Фокус с исчезновением капитала

В Издательском доме ВШЭ готовится к выходу книга Джонатана Хаскела и Стиана Уэстлейка «Капитализм без капитала: подъём нематериальной экономики». IQ.HSE публикует из неё фрагмент, посвящённый инвестированию — и тому, как оно менялось со временем.

Инвестирование — один из важнейших видов деятельности в экономике. Однако за последние 30 лет сущность инвестирования изменилась.

Инвестиции играют ключевую роль в функционировании экономики. Процесс, подразумевающий выделение времени, ресурсов, денег для того, чтобы мы могли производить полезные вещи в будущем, в экономическом смысле является определяющей частью деятельности бизнеса, государства и отдельных людей.

Нельзя сказать, что эти перемены объясняются в основном развитием информационных технологий. Новые инвестиции не принимают формы роботов, компьютеров или кремниевых микросхем — хотя, как мы увидим, все они играют в этой истории вспомогательную роль. Разновидность же инвестиций, значение которых неуклонно возрастает, — это нематериальные инвестиции: в идеи, знания, произведения искусства, программное обеспечение, бренды, в сети и отношения.

Заглянем в спортивный капитал

Наша история начинается в коммерческом спортивном зале, а точнее даже в двух. Мы заглянем в этот спортивный зал сначала в 2017 году, а потом в 1977 году, и попытаемся установить некоторые различия между ними. Мы увидим, что эти залы представляют собой яркий, но типичный пример постепенного и малозаметного изменения практик инвестирования даже в тех отраслях, которые никак не отнесёшь к высокотехнологичным.

Спортивные залы — интересное место для начала нашего путешествия по нематериальной экономике, так как, на первый взгляд, в них нет почти ничего нематериального. Даже если вы шарахаетесь от спортивных залов как от чумы, вы, вероятно, представляете, что там можно найти. В 2017 году в зале есть всё необходимое для обслуживания посетителей: стойка приёма с компьютером и, возможно, турникетом, тренажеры, разнообразные штанги и грузы, душевые кабинки, шкафчики, коврики и зеркала (как шутил один владелец фитнес-центра, последние — «самое востребованное в залах оборудование»). Все эти предметы находятся на балансе компаний, владеющих и управляющих спортивными залами: обычно в них отражены разнообразные активы, которые можно посмотреть и потрогать — от помещений, оборудованных для занятий физкультурой, до беговых дорожек, штанг и гантелей, используемых посетителями на тренировках.

Давайте теперь перенесемся на 40 лет назад. В 1977 году США были просто напичканы спортивными залами. Только что по экранам страны прошёл документально-игровой фильм «Качая железо» (Pumping Iron) с Арнольдом Шварценеггером в главной роли: показаны его занятия в тренажерном зале Gold’s gym (Венис-Бич, Лос-Анджелес), открывшемся в 1965 году и с тех пор «опутавшем» всю Америку сетью своих франчайзи. 

В других залах вы увидели бы такие тренажеры, как Nautilus (изобретённый Артуром Джонсом в конце 1960-х годов тренажер с постоянным весом). Если присмотреться, то вы заметите, что залы 1977 года очень похожи на современные фитнес-центры. Возможно, раньше было немного меньше силовых тренажеров, и они были не столь совершенны. Для учёта посетителей использовались специальные карточки, а не компьютер. Спортивные снаряды были немного более грубыми, но большинство видимых активов выглядели так же, как и сегодня: помещения для тренировок, раздевалки, оборудование.

Но если мы снова вернемся в спортивный зал 2017 года, то заметим несколько отличий. Оказывается, его владельцы инвестировали средства в целый ряд новых, отсутствовавших в прошлом объектов. В компьютере на стойке регистрации установлена программа, используемая для записи членов клуба, бронирования занятий, составления расписания сотрудников и связанная с центральной базой данных.

Спортзал работает под брендом, приобретшим известность благодаря рекламным кампаниям, сложность которых и расходы значительно превосходят возможности владельцев залов 1970-х годов. В зале имеется оперативное руководство для персонала, в котором предлагаются инструкции для различных ситуаций — от привлечения новых членов до работы с нарушителями порядка. Сотрудники прошли специальное обучение; они знают, что должны выполнять предписанные в руководстве действия. Это гарантирует эффективность их повседневной деятельности, но было бы с удивлением воспринято в беззаботном мире «Качая железо».

Все эти вещи — компьютерные программы, бренды, бизнес-процессы и обучение — в чём-то похожи на силовые тренажеры, турникеты или здание спортзала. По крайней мере в том, что в краткосрочном периоде они стоят денег, а с течением времени помогают сотрудникам обеспечивать работу спортклуба и зарабатывать. Однако в отличие от материальных средств, большинство этих объектов нельзя потрогать — и уж точно их нельзя уронить на ногу. 

