20 сентября 2023
Молодые люди из семей без высшего образования, поступив в университет, испытывают в новой среде немало трудностей — от академических до социальных и психологических. Среди их причин — недостаточные культурный бэкграунд и школьная подготовка, недопонимание возможностей, которые даёт университетское образование, «случайный» выбор вуза, незнание академических «правил игры», сложности с общением в новом сообществе. Но если не адаптироваться к непривычным условиям, есть риски затянуть обучение или отчислиться. Чтобы этого не случилось, студентам в первом поколении важно помогать влиться в университетскую среду. В проблемах и путях поддержки таких учащихся IQ.HSE разобрался на основе статьи социолога из НИУ ВШЭ Анастасии Лукиной.
«У нас в семье не было никого с высшим образованием, — рассказывает студент вуза Максим М. — Сначала я чувствовал себя в универе не в своей тарелке. Всё было непривычно, а спросить особо не у кого. Мне всё казалось, я не туда попал. Но как-то все разрулилось с учёбой. И друзей на курсе много».
Учащаяся бакалавриата Виктория З., первая в своей семье студентка, говорит: «У меня всё время было чувство нехватки — знаний, понимания правил игры в университете, общения с педагогами. Трудно было сориентироваться. Всё осложнялось тем, что я пошла в вуз уже взрослой. Какой у меня мог быть круг общения — я старше всех в группе!».
Студентка Екатерина Б. признаётся, что у неё поначалу были комплексы: «Вот, я знаю меньше их [одногруппников], я не такая культурная». Но разрыв удалось преодолеть: «Я очень старалась, у меня прямо азарт был — сравняться с ребятами [в успеваемости], стать лучше. И потом я перестала переживать. Я точно уже не была слабее их, и я много сделала для того, чтобы это доказать».
Бакалавр Алексей Ш. рассказывает, что на младших курсах учёба была для него «вызовом»: «Мне приходилось подтверждать всем и самому себе, что я не зря здесь учусь». В конце концов собеседник IQ.HSE убедился в правильности выбора: «Я понял, что усилия не напрасны, что я вкалываю не случайно. Универ дал мне очень много всего, и я стал намного увереннее в жизни, чем несколько лет назад».
Все эти ребята первыми в своей семье поступили в вузы. Преодолев сложности, они освоились в новых обстоятельствах, встроились в университетскую жизнь. Но так бывает не всегда. Порой first-generation students (first-in-family students) — «студенты в первом поколении» — из-за многочисленных трудностей прерывают или затягивают обучение. А кто-то даже отчисляется из университета. Однако, если бы они вовремя получили поддержку и смогли сориентироваться, этого удалось бы избежать. Таких учащихся немало, поэтому помощь им — насущный вопрос.
Массовизация высшего образования в мире во второй половине ХХ века сделала студенческий контингент более разнородным. В его составе стало больше учащихся из бедных и малообразованных семей, для которых раньше доступ в вузы был затруднен; взрослых людей, вернувшихся с рынка труда в систему образования; иммигрантов. Многие из них первыми в своей семье поступили в университет. Ни у их родителей, ни у бабушек и дедушек не было диплома вуза. Отсюда концепт — «студенты в первом поколении» (СПП).
В отличие от «потомственных» учащихся университетов — тех, у кого родители имели высшее образование, — студенты в первом поколении сложнее привыкали к новому образу жизни и с б о льшим трудом налаживали контакт с педагогами и одногруппниками. Было немало переживаний: кто-то понимал, что хуже подготовлен, чем более привилегированные сокурсники, кто-то чувствовал себя чужаком, а кто-то убеждался, что выбрал не тот вуз или профиль (социально-экономический статус семьи, СЭС, — уровень образования и доходов родителей — в числе прочих факторов влияет на образовательный выбор). Так или иначе, СПП как уязвимой категории требовалась помощь в адаптации, а нередко — и финансовая поддержка.
Сегодня «студент в первом поколении» — общепонятная категория, её используют во многих странах мира, создавая государственные программы снижения неравенства в доступе к высшему образованию.
Острее всего проблема суженного доступа к высшей школе стояла и по-прежнему стоит в США и в Великобритании. Там и начали впервые активно исследовать СПП. Однако проблема неравенства и контрастов в выстраивании образовательных траекторий у представителей разных социальных страт существует во многих странах, и студентов первого поколения стали изучать в Канаде, Австралии, Израиле, Италии, Германии.
