03 марта 2022
В развитых странах ожидаемая продолжительность жизни мужчин и женщин давно сближается, и всё же разрыв не преодолен. Во многих случаях он почти наполовину объясняется «гендерными» различиями в смертности в возрасте 45–69 лет. Однако в Восточной Европе заметный вклад в него — более чем треть — вносит и преждевременная мужская смертность в возрасте до 50 лет. Ситуацию в более чем 40 странах изучила демограф Марина Вергелес. IQ.HSE рассказывает к каким выводам пришла исследовательница.
По данным ООН, во всех странах мира женщины живут дольше мужчин. Но в одних странах разрыв между полами в ожидаемой продолжительности жизни (ОПЖ) незначителен, в других — напротив, весьма заметен. Вопрос в том, чем определяется разрыв и какие возрасты вносят в смертность главную лепту.
Во всех развитых странах разница в ОПЖ у мужчин и женщин давно сокращается. Однако точка отсчёта в уменьшении разрыва сильно варьируется: от 1969 года в Великобритании до 2009 года в Греции. Различается и размер максимальных различий: от 13,7 лет в России в 2005 году до 4,4 лет в Израиле в 1999 году.
Между странами и регионами есть стабильное во времени различие во вкладе возрастов в разрыв ОПЖ мужчин и женщин, отмечает стажёр-исследователь Международной лаборатории исследований населения и здоровья НИУ ВШЭ Марина Вергелес. Та же Европа весьма неоднородна в смысле «гендерной» разницы в смертности. Восточноевропейские страны, в отличие от западноевропейских, характеризуются высокой избыточной смертностью мужчин в молодых и средних возрастах.
В странах Восточной Европы до 35% всей разницы в ОПЖ между полами связаны с избыточной смертностью мужчин в возрасте 20–50 лет. В Западной Европе аналогичный вклад гораздо ниже: около 20%.
С помощью Human Mortality Database (HMD) — авторитетного агрегатора, в котором показатели смертности по странам стандартизованы и сопоставимы, — исследовательница проследила динамику различий в ОПЖ мужчин и женщин в 41 стране с 1959 по 2014 год. Именно этим годом заканчиваются наиболее полные данные.
Страны были разбиты на семь групп в зависимости от сходства геополитического положения и демографической картины. Межстрановые различия анализировались как по группам, так и по отдельным странам. «Гендерный» разрыв в ОПЖ для групп рассчитывался как разность между средневзвешенными по населению значениями ОПЖ женщин и мужчин. Для оценки вклада возрастов в максимальную разницу в продолжительности жизни и её последующее сокращение использовались методы пошаговой и контурной декомпозиции.
Преимущество женщин в ОПЖ обычно связывают с эпидемиологическим переходом (его старт относится к середине XIX века), развитием медицины и улучшением санитарно-гигиенических условий, благодаря которым, с одной стороны, снизилась материнская смертность, а с другой — главный вклад в смертность стали вносить уже не инфекции (над ними был установлен относительный контроль), а патологии, во многом связанные с возрастом. Это болезни системы кровообращения (БСК) — инфаркты, инсульты, гипертония, ишемическая болезнь сердца, а также рак, неврологические и другие неинфекционные заболевания. Иными словами, люди стали жить дольше (у женщин это преимущество было более заметным), смертность сдвинулась к старшим возрастам. Разрыв ОПЖ между полами в большинстве развитых стран начал существенно расти после Первой мировой войны.
Динамика разрыва в продолжительности жизни между полами и специфика отдельных стран во многом объясняются поведенческими факторами риска. Избыточную мужскую смертность часто предопределяют:
Курение (во многих странах, в том числе, с наиболее высокими доходами). По данным исследований, в США «гендерные» различия в смертности хорошо совпадали с поколенческими изменениями в распространенности курения среди мужчин и женщин. Иначе говоря, рост разрыва в ОПЖ между полами объясняется тем, что курение раньше распространилось среди мужчин, но когда женщины стали «догонять» их в этой вредной привычке, разрыв стал уменьшаться. В Западной Европе и англоязычных странах в 1950–2015 годах курение определяло до половины различий в смертности между полами в возрасте 50–85 лет.