Современные спортзалы так же интенсивно, как и раньше, задействуют материальные активы (все четыре британские крупнейшие сети спортивных залов принадлежат частным акционерным компаниям, которые, как правило, отдают предпочтение капиталоемкому бизнесу), но, по сравнению с залами сорокалетней давности, они имеют значительно больше активов, которые нельзя потрогать руками.

Но трансформация идет ещё глубже. В одном из своих помещений спортклуб предлагает регулярные занятия для своих членов; среди самых популярных — тренировки по силовой аэробике, или, как они обозначены на вывеске при входе в зал, — Bodypump®. Оказывается, компания, управляющая спортзалом, — здесь не единственная, и с экономической точки зрения этот второй бизнес даже интереснее.

Силовая аэробика представляет собой комплекс упражнений, который называется «высокоинтенсивные интервальные тренировки» (ВИИТ, HIIT). Их участники под музыку энергично выполняют упражнения с подниманием небольшого веса (это сухое описание не дает адекватного представления об интенсивности упражнений или об адреналиновом восторге, возникающем у участников во время хорошей тренировки). А знак зарегистрированной торговой марки на вывеске Bodypump® говорит о том, что программа тренировок была разработана и принадлежит другой компании, арендующей помещения в спортзале, — новозеландской Les Mills International.

Лес Милс — легкоатлет, участник Олимпийских игр — открыл небольшой спортзал в Окленде три года спустя после того, как Джо Голд открыл свой первый спортзал в Лос-Анджелесе. Его сын Филип, оказавшись в Лос-Анджелесе, увидел большой потенциал в том, чтобы добавить музыку к групповым тренировкам. Вернувшись в Новую Зеландию, Филип добавил в комплекс силовые упражнения и зарегистрировал Bodypump в 1997 году. Он понял, что видеозаписи упражнений в сочетании с современной энергичной музыкой, могут быть продуктом, который захотят купить другие спортзалы. К 2005 году программы компании Les Mills (Bodypump, Bodycombat и др.) предлагались примерно в 10 тыс. залов в 55 странах мира, охватывая около 4 млн человек в неделю; сегодня веб-сайт компании посещают 6 млн человек в неделю. 

Каждые три месяца специалисты Les Mills предлагают новую программу тренировок, и каждый лицензированный инструктор получает её видеозапись и руководство с комментариями по хореографии, а также музыкальными файлами. Ко времени написания книги число инструкторов компании достигло 130 тыс. человек. Чтобы стать инструктором, надо заплатить 300 фунтов стерлингов за трёхдневное обучение. Однако чтобы получить лицензию, будущий инструктор должен отправить в Les Mills видеозапись проведенного занятия, чтобы оно было проверено с точки зрения техники выполнения упражнений, хореографии и навыков тренерской работы.

Основу бизнеса Les Mills (то, что приносит компании деньги) образуют вещи, значительно отличающиеся от штанг и матов образца 1977 года в залах Gold’s Gym. Конечно, некоторые из активов компании остаются материальными — оборудование для видеозаписи, компьютеры, административные помещения и залы для тренировок, но на первые роли давно вышли нематериальные активы. 

Les Mills имеет несколько очень ценных брендов (случалось, посетители спортклуба устраивали бунт, если клуб прекращал предлагать занятия по программе Bodypump), интеллектуальную собственность, защищенную авторскими правами и торговыми марками, экспертизу в области разработки новых программ тренировок, а также проприетарные отношения с кругом своих поставщиков и партнёров (такими как музыкальные дистрибьюторы и тренеры). 

Идея «делать деньги» на идеях о том, как провести тренировку, отнюдь не нова — Чарльз Атлас продавал курсы бодибилдинга за десять лет до того, как появилась Les Mills International, однако масштаб операций и способности компании сочетать бренды, музыку, содержание программ и тренировки, не могут не вызывать восхищения.

Наша экскурсия в мир спортивных залов показывает, что за последние несколько десятилетий даже в самом физическом бизнесе — буквально связанном с физической культурой — значительно усилилась зависимость от нематериальных объектов. И дело не в разрушительных инновациях под влиянием Интернета, о которых нам хорошо известно из сотен новостей — если музыкальные магазины вынуждены были уступить музыкальным приложениям вроде Napster, iTunes и Spotify, то спортивные залы остаются спортивными залами.

Компьютерные программы не избавляют спортсменов от необходимости поднимать тяжести. Тем не менее бизнес изменился сразу в двух направлениях. Во-первых, спортзалы сами по себе теперь пронизаны различными системами, процессами, отношениями и программным обеспечением. Это не столько инновация, сколько иннервация — процесс, посредством которого часть тела насыщается нервами, что делает её чувствительной, упорядоченной и контролируемой. Во-вторых, за прошедшее время были созданы и новые компании, которые чуть ли не полностью обязаны своими успехами объектам, которые нельзя потрогать руками.

