04 июля 2023
Сегодня под инфраструктурой знания понимают совсем не то же самое, что 10-15 лет назад. Образно говоря, она спустилась с небес на землю. Если раньше её связывали с большими, централизованно управляемыми системами, интегрирующими массу людей, институций и процессов, то теперь она может подразумевать, в том числе, «низовые» инициативы, нужные людям для достижения их повседневных целей. И важна в инфраструктуре не только устойчивость, но и гибкость, способность к изменениям. Как сегодня работает сеть производства и трансляции знаний, IQ.HSE разобрался с помощью статьи социолога из НИУ ВШЭ Александра Долгова.
Любые инфраструктуры — это, по меткому выражению учёного Стэнфордского университета Пола Эдвардса, «соединительные ткани и системы кровообращения современности». Инфраструктура включает производство, логистические цепочки и материально-технические ресурсы. Она даёт людям доступ к жизненно важным услугам.
Что касается сферы знаний, то это не только пул фактов, идей и теорий, но и институциональные условия, в которых они рождаются и передаются: здания, лаборатории, библиотеки, оборудование. По сути, инфраструктура знания — «огромный механизм», в работе которого заинтересованы учёные, университеты, исследовательские организации, финансирующие агентства, да и просто все те, кому необходимы знания. Как пишет Эдвардс, это «устойчивые сети людей, артефактов и институтов, которые генерируют, делятся и сохраняют определённые знания о человеческом и природном мирах».
По словам профессора информатики Калифорнийского университета в Ирвине Джеффри Боукера, эти сети помогают превратить наблюдение в «стандартизированный набор объектов знания: журнальные статьи и монографии».
Эдвардс включает в неё:
устойчивые сообщества с общими нормами и ценностями;
библиотеки, академические отделы, научные фонды и издательства — устойчивые организации;
математику;
специализированные словари;
законы об интеллектуальной собственности;
теории и модели;
аудитории, лаборатории и офисы;
«поддерживающий» персонал: операторы компьютеров, секретари и пр.
Точно. Такое понимание инфраструктуры акцентирует фундаментальные качества стабильности и надёжности, а также техническую и институциональную базы для повседневной работы. Однако инфраструктуре присуща и «расширяемость» (extensibility). А значит, устойчивость в ней может сочетаться с изменениями.
По сути, в любой инфраструктуре — будь то транспорт, электроэнергетика, телефонная связь и пр. — заложена определённая динамика. Большие системы проходят ряд общих этапов:
По мысли Боукера, поскольку любое техническое изменение согласуется с социальным, в случае с инфраструктурами знаний мы имеем дело с проблемой социальной сложности. При этом учёные, экспериментируя с новыми формами коллабораций, способны создавать всё новые инфраструктуры знаний.
Улучшения могут затрагивать:
Но прежде чем совершенствовать инфраструктуру знаний, её нужно детально изучить, что не так уж просто. Инфраструктуры становятся заметными, когда выходят из строя, ломаются. Если же всё в порядке — они напоминают естественный фон (например, дневной свет или воздух), который мы можем не замечать.
Появились «онлайн-инфраструктура знания» и «киберинфраструктура знания». Второе понятие означает совокупность технологий, машин, систем и людей, которые связаны между собой для более эффективной обработки знаний. Речь идёт о цифровых библиотеках, электронных журналах, базах данных и платформах онлайн-публикаций. Ясно, что с развитием цифровых технологий прежние инфраструктурные основы (большие системы, централизованное управление и пр.) отчасти утрачивают своё преобладающее значение. Что касается знаний как таковых, то, согласно идеям немецкого исследователя Александра Харса, традиционные бумажные носители способствовали, скорее, фрагментации знаний во многих научных изданиях. Зато онлайн-инфраструктуры содействуют созданию интегрированной (пусть и распределённой) совокупности научных знаний.
Такой пример — работа Голландского института архивации данных и сетевых услуг (Digital Archiving and Networked Services of the Netherlands, DANS). Эта организация опосредует доступ к данным, предоставляя человеческую, техническую и политическую инфраструктуры для своих сообществ и тех, кто находится вне их. У DANS широкая сеть стейкхолдеров по всему миру.
Архив цифровых данных обеспечивает преемственность, связывая разные поколения. Польза от таких архивов проявляется и ощущается только со временем. Однако они довольно затратны и трудоемки в обслуживании. Их долго строить, и они быстро приходят в негодность из-за отсутствия необходимого финансирования.
Такие структуры должны постоянно доказывать свою полезность (как любая организация). Но их главные интересанты — поколения будущего — ещё не родились. Получается, что всю ценность архивов цифровых данных можно оценить лишь в долгосрочной перспективе.
Да, — с точки зрения взаимодействий акторов в сфере науки, исследований и технологий. Ряд учёных, например, Ингрид Эриксон и Стивен Сойер — анализируют микроуровень существования инфраструктур, показывая, что те создаются, а не рождаются, и в процессе своего развития они конкретизируют способы мышления. Иными словами, в современном понимании инфраструктуры знаний — не просто большие социотехнические системы, а сочетания технологии и практики.
В исследованиях науки и технологий, а также информационных систем инфраструктуры понимались как крупные гражданские проекты (например, электрические сети или системы автострад) или как киберинфраструктуры, которые содействуют широкому внеорганизационному сотрудничеству учёных. В этих случаях инфраструктура считается централизованно управляемой.
Но что будет, если сменить ракурс и рассматривать инфраструктуры знаний не сверху, а снизу? Это позволит увидеть их пластичность: бесчисленные варианты инфраструктуры могут быть построены в бесконечном количестве комбинаций. Инфраструктуры генерируются акторами как бриколаж — создание нового на основе (пере)структурирования уже имеющихся подручных элементов — материальных, социальных, культурных и интеллектуальных ресурсов, что позволяет адаптироваться к сложным ситуациям и повысить результативность в работе.
Эриксон и Сойер выделили три таких модели: соединение, сборку и обход.
Соединение — практика, при которой работники пытаются совместить несочетающиеся цифровые инфраструктуры (например, совместное использование ресурсов Apple и Microsoft ), внедряя некую форму регулирующего воздействия.
Сборка предполагает создание индивидуальных инфраструктурных решений из разрозненных частей. Так, архитектор сканирует свои многочисленные чертежи с помощью мобильного устройства, сохраняет их в облаке и получает к ним доступ в любой момент во время переговоров с клиентами.
Обход — практика применения альтернативных технологий. Например, работник взламывает систему ради неких собственных целей, по сути, перепрофилируя прежний инфраструктурный элемент в нечто новое.
Да. Поскольку понятие инфраструктуры возникло в экономических исследованиях, изначальное определение «инфраструктур знаний» сохраняло отсылки к большим системам, производственным ресурсам, централизованному планированию. Но в ходе социальных и технологических трансформаций менялся объект и способы мышления о нём. Инфраструктуры знаний стали описываться с учётом распределенных потоков данных и множественности социальных практик, через которые инфраструктуры могут модифицироваться и пересобираться в зависимости от условий и задач.
С цифровизацией информации «старые» инфраструктурные основы несколько теряют вес. И всё же они важны как один из инструментов наряду с другими, которыми пользуются учёные для производства научного знания. Важно, что устойчивость и надёжность традиционных инфраструктур знаний дополняются новыми гибкими, хотя и хрупкими экспериментальными инфраструктурами. Этот эффект очень значим для результативности научной работы — как свободного поиска исследовательских и технологических решений.
IQ
