценностная история — это, наверное, самый яркий пример. Потому что в условиях структурной волатильности, без системы ценностей, которая направляет твои действия, ты, даже имея суперкомпетенции, будешь неэффективен.

Возможно, кто-то скажет, что важнее всего некогнитивные навыки человеческого потенциала, а кто-то — что значимее всего личностный потенциал. Тут могут быть разные взгляды, но с представлением о том, что человеческий потенциал — точно шире, чем просто предметные компетенции из программ дисциплин в колледже или вузе, все согласны. Кстати, про то, как можно измерять эффекты человеческого потенциала через призму проблем благополучия и качества жизни, имеется отдельная глава Натальи Ворониной, Лилии Овчаровой и Марии Нагерняк с другими коллегами.

Человек как мера всех структур

— Книги по человеческому потенциалу появились ещё в нулевые. В одной из них человеческий потенциал определялся как запас здоровья, знаний, творческой, гражданской и предпринимательской активности, реализуемый в разных сферах деятельности. Как назрело понимание, что нужно провести ревизию понятия человеческий потенциал?

— И в 1990-е, и в 2000-е, помимо разработок экономистов про человеческий капитал, было много исследователей в России и в мире, которые тоже писали про человека, но как-то более широко. Но, поскольку тогда не была осознана необходимость в разработке целостной большой концепции, авторы не углублялись в детали. А сейчас не только на научном уровне очевидно, что современное состояние мира ни одной из теорий не было предсказано, но и на уровне практики государство — главный инвестор в науку и образование в России — понимает, что старая онтология не совсем адекватна. Мы сделали попытку приближения к новому миропониманию.

Понятно, что пространство факторов, влияющих на то, что мы делаем, требует апдейта, — географического измерения, психометрического, социологического, измерения благополучия. По сути, мы открыли новый масштаб вопросов, связанных с человеком. На фоне острых вызовов практики всё это требует систематического осмысления, что мы и пытаемся сделать этой книгой.

Новое Возрождение

— Всё это похоже на новый Ренессанс с его антропоцентризмом...

— Ренессанс начинался с того, что вспоминали античность. Мы же фиксируем наличие реалий, структурно принципиально иных: это новый технологический уклад, беспрецедентная демографическая ситуация в мире и скорость изменений. Плюс начинаем мы не с искусства, а с исследований. У нас есть главы, написанные коллегами, более гуманистически ориентированными, но всё равно это наука. А если взять главы географов или экономистов, то там довольно надёжная, зачастую количественная опора.

Идеологически это можно сравнить с Возрождением, но в ту эпоху начался бурный рост технологических возможностей и производительности труда. А сейчас рост технологических возможностей есть, но производительность труда не очень растёт. И мы пытаемся понять, что в человеке надо триггернуть, чтобы у нас и экономика росла, и социальная связанность сохранялась, несмотря на структурную волатильность. То есть правота в аналогии Ренессансом есть, но она относительная.

— Так или иначе, это гуманизм, который и многого требует от человека, и предполагает, что человек сам на многое может влиять…

— Да, это гуманизм — как признание новой структурной закономерности. Человек не только на уровне ценностных деклараций — самое главное, что есть в мире, но и фактическая главная опора устойчивости любой структуры в меняющемся мире, её способности адаптироваться к новым вызовам и возможностям.

— НЦМУ — мозговой центр исследований человеческого потенциала, и у НИУ ВШЭ здесь тоже абсолютно флагманские позиции?

— Вышка исторически была центром исследований в области человеческого капитала. А поскольку человеческий потенциал — это следующее понятие после человеческого капитала (произошла эволюция конструктов), то это естественно, что Вышка и тут — один из центральных игроков.

Именно авторский коллектив Вышки издал эту книгу. Но в НЦМУ у нас есть ещё партнеры из МГИМО, РАНХиГС и Института этнологии и антропологии РАН, которые привносят свои важные результаты и продукты. Однако монография, наверное, отражает особый багаж, который есть у рабочего коллектива Вышки в силу того, что мы давно исторически занимаемся этими вопросами.

В своё время, когда готовилась президентская программа «Стратегия 18-24-35» (мы делали в ней стратегию по образованию), мы вышли на ограничения традиционного понимания человеческого капитала и необходимость поиска новой рамки. И через некоторое количество лет это привело к институционально оформленному продукту. Очень много людей из Вышки, из нашей рабочей группы НЦМУ, имеют большой опыт изучения этих вопросов и фундаментально, и в прикладном смысле.

На благо общества

— Сейчас существует запрос на сплочённость и солидарность. Как человеческий потенциал может практически помочь в этом?

— Вы задаёте очень хорошие вопросы. Социальная связность и сплочённость — то, что традиционно мыслилось как экстерналия, автоматически вытекающая из высокого уровня образованности населения. Сегодня мы видим на практике, что отсутствие сплочённости, солидарности и внутри народа, и между народами становится важнейшим вызовом существованию человечества.

И в этом отношении необходимо признание, что для того, чтобы была сплочённость, солидарность или, как минимум, неконфликтность между людьми, надо стараться, чтобы не только внешние структуры не создавали объективные основания для противоречий, но и чтобы сами люди были способны находить между собой консенсус, в том числе, в трудных ситуациях вроде конкуренции. И это ещё одна сторона, где традиционная логика человеческого капитала (чисто проконкурентная) потребовала достройки.

Поэтому в рамках проекта, который в НЦМУ сегодня один из наиболее политически важных — про условия формирования гармонично развитой и социально ответственной личности, — мы пытаемся глубже разобрать феномен социальной ответственности как элемента человеческого потенциала. И в хендбуке мы эту стратегически значимую тему, как минимум, анонсируем.

— Давайте наметим и другие направления, которые стоит изучать в поле человеческого потенциала?

— Я бы сказал, что это история ценностей как элемента человеческого капитала, история про региональное разнообразие, многоукладность и культурную дифференцированность российской среды, история про разнообразие профилей человеческого потенциала населения России (люди очень разные, нельзя всех равнять под одну гребенку). Так что это разнообразие носителей человеческого потенциала, сред, где он реализуется, и предположительная роль ценностей как опоры в продуктивном действии. Плюс, конечно, очень важные истории — про цифровые среды формирования и оценки человеческого потенциала.

— Монография связана со стратегическим проектом «Успех и самостоятельность человека в меняющемся мире»?

— Да, НЦМУ задал фундаментальную рамку для этого стратегического проекта. Я бы сказал, что в стратпроекте много внимания уделяется технологическим аспектам. А НЦМУ более фундаментально рассматривает вопрос самостоятельности (агентности, проактивности) как элемента человеческого потенциала. Так что стратегический проект опирается на Научный центр мирового уровня и не дублирует его.
IQ