Далее в этой главе мы рассмотрим, какие ещё изменения в инвестициях и активах, аналогичные тем, что происходили в области предоставления спортивных услуг, можно наблюдать в экономике, и в чем причина этих изменений. Но сначала давайте попытаемся понять, что в действительности представляют собой инвестиции.

Что такое инвестиции, активы и капитал?

Рассказывая о вещах, которые спортзалы покупали или разрабатывали самостоятельно для зарабатывания денег, мы говорили об активах и инвестициях. Последние очень важны для экономистов, поскольку создают так называемые «основные фонды» (capital stock) экономики — инструменты и оборудование, которые рабочие используют для производства товаров и услуг, в совокупности образующих экономическую продукцию.

Однако в отношении «инвестиций», «активов» и «капитала» существует терминологическая путаница. Взять хотя бы первое понятие. Финансовые журналисты очень часто называют «инвесторами» людей, покупающих и продающих ценные бумаги, и нервически отслеживают «настроения инвесторов». Те же самые «акулы пера» могут назвать инвестором и Уоррена Баффета, который занимается долгосрочным финансированием, а его соперников, специализирующихся на краткосрочных вложениях, — «спекулянтами». Юноша, раздумывающий о поступлении в колледж, часто слышит, что «образование — лучшая из инвестиций, которую ты мог бы сделать».

Точно такое же положение сложилось с использованием понятий «активы» и «капитал». Тома Пикетти в своей знаменитой книге «Капитал в XXI веке», определяет капитал как «все формы богатства, которыми могут владеть отдельные люди». Марксистские авторы обычно рассматривают «капитал» не только как определение для бухгалтерского учета, но относят его к эксплуататорской системе в целом. 

Разные дефиниции имеют и «активы». Многие фирмы понимают под хозяйственными активами имеющийся у них запас техники и оборудования («производственные фонды»). В бухгалтерском учете в хозяйственные активы обычно включают денежные средства, которые фирма имеет на своих банковских счетах, а также счета, подлежащие оплате клиентами, то есть не машины, используемые в производстве, а в большей степени результаты ведения бизнеса.

Поскольку названные выше термины используются в разных значениях, а нам придется обращаться к ним довольно часто, было бы полезно дать рабочие определения «инвестиций», «капитала» и «активов». Далее мы будем придерживаться определения «инвестиций», согласованного на международном уровне и используемого статистическими агентствами во всем мире при измерении результатов функционирования национальных экономик. У такого подхода есть видимые преимущества: он стандартизован, опирается на серьезные размышления и к тому же непосредственно связан с данными о ВВП, которые мы привыкли видеть в сводках новостей.

В Системе национальных счетов ООН (СНС), «библии» национального счетоводства, инвестиции определяются как «то, что происходит, когда производитель либо приобретает основные фонды, либо расходует ресурсы (деньги, силы, сырьё) на их улучшение». Это определение очень «плотно сбито», поэтому мы постараемся растолковать, как его следует понимать.

Давайте начнем с определения «активов». Актив (asset) — это экономический ресурс, который, как ожидается, на протяжении определённого периода времени будет приносить выгоду фирме. Приобретая новый сервер или новое административное здание, банк ожидает, что тот или другое в течение некоторого времени (определенно дольше одного года) будут приносить ему выгоду. Если банк оплачивает счёт за потребляемую электроэнергию один раз в квартал, то он пользуется соответствующей выгодой на протяжении трёх месяцев. Поэтому сервер или здание банка мы рассматриваем как его активы, а электроэнергию и факт оплаты счета за неё — нет.

Далее, под основными фондами (fixed assets) понимаются активы, возникающие в результате использования ресурсов в процессе производства этих активов. Самолёт, автомобиль или патент на медицинский препарат — все они являются результатами процессов производства, то есть результатом труда людей, создающих нечто из ничего. 

Необходимо различать основные фонды и финансовые активы (financial assets), такие как доля в акционерном капитале (пакет акций) открытой акционерной компании. Такой пакет не является результатом производства (разве что в тривиальном смысле, когда сертификат может быть напечатан, чтобы удостоверить совокупность прав на указанное в нём количество акций). Это означает, что, говоря об инвестициях (investments), экономисты имеют в виду не вложения в смысле личных финансов, то есть не покупку акций и ценных бумаг. Точно так же, говоря об основных фондах, они не имеют в виду бухгалтерское понятие денежных средств на банковском счете компании.

Мы обязаны упомянуть и об идее расходуемых ресурсов (spending resources). Чтобы вложения фирмы рассматривались как инвестирование, она должна либо приобрести актив у кого-то ещё, либо понести некоторые затраты на его самостоятельное производство.

Наконец, экономисты используют такое понятие, как производители (producers). Системы национальных счетов предусматривают измерение производства в частном (фирмы), государственном и третьем секторах. Учёт производства в домохозяйствах (скажем, стирка или приготовление пищи) не предусматривается — соответственно, не учитываются и инвестиции домохозяйств, скажем, в приобретение стиральной машины или кухонной плиты. 

