10 февраля 2020
Завершение образования, трудоустройство, отделение от родителей, брак – главные события взросления. В биографиях тридцатилетних россиян они часто перетасовываются и накладываются друг на друга. Линейных, предсказуемых биографий становится все меньше, и это важное отличие россиян-миллениалов от их родителей. Вместо магистрали — разнообразие, мозаика и откладывание жизненных сюжетов. Рождение детей сегодня — едва ли не самый главный «долгострой» взросления. В жизни молодых россиян это последнее и явно отложенное событие перехода к зрелости, показала демограф Екатерина Митрофанова.
Биография как линейная цепь событий ушла в прошлое, показали данные по поколениям россиян 1980-х годов рождения. «Накатанная колея» – типичная биография советского человека, в которой все было навсегда и в определенном порядке: образование, работа, семья, — перестала быть безальтернативной. Современные жизненные сценарии мозаичны, подвижны. В этих биографиях есть скопления и конфликты сюжетов, паузы и отложенные эпизоды – типа браков или появления детей.
Демограф Екатерина Митрофанова, сравнив биографии советских и постсоветских людей, показывает, как менялось и растягивалось во времени взросление. Анализ биографий проводился на данных обследования «Родители и дети, мужчины и женщины в семье и обществе» (панель волн 2004, 2007, 2011 годов) — части исследовательской программы ООН Generations and Gender. В выборке было 5451 человек, это шесть поколений россиян: самое старшее 1930-1939 годов рождения, самое младшее – первые миллениалы, 1980-1986 годов рождения.
Ряд исследователей отмечают, что биографические стереотипы начали ломать еще «подростки перестройки» – поколение 1970-х годов рождения.
«Семидесятники», взрослевшие уже после распада СССР, увидели перед собой массу новых возможностей, разных вариантов жизненных траекторий – и стали их пробовать. Это касалось самых разных стартовых событий: и социоэкономических (получение образования, устройство на первую работу, отделение от родителей), и демографических (первое партнерство, брак, рождение первенца).
Вдруг выяснилось, что можно многократно менять профессию, занятия, убеждения и образ жизни.
Прежде почти монолитная частная жизнь распалась на составляющие: секс, брак и деторождение перестали образовывать спаянную триаду. Так, после сексуальной революции часть официальных союзов заменили не зарегистрированные в ЗАГСе сожительства/партнерства. Оказалось также, что детей можно рожать и вне брака, и ближе к тридцати, а можно и оставаться бездетными, если карьера важнее.
Стало ясно, что вехи биографии могут перетасовываться или наступать синхронно. Канонической последовательности уже нет. Например, раньше трудоустройство следовало за окончанием вуза — теперь же многие работают и учатся параллельно. Или после получения работы человек «доучивается» – получает второе образование.
Молодые люди уже не спешат с самоопределением: пробуют разные сценарии – в призвании, отношениях, хобби – и долго ищут наилучший вариант. В итоге они позже, чем прежде, отделялись от родителей. Так, одно из исследований показало, что среди уроженцев 1930-60-х доля тех, кто считает оптимальным старт самостоятельной жизни в 18 лет, — около 40%. А для респондентов 1980-х годов рождения этот возраст существенно выше. В их версии, лучше покидать родительский дом в 23-25 лет. То есть тогда, когда у многих уже есть образование, работа и некий финансовый задел.
Связь событий взросления тоже меняется. Уход из родительского дома может быть связан с разными событиями: работой или браком (партнерством). Поколения 1930-49 годов рождения взрослели сразу после Второй мировой, в пору всеобщей трудовой мобилизации, и у них начало самостоятельной жизни было в основном связано с выходом на рынок труда.
Так же было и с теми, кто родился между 1950-м и 1969-м: они вступали во взрослую жизнь в разгар Холодной войны и войны в Афганистане, которые требовали быстрого подключения молодежи к взрослым задачам.
«Чтобы поддерживать нужные размеры таких контингентов, как рабочий класс и призывники срочной службы, проводилась политика «орабочивания», вводились барьеры на получение высшего образования, отменялись отсрочки от службы в армию, – поясняет исследовательница. – Результатом действия этих мер стало довольно быстрое и компактное наступление событий».
Особенно хорошо это видно в жизненных событиях у мужчин 1960-х. Доля служивших в армии в этом поколении была стабильно выше 80%, и для большинства мужчин нормативным сценарием стало создание семьи сразу после демобилизации – то есть примерно в 20 лет.
