26 июля 2023
Советские учёные были достаточно успешны в физике. Эта отрасль науки хорошо финансировалась государством, поощрялось и открытие различных научных центров на местах — в республиках СССР. Однако большинство передовых научных публикаций по физике в основном имели аффилиацию с исследовательскими учреждениями РСФСР и в частности — Москвы. Научный сотрудник НИУ ВШЭ Иван Стерлигов проанализировал происхождение статей в двух наиболее престижных научных изданиях по физике за несколько советских и постсоветских десятилетий. А IQ.HSE разобрался в результатах его исследования, опубликованных в журнале Physics in Perspective.
Развитие физики во времена СССР и в постсоветский период — давний предмет исследований учёных. Но, как отмечает Иван Стерлигов в своей, в центре внимания в основном организационная сторона вопроса. Обычно изучают институты, университеты, государственные комитеты по науке и технике, роль отдельных учёных — видных физиков и руководителей СССР. А также то, что на современном языке можно назвать «мегапроектами» в ядерных и космических исследованиях.
Региональный аспект развития советской и постсоветской науки не получил широкого освещения среди специалистов по количественным исследованиям — наукометрии. Ставило ли государство реальную задачу развития передовой науки во всех республиках?
На волне сталинской индустриализации в СССР предпринималась попытка создать целую систему физико-технических институтов по образцу ЛФТИ (Ленинградского физико-технического института), отмечает Иван Стерлигов. Этим процессом руководил ведущий организатор советской физики Абрам Иоффе, чей метод предполагал быстрые результаты. В итоге появились сильные научные центры по физике в Днепропетровске, Томске, Свердловске (Екатеринбурге).
На места — для развития физической науки — отправлялись видные учёные. Так, например, в Харьковском физико-техническом институте (УФТИ, позже ХФТИ) работали Лев Ландау, Кирилл Синельников и другие известные деятели в области физики. УФТИ позже стал родоначальником многих других исследовательских институтов Украины, занимающихся физикой.
Второй этап регионального развития физики в СССР связан с Великой Отечественной войной, когда целые НИИ эвакуировали в регионы, а после окончания войны часть оставшихся на местах специалистов продолжали развивать науку. И третий этап — создание «наукоградов» в хрущевский период. В них физика была основной дисциплиной. Однако в большинстве своем наукограды, за редким исключением, как, например, новосибирский Академгородок, были сконцентрированы в одном регионе — Московской области — Протвино, Фрязино, Троицк, Пущино, Дубна, Черноголовка.
При Хрущеве было завершено и создание системы академий наук для республик. Среди них также появились физические научно-исследовательские институты. При этом была «большая» Академия наук СССР и «малые региональные» академии большей части союзных республик, кроме РСФСР. Однако «большая» Академия по сути являлась российской. К 1991 году 98% научных учреждений АН СССР и 95% её членов находились в России, отмечал бывший вице-президент РАН Андрей Гончар. А многие известные физики из республик не были членами АН СССР.
Разобщённость «больших» и «малых» академий была «бичом научной политики СССР» на протяжении всего послевоенного периода. Так, на своём выступлении в 1963 году на общем собрании АН СССР её руководитель Мстислав Келдыш обратил внимание на плачевное состояние координации исследований, а также много говорил о провале интеграции региональных научных центров. В результате было принято решение, формально передающее научное и отчасти административное управление республиканскими академиями АН СССР.
Характерно, что сами руководители союзных республик воспринимали научные учреждения как атрибут престижа. Они добивались от центра выделения на них крупного финансирования, при этом не особо задумываясь о том, кто и как будет там работать. «В целом уместно предположить, что создание и развитие физических НИИ в РСФСР (главным образом в Москве, Ленинграде, Казани, Нижнем Новгороде, Свердловске) в течение всего послевоенного периода происходило ещё более высокими темпами по сравнению с другими республиками», — пишет Иван Стерлигов. Однако он отмечает, что это только гипотеза, поскольку до недавнего времени отсутствовала количественная картина географического распределения физиков и научных центров по физике в СССР.
Безусловно, существуют отдельные исследования, которые показывают глобальную ситуацию в советской науке. Например, согласно одной работе 1993 года, на долю Москвы приходилось 43-57% от всех результатов СССР в Индексе научного цитирования (предшественник современного Web of Science). Второе место было за Ленинградом. Число публикаций учёных из Северной столицы составляло немногим более одной пятой от московских. Также Стерлигов приводит в пример подсчёты Юджина Гарфилда от 1990 года. Согласно им, только шесть из ста наиболее цитируемых учёных в СССР работали за пределами РСФСР (трое в Киеве, двое в Таллине, один в Минске).