Это определяющая особенность ведения национальных счетов, в том числе из-за неё критикуют показатели ВВП (не в последнюю очередь потому, что речь идёт об игнорировании крупных величин, а также об отказе от учёта той части хозяйственной деятельности, которая исторически выполняется в основном женщинами). Возможно, когда-нибудь «производство» получит в национальных счетах более широкое определение; что же касается нашей темы, то большинство изменений, рассматриваемых в этой книге, можно будет применить и к сектору домохозяйств, и к так называемым производителям.

Итак, когда мы в этой книге говорим об инвестициях, то имеем в виду не покупку или продажу ценных бумаг на фондовом рынке или расходы домашних хозяйств, которые оплачивают учёбу своих детей в университете. Мы имеем в виду расходы частных фирм, государства или третьего сектора, которые создают основные (нефинансовые) фонды, то есть ресурсы, потраченные на создание потока производственных услуг, которые просуществуют долгое время. Мы будем называть такие основные фонды, обеспечивающие предоставление производственных услуг на протяжении длительного времени, «капиталом». Поскольку производственные услуги возникают благодаря капиталу и труду, экономисты называют последние «факторами производства.

Не все инвестиции можно потрогать руками

В качестве примера можно привести патент на медицинский препарат, принадлежащий, скажем, какой-то фармацевтической компании. Очевидно, что последняя — производитель, а не домохозяйство; для производства патента или его приобретения компания должна потратить некие ресурсы; если патент был создан в процессе производства (в нашем случае — в результате лабораторных исследований учёных) и достаточно хорош, то он будет иметь долгосрочную ценность, так как фирма может доработать его с прицелом на будущее и, не исключено, будет продавать лекарства, созданные на его основе. Патент — пример нематериального актива, созданного в процессе нематериального инвестирования. 

То же справедливо и в отношении различных активов в истории о спортзалах (от использования компьютерной программы для учёта членов клуба до бренда Bodypump, принадлежащего компании Les Mills International ). Они возникли в процессе производства, были приобретены или улучшены производителями и приносят выгоду на протяжении длительного времени.

Инвестиции такого же типа встречаются в самых разных отраслях экономики. Предположим, производителю панелей солнечных батарей в процессе исследований удалось обнаружить менее затратный процесс изготовления фотоэлектрических элементов. Данный процесс предполагает, что расходы в настоящем позволяют получать знания, которые, как ожидается, принесут компании выгоды в будущем. 

Или возьмем, к примеру, какой-нибудь стартап в сфере потоковой музыки: он может месяцами вести переговоры о сделках со звукозаписывающими компаниями, чтобы получить право на использование принадлежащих им музыкальных произведений, — в этом случае краткосрочные расходы тоже делаются с расчётом на долгосрочные выгоды. Или вообразите себе тренинговую компанию, которая покупает долгосрочные права на использование популярного психометрического теста — её расходы тоже относятся к инвестированию.

Некоторые инвестиции представляют собой новые технологические идеи. Другие относятся к идеям, не имеющим прямого отношения к высоким технологиям: например, это может быть новый дизайн продукта или новые бизнес-модели. Третьи принимают форму длительных или проприетарных отношений, таких как сеть водителей такси, пользующихся определенным мобильным приложением. Четвёртые содержат систематизированную информацию (например, база данных о покупателях на основе их карт лояльности). У всех перечисленных выше инвестиций имеется общее свойство — отсутствие вещественных форм. Поэтому мы называем их нематериальными (неосязаемыми) инвестициями (intangible investments).

Несколько примеров материальных и нематериальных инвестиций представлены в табл. 1. В левом её столбце перечислены материальные инвестиции предприятия: здания и сооружения, информационно-коммуникационное оборудование (такое как компьютерное), оборудование, не связанное с информационно-коммуникационными технологиями, и транспортные средства. В правом столбце приводятся примеры нематериальных инвестиций предприятия: программное обеспечение, базы данных, проекты и дизайн, разведка полезных ископаемых, исследования и разработки, бизнес-процессы.

Нематериальные активы, перечисленные справа, представляют собой элементы расходов, которые специалисты по бухгалтерскому учёту на предприятиях и те, кто ведут национальные счета, очень неохотно соглашаются относить к инвестициям. Впрочем, за последние 40 лет некоторые из этих расходов всё-таки стали официально причислять к таковым.

Устойчивый рост нематериальных инвестиций

В истории о том, как нематериальные инвестиции отвоевали «место под солнцем» в области занятий спортом, нет ничего необычного.

Рассмотрим другой, хорошо знакомый большинству людей сектор — розничную торговлю в супермаркетах. Если бы вы совершили путешествие во времени на 40 лет назад и оказались в супермаркете, всё показалось бы устаревшим, но вполне узнаваемым. Огромное помещение, полки, холодильники и морозильники — всё, как и в наши дни; покупатели складывают товары в тележки, а затем идут к кассам для оплаты покупок; время от времени во двор супермаркета заезжают грузовые автомобили, доставляющие товары с центральных складов. 