Раннее создание семьи наступало параллельно с трудоустройством и решением квартирного вопроса (либо при распределении на отработку после завершения образования, либо в связи с расширением семьи). Для женщин отделение от родителей было связано с замужеством.
Для последующих поколений эта связка ослабевает. Для обоих полов уход из родительской семьи все чаще объясняется получением образования или работы.
Исследователи отмечают, что сейчас интервал между окончанием школы (завершением детства) и остальными событиями взросления растет – то есть на этом этапе образуется пауза. Это следствие того, что большинство молодых людей продолжают образование, например, учатся в вузе.
Студенческие годы, по по мнению психоаналитика Эрика Эриксона, – своего рода «психосоциальный мораторий». В это время молодой человек уже может включаться во взрослую жизнь: голосовать, работать, вступать в отношения, пить спиртное, водить автомобиль. Но пока он учится, с него и спросу нет: особой ответственности не требуется.
Очередность событий взросления тоже меняется. В поколениях, социализировавшихся в СССР, рождение детей часто шло следом за браком и не всегда было последним событием перехода к зрелости. У постсоветских поколений деторождение чаще всего – последнее событие взросления. И оно не всегда происходит в браке: все чаще – в партнерствах.
Россияне 1960-74 годов рождения демонстрируют самый низкий усредненный возраст начала самостоятельной жизни (отделения от родителей): 19 лет для женщин и 20 лет для мужчин. А у когорты «восьмидесятников» средний возраст отделения подрос до 20,5 лет, и их биографии стали еще более нестандартными по сравнению с предшественниками.
Рождение первенца – лишь одно из «взрослых» событий, а есть еще завершение образования, самореализация, карьера. За время и ресурсы молодых взрослых конкурируют разные сферы жизни. Приходится выбирать.
«Выбор сегодня все чаще делается в пользу событий, дающих больше «выгод» и меньше «издержек», – говорит исследовательница. – Поэтому события, требующие долгосрочной ответственности, например, вступление в брак и рождение первого ребенка, все сильнее откладываются».
По подсчетам Митрофановой, у поколений 1930-х, 40-х и 50-х годов рождения к 25 годам первенец был у 40-60% мужчин и 70% женщин (рис. 2, «Пора взрослеть»). То есть к этому возрасту они уже состоялись как родители. У поколения 80-х годов к такому же возрасту дети есть только у 30% мужчин и у 65% женщин.
Исследовательница подсчитала для разных поколений шансы рождения первого ребенка, начиная с 15 лет (старт репродуктивного возраста, рис. 1, «Время первенцев»). Выяснилось, что у самых молодых мужчин – наиболее низкие шансы отцовства.
Они резко упали еще у поколения 1970-х и более заметно уменьшились у поколения 1980-х. Это значит, что деторождение откладывается, а возраст отцовства повышается. Эти изменения затронули прежде всего высокообразованных и городских мужчин.
Женщины в этой выборке больше следуют примеру своих предшественниц. «Революционных» изменений пока нет. Но следующее поколение – уроженцы 1990-х годов, по прогнозам исследовательницы, также будут откладывать детей на потом, как это делают мужчины 1980-х (их потенциальные супруги).
Также исследовательница изучила конфигурацию событий взросления у разных когорт (рис. 2, «Пора взрослеть»).
«Между кривыми тех или иных событий у старших поколений много «воздуха», и последовательность их наступления довольно четкая, – пишет Митрофанова. – А у более молодых поколений, особенно у женщин, события смешиваются». То есть разные сюжеты накладываются друг на друга, располагаются более хаотично.
«У молодых мужчин социоэкономические события и партнерство образуют плотный кластер, за границами которого с большим отставанием во времени идут брак и деторождение, – комментирует исследовательница. – А у их ровесниц, судя по интенсивности наступления событий, приоритетно все: и социоэкономические, и демографические статусы». То есть «конкуренция» разных событий за время женщины очень высока.
У поколений, взрослевших в советское время, деторождение наступало после социоэкономических событий, но не всегда было последним. Для этой группы, особенно для женщин, было характерно завершение образования уже после рождения первенца. У молодых когорт появление детей – самое последнее событие взросления, до которого надо «дозреть, накопить финансовую устойчивость и психологическую готовность». Интервалы между вступлением в первый союз и рождением детей растут. Если для советских поколений этот интервал был примерно равен одному году, то для молодых мужчин он вырос до двух лет.
Сравнение данных Всероссийской переписи населения-2010 и текущего учета показывает, что, начиная с 1995 года, возраст матери при рождении первого ребенка постоянно растет. В 2011 году этот показатель составил, по разным оценкам, от 24,9 до 25,5 лет.
