10 декабря 2019
Если шпионский триллер зритель оценивает с точки зрения пенсионного страхования, а в романтической мелодраме находит риски для рынка, значит, кино смотрит экономист. IQ.HSE продолжает изучать искусство глазами доцента факультета экономики ВШЭ Генриха Пеникаса. Сегодня — о том, что мы заметили в известных фильмах.
Может показаться неожиданным для комедии, но в «Красотке» Гэрри Маршалла (1990 г.) мы видим ситуацию, полезную для экономики и типичную для развитых рынков. Миллиардер Эдвард Льюис (Ричард Гир) покупает компании, у которых финансовые трудности. А на вопрос, куда девает купленное, отвечает: продаю, но не целиком, а частями, так дороже.
В реальности это одна из функций управляющих активным хедж-фондом (activist hedge-fund). Его деятельность не стоит ассоциировать с операциями хеджирования (hedging), сделками с целью минимизировать риски. Активный хедж-фонд покупает проблемные компании, чтобы получить контроль над ними, «оздоровить» их и продать долями по более высокой цене. Сейчас это очень развито на Западе, яркий пример — американский активный хедж-фонд Elliott Management (по информации Fortune, на конец 2017 года он был самым крупным и самым доходным в мире).
Дробить компанию — значит увольнять сотрудников. В фильме это позиционируется как негативный эффект капитализма. После знакомства с Вивиан (Джулия Робертс) Льюис отказывается от таких действий. Но с экономической точки зрения практика хедж-фондов даже полезна. Если вы, как руководитель, понимаете, что ваш бизнес может перейти к сторонним людям, вы постараетесь работать лучше, чтобы наращивать его стоимость: дорогую компанию труднее купить, а потом в этом отлаженном механизме сложно найти изъяны, чтобы их исправить и соответственно продать купленное намного дороже.
Почему подобная практика типична для развитых рынков? Потому что на них выше риск потерять компанию. На бирже могут размещаться до 60% ее акций (free-float), это помогает собирать инвестиции, но и ослабляет защиту от «вторжения» (если акции будут кем-то куплены). На менее развитых рынках доля free-float часто меньше блокирующего пакета, поэтому выкупить контроль извне крайне сложно.
Человек, который постоянно приобретал и банкротил компании, вдруг одумался. С чего бы? — вопрос к фильму «Уолл Стрит. Деньги не спят» Оливера Стоуна (2010 г.). С финансовым магнатом из «Красотки» все понятно — влюбился, а здесь такое «вдруг» маловероятно. Алчный, матерый финансист Гордон Гекко (Майкл Дуглас) берет взаймы много миллионов долларов, и в ситуации, когда никто не требует их вернуть, красиво возвращает.
Не понятно, что происходит в жизни человека, если он ее меняет, даже зная, что теряет шанс заработать деньги. Причем сам фильм, как и предшествующий ему «Уолл Стрит» (1987), — каноническая демонстрация недобросовестных финансистов, незаконного обогащения и манипуляций с ценами.
Как и в «Красотке», в «Уолл Стрит» покупают неустойчивые фирмы, но здесь интерес в другом — забрать их финансовые «подушки». Например, корпоративные сбережения, которые выплачивают работникам по выходу на пенсию. Эти средства не берутся из воздуха, компания их откладывает. Захватившие управление «варяги» работников увольняют, а накопления изымают.
В политическом триллере «Шпионские игры» Тони Скотта (2001 г.) охоты на корпоративные деньги нет, но это не отменяет социально-экономического сюжета. На оперативника ЦРУ Натана Мьюра (Роберт Редфорд) можно посмотреть, как на желательный образ будущего российского пенсионера. И попутно подумать о системе пенсионного страхования.
Чтобы спасти своего агента, Мьюр дает взятку чиновнику — 282 тысячи долларов. Когда в ЦРУ обнаруживают, что счет сотрудника опустел, тот объясняет: использовал пенсионные накопления разом — решил после отставки обзавестись собственностью на Каймановых островах.
Пенсионная система в США особенная. Во-первых, все зависит от человека: чем активнее он трудится, тем больше копит на жизнь «в отставке». Во-вторых (чего нет в России и многих других странах), получить пенсионные сбережения можно, как Мьюр, однократно. Для «финансирования» спецоперации это хорошо, но для укрепления социальной устойчивости — спорно. В разовых выплатах есть риск. Человек, отродясь не имевший столько денег, способен поддаться соблазну их растратить. И всё: компания и государство ему больше ничего не должны, а смириться с этим сложно.