В России тоже было немало учащихся вузов в первом поколении. Доля людей с высшим образованием устойчиво росла после Октябрьской революции и особенно после Великой Отечественной войны. Университетская подготовка работала как социальный лифт, дающий молодёжи новые возможности — социальные, экономические, культурные. В постсоветские годы участие россиян в высшем образовании расширялось.
Уровень образования — собственного и родительского — по-прежнему лидирует в производстве социальных привилегий. Высшее образование — индикатор более высокого социально-экономического статуса. Добиться его могут и выходцы из семей с низким СЭС, но с б о льшими переживаниями, затратами сил и времени по сравнению со средним классом.
В России аббревиатура «СПП» пока непривычна, в отличие от самого явления. Между тем, осмысление этого феномена поможет бороться с неравенством. А уязвимая категория студентов будет увереннее чувствовать себя в вузе, а затем и на рынке труда. Изучение студентов первого поколения позволит выработать и меры поддержки для них самих, и рекомендации для вузов, которым приходится иметь дело с пестрым контингентом. Например, какие условия должны создавать университеты для выравнивания подготовки учащихся? Как они могут обеспечить вовлечённость СПП в учёбу и их психологическое благополучие?
В исследовании Анастасии Лукиной есть ряд ответов на эти вопросы. Изучив зарубежные работы по теме, социолог сосредоточилась на нюансах образовательной траектории студентов первого поколения, их положении в системе высшего образования и основных объяснениях их уязвимости.
В изучении специфики образовательного опыта студентов в связи с уровнем образования их родителей учёные обычно опираются прежде всего на теории воспроизводства социальной структуры в классовых обществах. Предполагается, что классовая принадлежность может определять способы мышления, действования, смыслообразования, интерпретаций, самоидентификации человека.
В том же ряду — образование человека, которое во многом определяется социальным происхождением. Исследования СПП в этом русле во многом опираются на теорию французского социолога Пьера Бурдьё, ролевую теорию американского учёного Джорджа Герберта Мида и модель интеграции социолога из США Винсента Тинто.
По Бурдьё, интериоризация (присвоение) новых норм и ценностей осложняется стойкостью прежних. Габитус — ориентации, наклонности, поведенческие модели, усвоенные при первичной социализации, — классово специфичны. Дети из простых и «ресурсных» семей воспитываются по-разному, поэтому их способы мышления и действия различаются.
В университете студенты первого поколения переживают драму трансформации или «надлома» габитуса. Резкая смена культурного и социального контекста ломает систему «навигации» человека по социальным институтам. Прежние стратегии поведения и общения в новых условиях уже неэффективны, а более подходящие аналоги ещ` нужно нарабатывать. От старого круга общения учащиеся отдаляются, а новые социальные связи возникают с трудом. Чувство принадлежности к университету — тоже под большим вопросом. По сути, студентам первого поколения приходится лавировать и переключаться между разными мирами — семьей и вузом.
Если рассуждать в терминах культурного и социального капиталов (культурных запросов и круга знакомств человека), то неудачи СПП нередко связывают именно с дефицитами этих ресурсов. Речь идёт о нехватке знаний о специфике, ценностях и механизмах работы высшей школы, о невстроенности студента в социальные отношения, дающие доступ к нужной информации. Со всеми этими лакунами СПП с большим трудом адаптируются к новым реалиям.
Ролевая теория связывает уязвимость учащихся вузов в первом поколении со сложностями освоения ими принципиально новой ролевой модели студента. Речь во многом — о тех же правилах игры, «негласных договоренностях», принятых в университетской среде и незнакомых СПП. Не зная их, учащиеся не могут соответствовать ролевым ожиданиям.
Модель интеграции Винсента Тинто — автора работ о причинах отчисления студентов — связывает выбытия с неудачным встраиванием студентов в университетскую среду. Это распространяется и на СПП.
Применяя метафору самоубийства из теории французского социолога Эмиля Дюркгейма к учёбе в вузе, Тинто утверждает, что прерывание обучения в высшей школе аналогично прерыванию жизни в большой социальной системе и связано с нехваткой взаимодействия с другими и несоответствием ценностям колледжа. Для успеха СПП нужно интериоризировать новые ценности — «переродиться» в представителей среднего класса. Таким образом, для снижения уязвимости студентов первого поколения необходимо работать с их культурными и социальными дефицитами.
Отдавая предпочтение тому или иному университету, учащиеся вуза первого поколения не всегда понимают опции, которые предоставляет высшее образование (в частности, они недооценивают зарплатную «премию» для обладателей вузовского диплома). У них могут быть собственные представления о рынке труда. А притязания могут быть как завышены, так и занижены — в силу недостаточной информированности.