В 2016 году «средний возраст материнства в России составил 28,42 года, в том числе при рождении первого ребенка — 25,63 года; второго — 29,63; третьего ребенка — 32,15 года», подсчитали демографы ВШЭ
Изменения женских биографий объясняются теорией второго демографического перехода. Так, происходит модернизация демографического поведения:
Все это вписывается в глобальный контекст. Во многих странах традиционная семья: многодетная, с ранним замужеством и жесткими гендерными ролями (мужчина глава семьи, «добытчик»; женщина — мать, жена и хозяйка), — уходит в прошлое. В России браки также заключаются в более зрелых возрастах, часто после опыта сожительства, долгих поисков себя и дела жизни. В итоге детей рожают позже и меньше. Зато у женщин больше возможностей самореализоваться вне дома.
При втором демографическом переходе меняются и качественные характеристики рождаемости: материнство/отцовство становится более рациональным выбором, равно как и число детей в семье.
Сокращение размера семьи в связи со снижением рождаемости происходит во многих странах мира. На это влияют разные факторы — от развития медицины и контрацепции до изменения ценностей, семейного уклада и образа жизни.
Как поясняют исследователи, на протяжении всей истории, несмотря на высокую рождаемость, на смену двум родителям обычно приходило в среднем двое детей, — многие просто не доживали до зрелости. Сейчас выживают почти все родившиеся, и можно рожать, в среднем, тех же двоих, «а не стремиться родить как можно больше, не зная заранее, сколько родившихся заберет смерть, как это было в прошлом», отмечает Анатолий Вишневский. При этом у женщин высвобождаются время и энергия, «которые теперь могут быть направлены на решение других задач».
Уже примерно 60 лет назад в СССР коэффициент суммарной рождаемости – среднее число рождений на женщину (КСР) – составлял около двух (упав с семи в начале ХХ века), что было одним из самых низких показателей среди 40 развитых стран.
Меры поддержки рождаемости в 1980-е годы увеличили КСР до 2,23 детей на женщину (на 1987 год). Но из-за политического и экономического кризиса 1990-х годов, а также в силу того, что в репродуктивный возраст вступила малочисленная когорта, коэффициент резко упал и в 1999 году составил 1,16.
Новые пронаталистские меры (материнский капитал и др.), введенные в 2007 году, в сочетании со стартом материнства многочисленных детей бэби-бума 1980-х вызвали рост КСР до 1,76 в 2016 году. По прогнозам ООН 2019 года, эта цифра до конца века будет примерно на уровне 1,8.
Но денежное стимулирование рождаемости, по мнению исследователей, обычно действует не слишком долго, да и эффективность его не всегда высока. Индивидуальные приоритеты (например, работа), отношения в семье (уровень доверия между супругами) и бытовая неустроенность (отсутствие своего жилья, мест в детском саду, неразвитость услуг по уходу за детьми и пр.) могут легко «перебить» политическую установку рожать больше и чаще.
Так, эмансипация отодвигает деторождение. Высокий уровень образования и доходов, интерес девушек к строительству карьеры, желание самореализоваться не только в семье отодвигает материнство. Пока выполняются разные жизненные цели (от обучения в вузе, трудоустройства и обретения финансовой независимости – до создания семьи), проходит время. Женщина в среднем успевает родить меньше детей до конца репродуктивного возраста (около 49 лет).
«Правила» семейной жизни в России существенно либерализовались и одновременно рационализировались — стало распространено планирование семьи.
«Социальные нормы, действовавшие в СССР, предполагали, что если индивид вступал в брак, то у него без промедления должен был родиться ребенок, а если рождался ребенок у неженатой пары, то необходимо было срочно прикрыть это браком», – отмечает Митрофанова. После распада Советского Союза эти нормы стали смягчаться и отмирать. А эффективная контрацепция, позволяющая контролировать деторождение, оказалась более доступной.
Одновременно с этим выросли требования общества к родителям, что заставляет серьезнее и взвешеннее относиться к увеличению семьи. Родительство – интенсивное материнство и вовлеченное отцовство – фактически становятся профессией – со своим набором знаний и навыков. Плюс – уход и воспитание ребенка сегодня требует больших финансовых и временных затрат и психологической готовности.
Все эти моменты во многом превращают появление детей в «отложенный проект», а взрослость – в незавершенный, хотя предполагаемый и даже реализуемый.
IQ