Опасное потребление алкоголя — предпочтение крепких напитков, причем в больших дозах; потребление суррогатов, нередко ведущее к отравлению и пр. Пьянство становится прямой и косвенной причиной смертей, в частности, провоцирует заболевания, приводящие к летальному исходу (от болезней системы кровообращения до рака), а также смертность от внешних причин (убийства, ДТП, самоубийства, ожоги, обморожения, утопления, смертельные травмы на производстве и пр.). Все это особенно актуально для стран Центральной и Восточной Европы. Кстати, в России весьма заметны гендерные различия в потреблении спиртного: мужчины пьют чаще, больше и нередко — крепкий алкоголь.
Рискованное поведение, приводящее к смерти от внешних причин.
Стресс. Так, в России в первой половине 1990-х стресс от социально-экономических изменений переходного периода (безработицы, низких доходов и пр.) спровоцировал рост смертности, особенно мужской.
Низкая обращаемость к врачам и слабая приверженность мужчин лечению.
Добавим, что в начале XX века высокая детская смертность среди мальчиков также серьезно влияла на уровень межполового неравенства, и лишь позднее в этом стала лидировать избыточная мужская смертность в старших возрастах.
Вслед за ростом «гендерных» различий в ОПЖ во второй половине ХХ века последовало их сокращение.
В прошлом столетии почти во всех странах G7 разрыв в продолжительности жизни между полами снижался за счет сближения уровней смертности от БСК и внешних причин в возрасте 55–75 лет. Причем на ранних этапах сужения «пропасти» в ОПЖ — в 1970–1980-е годы — важную роль играло уменьшение различий между полами в смертности в возрастах 20–59 лет — в основном, за счет снижения мужской смертности.
При этом в англоязычных и западноевропейских странах определяющей в росте, а затем в снижении «гендерного» разрыва в ОПЖ была смертность в возрастах старше 50 лет, связанная с курением (женщины сначала «отставали» в пагубной привычке, потом наверстали упущенное).
В Восточной Европе, особенно в бывших советских республиках, была специфическая динамика продолжительности жизни в XX-м и в начале XXI века. Десятилетия стагнации продолжительности жизни в позднем СССР сменились периодом флуктуаций, продолжавшимся с середины 1980-х до начала «нулевых». Эти скачки в ОПЖ могут быть во многом объяснены изменениями в употреблении алкоголя.
Так, горбачевская антиалкогольная кампания 1985–1987 годов сберегла немало жизней, но после ее сворачивания произошел рост потребления спиртного и, соответственно, повышение смертности.
Эксперты отмечают, что после завершения антиалкогольной кампании число людей с повышенным риском смерти увеличилось как раз за счет тех, кто в свое время избежал «алкогольной» гибели. В то же время, на смертность повлиял и стресс из-за социально-экономических перемен.
В 2002 году в России более трети всех смертей мужчин в возрасте 20–44 года и одна пятая смертей женщин произошли от причин, связанных с употреблением спиртного. Только с 2003 года рост ОПЖ в России стал статистически независимым от уровня «пития». Однако и после 2003 года снижение алкогольной смертности играло существенную роль в увеличении продолжительности жизни.
Возвращаясь к «гендерному» разрыву в ОПЖ в России и других постсоветских странах, заметим, что на него влияла избыточная смертность мужчин вышеуказанных возрастов — 20–50 лет.
Страны в исследовании были разделены на семь групп. В группе постсоветских стран — Россия, Украина, Белоруссия, Эстония, Латвия и Литва. В группе Центральной и Восточной Европы — Болгария, Венгрия, бывшая ГДР, Польша, Словакия, Чехия и пр. Среди англоязычных стран, кроме Великобритании, также США, Канада, Ирландия, Австралия. В западноевропейской группе — например, Франция, Швейцария, Австрия, Нидерланды. В «азиатскую» группу включены Япония, Тайвань, Республика Корея, Израиль. Италия, Испания, Греция — в южноевропейской группе. В североевропейской — скандинавские страны и Финляндия.