«Время» Эндрю Никола (2011) — самый неожиданный фильм с точки зрения экономического подхода. Сюжет, как любая фантастика, необычный: мир, где люди вместо денег обмениваются временем и на него все покупают. Но откуда берется «валюта»?
Ответа нет. Известно лишь как время передается и тратится, что есть те, кому его не хватает даже на хлеб, и те, кто проигрывают несметные богатства в казино. Но где процесс выпуска денег и кто чеканит время?
О финансовом поведении литературных героев
Этот вопрос ключевой в денежно-кредитной политике государств и в популярной сегодня теме криптовалют. Хорошо, пусть криптовалюты благо, но как в такое состояние перейти? Считается, что биткоинов должно быть ограниченное количество — 21 миллион. Можно думать, что этот предел никогда не приблизится, но если вы достигаете «потолка» денежной массы, вы всегда сталкиваетесь с желанием напечатать еще денег, чтобы до их обесценивания успеть купить больше.
В картине говорится, что инфляцию разгоняют богатые ради борьбы с бедностью, однако инфляция может быть и результатом недоверия к валюте: торговцы поднимают цены, зная, что где-то кто-то ее постоянно чеканит. А если доверия к ней нет, то она обесценивается. Словом, загадки остаются как в фильме, так и в жизни.
«В погоне за счастьем» Габриэле Муччино (2006 г.) — экранизация биографии биржевого маклера Кристофера Гарднера и позитивное кино с Уиллом Смитом о том, как каждый может преуспеть на подъеме рынка.
В 1987-м Гарднер основал собственную компанию, а в 2006-м «вышел» из нее, продав свою часть акций за миллионы долларов. В финале фильма об этом говорится, но если бы создатели добавили еще одну фразу, история обрела бы дополнительный смысл: уже в следующем году все, на чем он делал деньги, упало на 90%.
Успешная продажа на пороге финансового кризиса просто восхитительна. Это самый показательный пример продажи на пике — с максимальной выгодой. Гарднер не только зарабатывал, у него были стратегия и интуиция.
Предвидел? Подстроил? Спекулянт или нет? Ругать или удивляться? Кто знает… Но с 1990-х экономика росла, торговый оптимизм подогревал котировки, брокеры стимулировали продавцов и покупателей к новым операциям и получали все больше дохода. Остановиться на этой волне было сложно, а Гарднер остановился. Это очень важный и реалистичный финал: тот, кто выживает в бизнесе, тот так и поступает.
История еще одного брокера — Джордана Белфорта вдохновила на создание «Волка с Уолл Стрит» (2013) самого Мартина Скорсезе. Белфорт открыл компанию примерно в те же годы, что Гарднер, и примерно тогда же, когда последний стал миллионером, сел в тюрьму за махинации.
Если персонаж Уилла Смита согласен зарабатывать одну сотую процента с операций, то Белфорт (Леонардо Ди Каприо) живет другими масштабами. Он строит финансовую пирамиду: входит в доверие богатых клиентов и, теряя свои деньги, дает им заработать на известных акциях, но потом продает им неизвестные, которые растут в цене, поскольку их покупают другие такие же богатые и доверчивые. При том что, как у банкира в романе Эмиля Золя «Деньги», эти неизвестные акции реально ничего не стоят. Менее эпатажно такой же недобросовестный принцип зарабатывания денег на обычных, не богатых клиентах показал Бен Янгер на 13 лет раньше в фильме «Бойлерная».
Банкиры и предприниматели в художественной литературе
В итоге мы получаем историю о том, как не нужно делать бизнес. В аллегорической форме показан процесс обогащения, денег так много, что их некуда девать, человек вроде бы становится могущественным, но если финансист хочет остаться на плаву, он не будет вести себя так демонстративно и одиозно.
IQ
В подписке — дайджест статей и видеолекций, анонсы мероприятий, данные исследований. Обещаем, что будем бережно относиться к вашему времени и присылать материалы раз в месяц.
Спасибо за подписку!
Что-то пошло не так!