Конечно, за прошедшее время в материальных активах розничной торговли в супермаркетах произошли немалые перемены. Изменилась, в частности, архитектура магазинов (некоторые из них стали крупнее и «перебрались» на городские окраины, другие значительно уменьшились в размерах и размещаются в центре города), на кассах резко увеличилось количество кремниевых микросхем, а некоторые из них перешли на полное, включая оплату покупок, самообслуживание посетителей. Но все эти перемены выглядят малозначительными, по сравнению с изменениями в нематериальных активах предприятий торговли.

Уже в 1970-е годы для отслеживания товарных запасов в супермаркетах все чаще использовались штрихкоды; в 1980–1990-е годы это способствовало созданию компьютеризированных систем управления цепочками поставок, что привело к значительному росту производительности труда в секторе. Супермаркеты начали инвестировать в сложные системы ценообразования; в более амбициозные маркетинговые кампании и в развитие торговых марок (включая создание и расширение ассортимента под собственными марками); в более детально описанные процессы и инструкции для персонала, подкрепляемые обучением сотрудников; а также в системы менеджмента, позволившие торговым предприятиям и центральным офисам следить за показателями производительности, уровнями товарных запасов и планировать кампании по продвижению. 

Наряду с этим в секторе появились множество новых компаний, интенсивно использующих нематериальные активы: от интернет-продавцов, таких как FreshDirect и Ocado, предлагающих сайты с товарами вместо магазинов из стекла и бетона, до фирм, специализирующихся на обработке информации для супермаркетов (например, эксперты в области данных о лояльности покупателей DunnHumby и LMUK).

К числу фирм, наиболее широко и продуктивно использующих нематериальные активы, относятся быстро растущие технологические компании. Отчасти это объясняется тем, что программное обеспечение и данные являются нематериальными активами, а возрастающая мощность компьютеров и телекоммуникаций ведёт к тому, что границы тех сфер и предметов, до которых они могут дотянуться, постоянно расширяются. 

«Программное обеспечение пожирает мир», как метко заметил венчурный капиталист Марк Андриссен, однако в этом процессе участвуют не только компьютерные программы, но и множество других нематериальных активов. Достаточно вспомнить о дизайне продуктов компании Apple и её непревзойденной цепочке поставок: элегантные модели поступают на рынок быстро и в достаточных количествах, удовлетворяя потребительский спрос. Или о сетях водителей и хозяев жилья, созданных такими гигантами экономики совместного потребления, как Uber и Airbnb. Или о разнообразных производственных ноу-хау корпорации Tesla. Компьютеры и Интернет — важные факторы рассматриваемых нами изменений в инвестировании, однако эти изменения начались гораздо раньше, еще до появления не только Всемирной паутины, но и персональных компьютеров, соединенных с Интернетом.

Если обратиться к данным об экономике в целом, рост нематериальных инвестиций становится очевидным. В течение ряда лет экономисты занимались измерениями различных аспектов неосязаемого капитала, которые не учитываются в СНС, предлагая все более точные оценки объема нематериальных инвестиций. Более подробно некоторые составляющие этих измерений и то, как они проводились, мы рассматриваем в следующей главе, а пока предлагаем обратиться к рис. 1.1, на котором отображается общая тенденция.

В середине XX в. измерениям нематериальных инвестиций не уделялось особого внимания, но в последние годы ученым удалось ретроспективно оценить, сколько таким образом инвестировали компании даже несколько десятилетий назад.

Тогда даже в большинстве развитых стран нематериальные инвестиции воспринимались как второстепенные. Но на графике, представленном на рис. 1.1, мы видим, что со временем соотношение материальных и нематериальных инвестиций начинает изменяться (вторые устойчиво возрастают). Рост материальных инвестиций, измеряемый как их доля в экономике в целом, был более медленным, а некоторых случаях они сокращались. По-видимому, в середине 1990-х годов в экономике США нематериальные инвестиции превысили по объему материальные.

Заглянуть так далеко в прошлое нам позволяют данные только американской статистики. Что касается Великобритании, то мы пользуемся оценками Питера Гудриджа и его коллег, начиная с 1992 г., в соответствии с которыми нематериальные инвестиции превзошли по объему материальные в конце 1990-х годов (рис. 1.2).

В рамках нескольких проектов при финансовой поддержке Европейского союза были предприняты попытки собрать об этом систематические данные по европейским странам. Данные о ключевых экономиках ЕС, приведенные на рис. 1.3, показывают, что по показателю доли в ВВП нематериальные инвестиции хотя и растут, но пока не опередили материальные.

Если объединить данные по Европе и США, мы получим графики, представленные на рис. 1.4. Мы видим, что во время глобального финансового кризиса нематериальные инвестиции превзошли по объему материальные капиталовложения.