Вот некоторые общие результаты. К 2014 году разрыв между полами в ОПЖ стал сокращаться почти во всех исследованных странах. Позже всех к тренду присоединились Белоруссия, Гонконг (оба в 2012 году) и Тайвань (2015 год). При всей конвергенции мужской и женской продолжительности жизни, в прошлом страны имели разный уровень различий ОПЖ между полами. Максимального «гендерного» разрыва первыми достигли англоязычные страны с показателем 7,36 года в 1975 году. И они же первыми — в 1978 году — добились устойчивого сокращения «пропасти». Несколько отличается кейс Ирландии, которая достигла стабильного снижения разрыва в ОПЖ лишь в 2001 году, но там всегда были умеренное «гендерное» неравенство — максимум 5,9 года. Страны Северной и Западной Европы быстрее других подхватили тренд к снижению разрыва в продолжительности жизни между полами. Во Франции зафиксирована самая заметная по группе разница в ОПЖ мужчин и женщин — 8,3 года, но это больше связано с высокой продолжительностью жизни французских женщин.
Южноевропейская группа противоречива. Италия схожа со странами Западной Европы, а Испания и Португалия прошли пик неравенства между полами в продолжительности жизни лишь в середине 1990-х. У Греции — свой путь: стабильно небольшая разница в ОПЖ, но позднее начало ее снижения (конец нулевых).
Во всех группах стран максимальный разрыв в продолжительности жизни между полами не превышает 8,5 лет, а для большинства стран — шесть–семь лет. Однако в странах бывшего соцлагеря — другая ситуация.
В Центральной и Восточной Европе максимум различий между полами в продолжительности жизни пришелся на начало 1990-х, и сами различия были заметнее, чем в других странах Европы. Так, в Венгрии максимальный разрыв составил 9,5 лет. Но постсоветские страны шагнули дальше — с 13 годами разницы в 2005 году.
Во всех группах стран, кроме Центральной и Восточной Европы, рост, а затем снижение разрыва в ОПЖ между полами происходили на фоне стабильного увеличения продолжительности жизни как у женщин, так и у мужчин. Неравенство сохранялось (или повышалось) во многом за счет более быстрого снижения женской смертности. Но в целом ситуация становилась лучше для обоих полов. А в странах соцлагеря разрыв рос на фоне стагнации или уменьшения продолжительности жизни мужчин.
Как только ОПЖ у мужчин в постсоциалистических странах стала расти, разрыв по этому показателю между полами начал сокращаться.
Группа стран |
Максимум различия |
Год максимальных различий |
Начало устойчивого снижения различий |
Постсоветские страны |
13,04 |
2005 |
2006 |
Центральная и Восточная Европа |
8,39 |
1992 |
1993 |
Англоязычные страны |
7,36 |
1975 |
1978 |
Западная Европа |
7,26 |
1980 |
1983 |
Азия |
6,75 |
2004 |
2005 |
Южная Европа |
6,85 |
1992 |
1994 |
Северная Европа |
6,77 |
1979 |
1980 |
Источник: статья М.О. Вергелес
В исследовании выяснилось, что вклад отдельных возрастов в величину максимального разрыва в ОПЖ зависит не только от специфики стран, но и от года «кульминации» различий. Так, вклад самых ранних возрастов — 0–19 лет — наиболее заметен (до 10%) в англоязычных, западноевропейских и североевропейских странах, где разрыв в ОПЖ достиг максимума раньше всех (1975–1980 годы).
Почти во всех странах главную лепту (от 40 до 58%) в разность продолжительности жизни у мужчин и женщин вносят средние возрасты, 45–69 лет. Однако, чем больше максимальный разрыв, тем существеннее вклад молодых возрастов (20–44 года) и скромнее — старших (70+).
