04 февраля 2022
О женщинах-воинах армейская и фронтовая печать 1941–1945 годов писала по-разному. Авторы-мужчины часто снисходили, а сами женщины — доказывали своё право на равенство. О том, почему форс-мажорная ситуация войны не изменила традиционную гендерную иерархию IQ.HSE рассказывает по исследованию сотрудника Института советской и постсоветской истории (ИСПИ) НИУ ВШЭ Алемжана Аринова.
Женщины в действующих частях Красной армии в Великой Отечественной — явление феноменальное. И по масштабам (в разные годы служило от 800 тыс. до 1 млн человек), и по охвату (фактически во всех видах войск), и по результативности (только награжденных за боевые заслуги — около 150 тысяч).
Враг боялся, однополчане уважали, и было за что. Война, у которой в силу жестокости, разумеется, «не женское лицо», мобилизовывала всех, а под пулями было тем более не до гендерных различий.
Показательный пример — Иван и Александра Бойко. В сентябре 1944 года «Огонёк» опубликовал их фото с подписью «Знатные гости в Москве». «Построив на свои личные сбережения танк, — сообщал журнал, — они отправились на фронт, участвовали во многих сражениях…»
Личными сбережениями стали 50 тысяч рублей, которые супруги внесли в Фонд обороны. На них, писали они Сталину, «мы желаем приобрести танк и на этой же грозной машине собственными руками истреблять проклятых немецко-фашистских оккупантов…»
В июле 1944-го танк им действительно вручили — самый мощный на тот момент ИС-2. Его производство тогда стоило около 265 тысяч рублей. Простые труженики из Магадана (до окончания танкового училища Иван работал шофёром, Александра — контролёром-комплектовщиком) профинансировали фактически пятую часть.
В экипаж жену назначили командиром, мужа — механиком-водителем. Оба были ранены, получили ордена и после госпиталя вернулись на передовую. История их подвигов — одна на двоих, участие в войне — на равных. Однако то, как это участие (не в случае с Бойко, а в целом) видели сами женщины-военные, отличалось от того, как его воспринимали мужчины.
«Хотя официально в СССР и провозглашалось равенство полов, в газетных материалах довольно широко использовались дискриминационные практики», — считает Алемжан Аринов из Института советской и постсоветской истории (ИСПИ) НИУ ВШЭ.
Под газетными материалами он имеет в виду армейскую и фронтовую прессу 1941–1945 годов, а к выводу о дискриминации пришёл после сравнения того, что о женщинах-фронтовиках писали они сами и что о них же — мужчины.
Изучалась периодика, хранящаяся в Российской государственной библиотеке (РГБ) и документы из фонда ВЛКСМ Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ). Основной массив исследования составили газеты марта 1945-го, то есть фактически конца войны, когда участие в ней боевых подруг и отношение к нему уже было проявлено.
В марте 1945 года на государственном уровне в очередной раз прозвучало признание женщин-воинов и одновременно требования к ним. В Постановлении ЦК ВКП(б) «О Международном женском дне — 8 марта» партия сказала: вы — герои, продолжайте в том же духе.
«Женщины — зенитчицы, снайперы, лётчицы, связистки! Настойчиво повышайте свое боевое мастерство, беспощадно уничтожайте немецких извергов!» — провозглашала центральная пресса, и те же призывы-лозунги повторяли военные издания.
«Интегрированность женщин в ряды Красной Армии» сомнений не вызывала. А дальше начинались детали с точки зрения пишущих. Мужская и женская логика оказались противоположными.
«Авторы-женщины, — говорит Алемжан Аринов, — отмечали своё равенство в правах с мужчинами на фронте, создавали и поддерживали образ доблестной военнослужащей. Авторы-мужчины удостаивали женщин лишь вспомогательной ролью в войне, выделяя их в контексте помощи мужчинам в различных боевых и небоевых условиях».
Помощь в боевых условиях — это в основном организация связи или спасение раненных. Не в боевых — в госпиталях или на «материальных» армейских службах (в столовых, прачечных, военторгах и проч.).
Мужских заметок об этом было больше всего. И меньше — о героинях, как о равных героям: «Она — младший сержант и на войне она дралась, как подобает настоящему советскому солдату. Рядом с мужчинами она выдвигалась в передовые порядки <…> и в этих словах — облик молодой героини Зинаиды Галифастовой».
Галифастова — снайпер, получившая Орден Славы за «18 уничтоженных гитлеровцев». Истории женщин-снайперов, по словам исследователя, рассматривались индивидуально — с описанием пребывания на передовой, первого боя, преодоления страха. Подобные заметки появлялись и о лётчицах, танкистках, пулемётчицах, то есть тех, кто непосредственно шёл в атаку и восхищал мужеством даже видавших виды бойцов-мужчин. Но, увы, гораздо реже.
Женщины о подвигах себе подобных рассказывали эмоционально, гордились своим равноправным участием в битвах, испытывали не менее сильную, чем мужчины, ненависть к противнику («Много наших патриоток с оружием в руках рядом с мужчинами насмерть уничтожают врага»; «Я мстить пришла <…>! Это чувство воодушевляло меня, когда я выходила в снайперскую засаду… выслеживая немцев»).
С другой стороны, видели, что их роль недооценивается, и не понимали — почему: откуда дискриминация, если опасности войны одинаковы для всех: «Не рассказывают подробно о боевых делах наших девушек, а ведь девушки у нас очень храбрые и стойкие и заслуживают, чтобы о них писали в газете».
Проблема была серьёзной, не зря недовольство звучало даже в высоких кабинетах. «Я хотела бы остановиться <…> на вопросе популяризации героических дел… наших женщин, — обращала внимание на личной встрече с Председателем Президиума Верховного Совета СССР Михаилом Калининым военнослужащая Князева. — Ничего у нас не написано и не показано о девушках — Героях Отечественной войны… По-моему, литература… в этом отношении в долгу перед девушками-воинами».
Долг после войны так и не отдали. «Советские литераторы в значительной степени забыли о вкладе женщин, участвовавших в ней, вместо этого сосредоточившись на их традиционных, воспитательных ролях», — отмечает автор исследования.
«Форс-мажорная ситуация требовала, чтобы женщины сражались, но восприятие их места в советском обществе не изменилось, — объясняет он. — СССР оставался в сущности патриархальным государством, а женщина осваивала нехарактерные для себя военные роли».
Анализ армейской периодики силу традиций подтвердил. Женские публикации со стремлением доказать равенство и мужские, «смотревшие» на женщин лишь как на помощниц, — как раз о том, что проявленный на поле боя героизм никак не отменил гендерной иерархии.
IQ
Будницкий О. Мужчины и женщины в Красной армии (1941–1945) // Cahiers du Monde Russe. 2011. Vol. 52, № 2–3.
Сенявская Е. Женщина на войне глазами мужчин: (психологический экскурс в историю России) // Российская ментальность: методы и проблемы изучения. 1999. Вып. 3.
Krylova A. Soviet Women in Combat: a History of Violence on the Eastern Front. New York: Cambridge University Press, 2010.
Markwick R.D., Cardona E.C. Soviet Women on the Frontline in the Second World War. New York: Palgrave Macmillan, 2012.
Jug S.G. Red Army Romance: Preserving Masculine Hegemony in Mixed Gender Combat Units, 1943–1944 // Journal of War & Culture Studies. 2012. Vol. 5, iss. 3.