Разбивка результатов по странам показывает, что некоторые из них использовали нематериальные активы более интенсивно, чем другие. На рис. 1.5 представлены данные о долях материальных и нематериальных инвестиций в ВВП ряда европейских государств и США. Страны ранжируются по доле нематериальных инвестиций. 

Наименьшие показатели в этом смысле (и, соответственно, более высокие уровни материальных инвестиций) имеют Испания и Италия, экономики которых можно охарактеризовать как материальноемкие. Далее следуют Германия, Австрия, Дания, Нидерланды и Франция (от низкой и умеренной «материальности» до высокой и умеренной); все они инвестируют больше в материальные, чем в нематериальные активы. Экономики Финляндии, Великобритании, США и Швеции отличаются тем, что показатели интенсивности нематериальных инвестиций превышают показатели интенсивности материальных капиталовложений.

Демонстрируемые различия между странами, как представляется, соответствуют интуитивным догадкам. Если говорить в целом, то в нижней части «пакета» нематериальных инвестиций находятся средиземноморские страны, в середине — государства континентальной Европы, а в верхней части — страны Северной Европы, США и Великобритания.

Представленные графики — результат более чем десятилетних исследований, направленных на систематизацию и измерение нематериальных активов. В следующей главе мы еще вернемся к ним и более внимательно проанализируем методику проведения изысканий и их результаты. Но прежде мы рассмотрим возможные причины этого продолжающегося уже долгое времени нарастания доли нематериальных инвестиций.

Причины роста нематериальных инвестиций

В этой книге мы не ставили себе целью найти объяснение причин устойчивого и продолжительного роста нематериальных инвестиций. Нас больше интересует описание этого роста и его последствий для экономики в целом. Однако прежде чем мы перейдем к анализу методов измерения нематериальных инвестиций, давайте рассмотрим некоторые из наиболее вероятных причин их роста. Для этого нам придется вернуться к различиям между странами, которые отражены на представленных выше рисунках.

Технология и издержки

Давно известно, что производительность в обрабатывающей промышленности, как правило, растет быстрее, чем в отраслях сферы услуг, поскольку в первой шире используются автоматизация и оборудование, облегчающее труд работников. Поэтому со временем трудоемкие услуги становятся дороже, чем промышленные товары. (Экономисты называют это «болезнью издержек Баумоля» в честь Уильяма Баумоля, который первым описал данный эффект.)

В наши дни бо́льшая часть материальных инвестиций связана с промышленным оборудованием (достаточно вспомнить о множестве заводов и фабрик по всему миру, которые производят буквально все — от вагонов до станков и кремниевых микросхем). Безусловно, роль труда в создании материальных инвестиций весьма велика (прокладка кабелей, обустройство магазинов, строительство в целом), но собственно процесс производства продукции играет очень важную роль.

Что касается нематериальных инвестиций, то они находятся в гораздо большей зависимости от труда. Дизайн и конструкторские работы предполагают оплату труда дизайнеров и конструкторов. Исследования и разработки предусматривают денежное вознаграждение участвующих в них ученых. При создании компьютерных программ оплачивается труд программистов. Поэтому в соответствии с предсказанием Баумоля с течением времени расходы на нематериальные инвестиции будут увеличиваться относительно материальных вложений. Отчасти данный рост может компенсироваться тем, что некоторые неосязаемые издержки являются в большей степени «постоянными» или единовременными (более подробно об этом см. ниже), так что это не вся история, но один из ее элементов.

Технология и производительность нематериальных активов

Судя по всему, новые технологии тоже расширяют возможности бизнеса эффективно инвестировать в нематериальные активы. Самый очевидный пример — информационные технологии (ИТ). Значительная часть нематериальных активов связана с информацией и коммуникациями; следовательно, более совершенные ИТ буквально по определению увеличивают эффективность таких активов. 

Взять хотя бы организационные инвестиции Uber в создание обширных сетей водителей такси в разных городах и странах. Теоретически создание таких сетей было возможно и до изобретения компьютеров и мобильной связи (были же сети таксомоторов, оснащенных радиосвязью), но смартфоны, позволяющие быстро связываться с людьми, оценивать работу водителей и контролировать поездки, позволили добиться значительного повышения отдачи от инвестиций.

Росту отдачи от инвестиций в нематериальные активы способствовали и социальные технологии. Концепция корпоративной научно-исследовательской лаборатории, появившаяся в Германии в XIX в., и её дальнейшее развитие как на родине, так и в США (нематериальные инвестиции в процесс создания нематериальных инвестиций), создали условия для систематизации и повышения эффективности коммерческих исследований и разработок. Управленческий подход «точно в срок» и «бережливое производство», изобретённый и внедренный корпорацией Toyota, привел к повышению отдачи от инвестиций в организацию производства. Открытые репозитории кода для совместной разработки (например, GitHub и Stack Overflow) — социальная технология, оказывающая аналогичный эффект: помогая программистам сотрудничать, она увеличивает отдачу от вложений в разработку программного обеспечения.