Так, в постсоциалистических странах вклад молодых наиболее весом. В России эта возрастная группа определяла 4,86 года отставания мужчин, или более трети различий. В этих же странах невелик вклад старших возрастов — менее 20%.
Страны, в которых разрыв в ОПЖ начал уменьшаться раньше, имели сначала два пика вклада возрастов — 0–4 года и 65–69 лет (либо 70–74 года). К 2014 году во всех этих странах влияние младенческой смерти сошло на нет. Вклад молодых и средних возрастов изначально был очень низким. Различия в ОПЖ мужчин и женщин больше определялись смертностью среди пожилых, — в этой же возрастной группе и произошли наибольшие изменения. Конвергенция в уровне смертности в возрастах 50+ способствовала уменьшению неравенства в продолжительности жизни у мужчин и женщин.
В подавляющем большинстве стран за более чем полвека снизился вклад всех возрастных групп, кроме самых старших — 85+. Это подтверждение того, что люди стали в среднем жить дольше, и смертность сдвигается ко все более старшим возрастам. Однако в целом возрастная структура разрыва в ОПЖ мужчин и женщин мало изменилась за годы снижения. В России картина такая: в 2014 году наибольшим был вклад группы 60–64 года, а в 2005-м — 50–54 года ). Абсолютный вклад молодых возрастов заметно упал, но «группа 20–44 года все еще обеспечивает более 30% общего разрыва (3,47 года из 11,2 года)», отмечает Марина Вергелес.
Единого паттерна изменений разрыва в ОПЖ мужчин и женщин, по сути, нет. На эту динамику влияют, в том числе, специфика истории страны, особенности гендерных ролей в обществе, отношение мужчин и женщин к здоровью, поясняет исследовательница.
В США и Западной Европе уровень разрыва ОПЖ во многом определяется курением. Однако негативный эффект курения накапливается постепенно и проявляется нередко в старших возрастах. В постсоциалистических странах, где смертность в возрастах моложе 45 лет определяет существенную долю «гендерного» разрыва в продолжительности жизни, курение, хотя и сказывается, но, очевидно, не является единственным фактором разрыва. «В России различия в распространенности курения между мужчинами и женщинами уменьшаются, как минимум, с 1996 года, причем за счет снижения распространенности именно мужского курения, — поясняет исследовательница. — За этот период разрыв в ОПЖ сначала рос, а затем уменьшался».
Скорее, избыточная мужская смертность в постсоветских странах больше определяется смертями от причин, связанных с пьянством, в том числе — от болезней системы кровообращения. Флуктуации в смертности и в разрыве ОПЖ между полами в конце ХХ века тесно связаны с флуктуациями уровня потребления спиртного.
Исследование в российских регионах показало значимую роль алкоголизма в уровне различий смертности между мужчинами и женщинами.
Что больше влияет на различия в смертности между мужчинами и женщинами — табачная зависимость или пьянство? Бывает непросто разделить эффекты этих двух факторов риска (особенно если человек одновременно и курит, и пьет). Болезни системы кровообращения и рак могут быть вызваны и курением, и пьянством. Алкоголь сильно влияет на раннюю смертность как через провоцирование острых форм БСК, так и через смерти от внешних причин. И если последствия курения могут сказываться с возрастом, то злоупотребление спиртным увеличивает вероятность умереть совсем молодым.
Так или иначе, поведенческие факторы риска существенно влияют на продолжительность жизни. С ними можно и нужно работать. «Несмотря на недавний рост ОПЖ и снижение разрыва между полами в постсоветских и восточноевропейских странах, для сокращения разрыва до минимально возможных значений необходимы серьезные изменения в поведении и отношении к здоровью среди, в первую очередь, мужского населения», — заключает Марина Вергелес. Это тот самый случай, когда изменение привычек помогает спасти множество жизней.
IQ