«Эти данные, основанные на Индексе научного цитирования за 1973-1988 годы (в то время он индексировал более 3200 журналов, из них 127 советских), с определенными оговорками можно экстраполировать на физику», — считает исследователь. Но поясняет, что в физике роль Москвы была ещё больше, чем в других отраслях науки.
В сотню наиболее цитируемых в списке Гарфилда входят: 35 физиков (включая математическую физику), 32 биолога и 30 химиков. Из 35 физиков десять были членами АН СССР, и все они работали в Москве. Среди оставшихся 25 на Москву приходилось 16, а остальные географически находились в Ленинграде, Таллине, Новосибирске, Серпухове и Троицке.
Макроанализ распределения публикаций Web of Science (WoS) по естественным наукам по городам и республикам СССР за 1988-1993 годы показывает, что на Москву приходилось около 15 000 статей в год, за ней следовали Ленинград (3500), Киев (2500) и Новосибирск (1200). В 1993 году наблюдался спад исследовательской активности, но асимметричное распределение более или менее аналогично и в последующие годы.
Для своего исследования Иван Стерлигов выбрал два старейших журнала по физике — «Журнал экспериментальной и теоретической физики» (ЖЭТФ) и «Письма в Журнал экспериментальной и теоретической физики» (ПЖЭТФ). Это традиционно ведущие и наиболее авторитетные физические издания, которые лидируют по абсолютному числу цитирований в российских и зарубежных источниках. Физик Моисей Каганов писал: «[ЖЭТФ] — это письменная история [советской] физики: все её основные достижения зафиксированы на страницах журнала. Воссоздать историю журнала — значит воссоздать историю физики в нашей стране».
Помимо авторитета, как поясняет Стерлигов, ЖЭТФ и ПЖЭТФ привлекательны для анализа широтой тематического охвата и форматом. К публикации принимались качественные статьи, понятные физикам вне какой-либо узкой специализации. Отклоненные материалы получали шанс быть опубликованными в одном из профильных журналов. Сочетание охвата и избирательности позволяет использовать авторство в ЖЭТФ и ПЖЭТФ как маркер состоятельности физики в разных регионах, считает автор. Также важен и всесоюзный статус изданий, а точнее — отсутствие доминирования конкретных организаций.
Дополнительный фактор — ЖЭТФ и ПЖЭТФ одними из первых были полностью переведены на английский язык. А американская версия ЖЭТФ оказалась самой прибыльной из всех советских журналов.
Несмотря на столь важные позиции журналов, в том числе на мировом уровне, до сих пор их наукометрических исследований не было, указывает Иван Стерлигов. И хотя концентрация только на двух журналах имеет свои ограничения, с исследовательской точки зрения, есть две причины, по которым можно сфокусироваться именно на них. Во-первых, интерпретировать результаты различных специализированных изданий, контролируемых институтами, было бы сложнее. Во-вторых, есть проблемы с доступностью и качеством метаданных для 1970-х-1980-х годов. Оно просто очень плохое для большинства советских изданий.
В ходе исследования Иван Стерлигов использовал базу данных Web of Science. Были проанализированы данные по статьям из ЖЭТФ и ПЖЭТФ за 1975-2015 годы. Всего было выгружено 26 686 статей. Местонахождение авторов идентифицировалось по адресам, указанным в статьях.
Статистический анализ данных подтвердил ожидаемое доминирование РСФСР/России в публикациях физиков. Причём доля россиян оставалась неизменной — на уровне 82-84% — и для советского, и для постсоветского периодов. Показатели других стран скромны и претерпели сильные изменения.
Довольно неожиданной находкой применительно к советскому периоду оказалось практически полное отсутствие работ с адресами из стран Варшавского договора (Албания, Болгария, Венгрия, ГДР, Польша, Румыния, Чехословакия). Всего за 1975-1991 годы таких статей, как выяснил исследователь, — лишь около 30. Это менее 1% от их общего числа, что даже меньше, чем количество статей из капиталистических стран за тот же период.