Об этом же говорят данные о нематериальных инвестициях в разрезе по странам. На рис. 1.6 показана некоторая корреляция между долей нематериальных инвестиций в ВВП страны и долей материальных капиталовложений в развитие информационных технологий.

В связи с этим возникает интересный вопрос: не является ли подъём нематериальных инвестиций всего лишь следствием развития информационных технологий? Не является ли неосязаемая экономика не более чем следствием из закона Мура или эпифеноменом того, что Эрик Бриньолфссон и Эндрю Макафи называют «второй эрой машин»? 

В технологических изменениях трудно наверняка установить причинно-следственные связи, но у нас есть основания полагать, что все обстоит несколько сложнее, чем кажется. Очевидно, что для использования некоторых нематериальных активов необходимы компьютеры; более того, для такой разновидности активов, как программное обеспечение, наличие компьютеров — необходимое условие. Наконец, трудно усомниться в том, что развитие ИТ способствовало значительному расширению рынков самых разных нематериальных активов — скажем, развлечений.

Тем не менее маловероятно, что развитие компьютерной техники — единственная причина подъёма нематериальной экономики. Во-первых, как мы уже показали, рост нематериальных инвестиций начался ещё до начала полупроводниковой революции — в 1940–1950-х годах, а возможно и ранее. Во-вторых, если некоторые неосязаемые активы, такие как программное обеспечение и данные, сильно зависят от компьютеров, о других активах этого никак не скажешь. Достаточно упомянуть такие как бренд, организационное развитие и обучение. 

Наконец, некоторые исследователи инноваций не исключают, что как раз подъём нематериальных активов подстегнул развитие современных информационных технологий, а не наоборот. По мнению историка Джеймса Бенигера, динамика развития современных ИТ объясняется всеподавляющим стремлением к контролю над производством и операциями, сначала в военной, а затем и в хозяйственной сферах.

Такая логика рассуждений означает, что развитие ИТ и научные исследования в данной сфере были, скорее, попыткой удовлетворить огромную потребность экономики в нематериальных инвестициях; поэтому неправильно было бы рассматривать эти инвестиции как ответ на происходившие по счастливой случайности изобретения различных форм ИТ.

Отраслевая структура

Одно из вероятных объяснений подъема нематериальных инвестиций заключается в изменении структуры выпуска товаров и услуг в экономике. Как известно, в структуре экономического выпуска даже в развитых странах с крупным сектором обрабатывающей промышленности, таких как Германия или Япония, преобладают услуги. Некоторые социологи и футурологи, возвестившие о наступлении «постиндустриального общества», пророчили и наступление того, что в наши дни называют экономикой знаний. Действительно ли в современном мире на смену закопченным «сатанинским» фабрикам приходят сервисные предприятия, инвестирующие в системы, информацию и идеи?

Оказывается, что фактические данные не столь однозначны. Как видно на рис. 1.7, в конце 1990-х годов во всех рассматривавшихся нами странах сфера услуг опиралась скорее на материальные активы, но впоследствии положение изменилось. Примечательно, что обрабатывающая промышленность в большей степени опирается на нематериальные активы, чем на материальные, и все более смещается к этому полюсу. 

Иными словами, мы видим, что структура экономики будет воздействовать на относительную важность нематериальных активов, но с течением времени ее влияние будет изменяться. Данные о положении дел в обрабатывающей промышленности не должны удивлять, поскольку оно отчасти объясняется глобализацией. Возьмем развитые и развивающиеся страны.

Когда торговля между ними выходит на новый уровень, как в случае со вступлением Китая во Всемирную торговую организацию в 2001 году, первые сталкиваются с необходимостью углублять специализацию в областях, в которых они обладают сравнительными преимуществами. Предприятия обрабатывающей промышленности, которые, как правило, успешно ведут бизнес в экономиках с высоким уровнем оплаты труда, относятся к числу тех, кто вкладывает значительные средства в нематериальные активы — от научно-исследовательских программ Pfizer или Rolls-Royce до технологий бережливого производства в японской автомобильной промышленности. (В той степени, в какой глобализация требует построения более сложных организаций и коммуникационных сетей, она способна непосредственно поощрять увеличение нематериальных инвестиций.)

Меняющийся бизнес-климат

Начиная с 1980-х годов в крупнейших экономиках мира шло устойчивое ослабление целого ряда регулятивных норм на товарных рынках и рынках труда. В то же время большинство национальных правительств (как левых, так и правых) в отличие от своих предшественников 1960–1970-х годов гордились дружественной по отношению к бизнесу политикой. Быть может, в этом и заключается причина долгосрочного подъема нематериальных инвестиций?