Противоречия между образовательными и профессиональными планами, с одной стороны, и инструментами, выбираемыми для их реализации, — с другой, фиксирует парадокс притязаний (ambition paradox). Предпочтение может быть отдано вузу / специальности, не соответствующим интересам и планам.
Нужно учитывать, что в семье без опыта высшего образования абитуриенту едва ли дадут ценный совет о выборе вуза. Семьи с низким СЭС с трудом находят нужные сведения о поступлении в университет. Они меньше, чем представители среднего класса, знают о требованиях, предъявляемых к поступающим. В результате учащиеся могут выбрать более слабый вуз, чем они заслуживают в действительности.
Добавим, что при «интуитивном» выборе университета обучающиеся могут опираться на три фрейма (три логики):
СПП, в основном, используют первые два фрейма — и тем самым сужают собственные возможности. Очевидно, что нужно информировать уязвимые группы абитуриентов о процедуре поступления в вузы. Такие меры повышают шансы ребят на приём в университет и способствуют эффективному выбору специальности.
Студенты первого поколения часто уступают более «ресурсным» сокурсникам по имеющимся компетенциям и результатам. Дело, как правило, в качестве школьного образования. Дети из бедных и малообразованных семей реже учатся в школах с углубленным преподаванием предметов (и реже имеют возможность перейти в такие школы).
Установки учителей также не способствуют достижениям. Педагоги не ждут от учащихся из уязвимых групп высоких результатов. Всё это делает проблематичной хорошую подготовку к ЕГЭ и, соответственно, поступление в элитный вуз.
Школьные практики могут оказывать долгий негативный эффект и в другом смысле. Если в школе допускают поверхностное знакомство с учебным материалом, студенты могут применять такой подход и в университете. А это отрицательно скажется на результатах учёбы.
Студентам первого поколения требуется больше времени для понимания требований, предъявляемых к ним в вузе. На занятиях таким учащимся нужно представлять материал более конкретно и структурировано — это повышает успеваемость.
СПП и их сокурсники из семей с высшим образованием применяют разные стратегии отбора и усвоения информации относительно учебного процесса. Ребята из образованных семей прежде всего знакомятся с официальными документами, программами курсов или обращаются к преподавателям напрямую. СПП же избегают такого общения и опираются на собственную трактовку устных объяснений преподавателей.
Учащиеся вузов в первом поколении не ищут внешней поддержки в случае трудностей в обучении, реже прибегают к услугам репетиторов и помощи сокурсников. Они скорее обратятся к онлайн-ресурсам или станут разруливать проблемы в одиночку.
Правильно управлять своим временем — корректно оценивать трудозатраты на подготовку к занятиям — для студентов первого поколения тоже непросто. Отчасти это связано с совмещением учёбы и работы — последняя забирает больше времени. В результате успеваемость падает.
Из-за «перевеса» работы у СПП остаётся мало времени на студенческие внеучебные активности, на встречи с друзьями и отдых. Не удивительно, что у таких учащихся отмечены более высокие показатели стресса, эмоционального напряжения и депрессии, чем у их однокурсников. Всё это вкупе со сложностями социализации в вузе может подтолкнуть к выбытию из него.
У СПП повышены риски преждевременного прекращения обучения. При этом критические — первый и второй курс. Ещё один риск — завершение учебы с запозданием. А порой — и без диплома.
Категория студентов в первом поколении — яркий кейс, иллюстрирующий устойчивость механизмов неравенства. Унаследованные культурные дефициты плохо сказываются на процессе обучения и в итоге мешают полноценному запуску социальной мобильности. Болезненная адаптация в университете может стать причиной отчисления — и тогда социальный лифт остановится.
«Нестабильное положение СПП в системе образования создаёт угрозу <...> психологическому благополучию, повышает вероятность социальной изоляции вследствие разрыва прежних связей и неудач в построении отношений в новом культурном контексте», — подчёркивает Анастасия Лукина.
С учётом всего этого студентам первого поколения необходимо оказывать поддержку: больше информировать о высшей школе и университетской жизни, стараться вовлечь в общение с преподавателями и сокурсниками и во внеучебные мероприятия. Нужно оказывать при необходимости психологическую помощь. Если все эти меры действуют, у социального лифта гораздо больше шансов работать исправно, не останавливаясь на полпути.
IQ
В подписке — дайджест статей и видеолекций, анонсы мероприятий, данные исследований. Обещаем, что будем бережно относиться к вашему времени и присылать материалы раз в месяц.
Спасибо за подписку!
Что-то пошло не так!