Удовлетворительного объяснения столь низким цифрам нет, поэтому автор цитирует члена редколлегии ЖЭТФ Ефима Каца, предоставившего для статьи свой комментарий: «Причин несколько. Конечно, не все [физики из стран социалистического блока] достаточно хорошо знали русский язык, но это не главное. Более сильные были ориентированы на Запад (большинство из них говорили по-английски намного лучше, чем мы), и ЖЭТФ просто отвергал более слабые работы, так как у них [в СССР] было достаточно лучших».
Итак, РСФСР доминировал в публикационном потоке по физике советского периода. А вот второе место прочно занимала Украина. На её долю приходилось около 10% статей. Далее с большим отрывом следуют Грузия и Армения — около 2% публикаций в целом. Три республики — Таджикистан, Казахстан и Кыргызстан — имеют мизерное количество статей, оставшиеся — в совокупности не более 65 публикаций.
Это распределение, как отмечает исследователь, соответствует порядку республик по доле расходов на НИОКР в ВВП за 1990 год. Но количественный разрыв там радикально меньше: лидирует Россия (2,98%), за ней следует Армения (2,54%), замыкают список республики Средней Азии (0,65%-0,75%).
Одна из многих причин такого положения дел — неравномерный доступ к современной зарубежной академической литературе для жителей РСФСР и других республик. «В семидесятые годы я ездил в Ленинскую библиотеку в Москве, чтобы читать научные журналы, потому что в Советский Союз доставлялся только один экземпляр каждого журнала», — вспоминал армянский физик Ашот Чилингарян, директор Ереванского физического института в 2008–2018 годах.
Таким образом, к моменту распада СССР физика в союзных республиках и близко не стояла рядом с уровнем РСФСР, делает вывод Иван Стерлигов. «Никакого прогресса в плане географической сбалансированности за исследуемый период достигнуто не было — если исходить, конечно, из полной географической беспристрастности редакторов и рецензентов ЖЭТФ и ПЖЭТФ».
В исследовании также представлен анализ по городам на примере России и Украины — республик с максимальным количеством публикаций. На Москву вместе наукоградами Московской области приходилось 70% статей от РСФСР. На Ленинград — 14%. И всего пять городов с более чем 150 публикациями: Новосибирск (6%), Свердловск (Екатеринбург) (1,9%), Казань (1,7%), Нижний Новгород (1,5%) и Красноярск (1,4%). На Украине, несмотря на обширную географию авторов, схожая ситуация. Харьков и Киев — около 80% публикаций в сумме, Донецк — 11%.
Процессы, связанные с распадом СССР, должны были оказать сильное влияние на потоки публикаций, в том числе в ЖЭТФ и ПЖЭТФ. Но, как отмечает исследователь, несмотря на ряд метаморфоз, данные по этим журналам продемонстрировали значительную стабильность.
В ходе исследования были выделены три глобальные ключевые черты постсоветского периода: сохранение и незначительное увеличение доли российских публикаций (84%), уменьшение доли стран бывшего СССР (с 14% к 8%), резкий рост доли публикаций считавшихся в советское время капиталистическими стран, а также других государств. Последнее, как замечает Стерлигов, можно объяснить тем, что подобные заграничные статьи, вероятно, активно писали недавно эмигрировавшие советские учёные.
Отдельное внимание автор уделяет динамике публикаций из Украины — сначала они уменьшаются, а потом стабилизируются на уровне 20 в год, при этом сохраняется широта географии — не менее пяти городов. «Учитывая ухудшающийся контекст российско-украинских отношений, можно ожидать снижения количества украинский статей после 2015 года», — пишет Иван Стерлигов.
Ещё одна из тенденций, которая обнаружилась в ходе анализа постсоветского периода — снижение роли Москвы и рост доли городов, которые ранее практически не были представлены. Например, Шатура, Сургут, Кострома, Бийск, Глазов. Эта тенденция, как отмечает исследователь, согласуется с гипотезами об освобождении мест для регионов ведущими авторами, которые переключились на зарубежные издания, а также о снятии ограничений в ранее засекреченных организациях.
В целом проведённый анализ подтвердил гиперконцентрацию советской и российской физики в нескольких ключевых локациях. Однако сам исследователь воздерживается от суждений — насколько эта гиперконцентрация была эффективной или неэффективной. Данные вопросы можно и нужно исследовать — с библиометрической точки зрения — с помощью цитирований. Но это требует новых источников данных и методов.
IQ
советской физики&image=https://iq.hse.ru/data/2023/07/24/2065580008/3Metallurgists_students,_1980.jpg){kind=link}