Возвращаясь к вопросу о роли нематериальных активов в экономиках разных стран, мы видим некоторые свидетельства в пользу того, что ослабление регулирования товарных рынков и рынков труда оказывает положительное воздействие на динамику соответствующих инвестиций. На рис. 1.8 показаны доли материальных и нематериальных инвестиций в ВВП, который создавался в бизнес-секторе, в сопоставлении с индексом «строгости законодательства о занятости» ОЭСР. Более высокий показатель индекса (например, в Италии) означает, что в данной стране наем и увольнение работников обходятся весьма дорого, а низкий (например, в США и Великобритании) — относительно дешево.

На рис. 1.8 мы видим кое-что интересное. Страны с более строгим трудовым законодательством больше инвестируют в материальные активы, и меньше — в нематериальные. В данном случае влияние правил, установленных для рынка труда, на структуру инвестиций интуитивно понятно: если принятие на работу и управление персоналом сопряжено с проблемами, то предприятия будут охотнее вкладывать средства в машины и оборудование. Но для нематериальных инвестиций эффект получается обратным. 

Почему? Во многих случаях новые нематериальные активы требуют изменения методов труда работников. Представьте себе, например, внедрение бережливого производства на фабрике (разновидность инвестиций в организационное развитие) или изменение характера продукции. К тому же использование новых нематериальных активов может быть сопряжено с риском, вследствие чего предприниматели разумно прогнозируют высокую вероятность неудачи. Наконец, важнейшим фактором, ограничивающим эти вложения, нередко выступает недостаточно гибкая рабочая сила.

Не стоит рассматривать всё сказанное выше как плохо продуманный призыв к ограничению прав трудящихся. Мы предлагаем лишь одно из возможных объяснений разницы в инвестициях, сохраняющейся на протяжении нескольких последних десятилетий, и напоминаем: не стоит думать, будто политика «ни при чем» и никак не влияет на изменение соотношения материальных и нематериальных инвестиций.

На рис. 1.9 показана корреляция между нематериальными расходами в рыночном секторе и расходами государства на исследования и разработки. Например, Финляндия и Швеция имеют очень высокие показатели и первых, и вторых, в отличие, например, от Испании и Италии. Таким образом, в разных странах нематериальные вложения могут варьироваться в зависимости от степени соинвестиций государственного сектора.

Наконец, доля нематериальных инвестиций в ВВП, по-видимому, выше в развитых странах. Например, Кэрол Коррадо и Дженет Хао приводят данные о расходах на известные бренды: в США они составляли около 1% ВВП в расчёте на душу населения, а в Китае (приводятся данные за 1988–2011 годы) — всего 0,1%; хорошо известно, что основная часть расходов на исследования и разработки приходится на небольшую часть развитых стран. Возможно, это объясняется тем, что страны с низким уровнем доходов специализируются на трудоемком производстве промышленных товаров или не имеют финансовой и научной базы для крупномасштабных нематериальных инвестиций.

Глобализация и увеличение размеров рынков 

Последним определяющим фактором является размер рынка. Многие нематериальные активы, такие как бренд корпорации Starbucks или программное обеспечение Facebook (Деятельность социальной сети на территории РФ признана экстремистской и запрещена, данные используются в исследовательских целях и не направлены на одобрение экстремистской деятельности), обладают таким свойством, как масштабируемость, — и могут это делать чуть ли не до бесконечности. Поэтому относительно небольшие по размерам рынки (например, рынки стран, окруживших себя торговыми барьерами) едва ли станут очень привлекательны для нематериальных инвестиций.

На рис. 1.10 сопоставляются некоторые европейские страны и США по доле ВВП, приходящейся на нематериальные инвестиции, и по индексу ограничения торговли в сфере услуг (чем дальше вправо на графике, тем сильнее действующие в стране ограничения). Это помогает объяснить некоторые различия, наблюдаемые в национальных инвестиционных моделях. В Австрии, например, экономику которой никак не назовешь слаборазвитой, нематериальные инвестиции относительно невелики — здесь в ней много ограничений в торговле услугами, что ограничивает возможности масштабирования.

Поэтому наблюдаемый за последние полвека устойчивый рост международной торговли является для всех заинтересованных компаний мощным стимулом к инвестированию в нематериальные активы. А это означает, что при повышении торговых барьеров (в результате выхода Великобритании из ЕС или изменения внешнеторговой политики) стимулы к нематериальным инвестициям будут уменьшаться.

Заключение: исчезновение капитала

Значение нематериальных инвестиций устойчиво возрастает. Благодаря новым методам измерений мы узнали, что на протяжении нескольких десятилетий объём нематериальных инвестиций неуклонно возрастал, а материальных — устойчиво снижался, и в некоторых развитых странах первые уже превзошли по объёму вторые. 

Рост нематериальных инвестиций объясняется рядом причин, включая изменение соотношения сферы услуг и обрабатывающей промышленности в экономике, либерализацию рынков, развитие информационных и управленческих технологий, а также изменение стоимости ресурсов, используемых при предоставлении услуг (последние играют все более важную роль в нематериальных инвестициях).
IQ