19 августа 2019
Учителя не всегда выбирают действенные методы борьбы со школьной агрессией. Порой они прибегают к жестким и бессистемным методам, которые лишь усиливают буллинг. Согласно экспертизе Лаборатории профилактики асоциального поведения НИУ ВШЭ, для решения этой проблемы нужен комплексный подход: программы профилактики агрессии на уровне образовательной политики и — как следствие — улучшение психологического климата в школах, формирование доверия между педагогами и детьми. Учителя должны помогать подросткам решать конфликты и своим примером показывать альтернативы агрессивному поведению. Артур Реан и Мария Новикова рассказали, как действенно бороться с буллингом.
Школьная травля, или буллинг — это повторяющаяся ситуация, в которой один ученик (или группа) намеренно причиняет вред другому, кто в чем-то слабее их.
Такое поведение часто связано с сильными негативными чувствами — гневом, страхом, фрустрацией и с желанием повысить свой статус среди сверстников. Типы буллинга разнообразны: драки, оскорбления, бойкоты, киберагрессия (в соцсетях) и пр.
Метаанализ показал, что в традиционный буллинг в мире вовлечены 35% школьников (в качестве как инициаторов, так и жертв) и 15% — в киберагрессию.
Для снижения этих цифр критически важна реакция взрослых на подростковую агрессию. Ответные действия учителей часто способны предотвратить травлю. Однако исследователи выявили горький парадокс.
При всей остроте проблемы буллинга во многих странах и на фоне хорошей осведомленности о его причинах, формах, последствиях, педагоги редко применяют эффективные меры противодействия. Репертуар их практик ограничен. В нем лидируют «средства подавления»: от относительно безобидной апелляции к учительскому авторитету до унижений и наказаний.
В ходе опроса большинство (82%) немецких педагогов сочли уместными «принудительные дисциплинарные воздействия и апелляцию к собственному авторитету». Похожая ситуация в Великобритании, Финляндии и США. Всесторонняя работа — не только с агрессорами, но и с жертвами, классом в целом — встречается нечасто.
Между тем, силовые методы неприемлемы: они закрепляют жестокость. Невмешательство в подростковый конфликт — тоже не вариант.
Артур Реан и Мария Новикова поясняют, почему стратегии подавления неприменимы:
Агрессия не снижается, поскольку подростки воспроизводят «репрессивное» поведение «значимых других»: учителей и родителей. Не случайно одно из исследований показало, что склонность педагога к прессингу служит предиктором — предсказывает — распространенность травли. К тому же школьники воспринимают учителей как людей, не готовых помочь.
Возмущение действиями педагога, накопленная агрессия могут потом «сдетонировать», что и происходит в случаях нападений на школы.
Булли (агрессор) так и не осознает, какой вред нанес жертве и что она действительно страдает.
Результаты дисциплинарных мер обычно кратковременны. Агрессор нередко переходит на скрытые формы травли, которые могут быть даже более разрушительны. Ведь взрослые о них вообще не узнают и точно не помогут жертве.
Психологическое давление в виде чрезмерного контроля и запугивания подростков тоже крайне неконструктивно. Так, эстонский проект выявил, как педагоги, действуя на «болевые точки» — унижая подростков, фактически провоцировали их нападки на окружающих.
Подросткам важно ощущать самостоятельность, компетентность и принадлежность к коллективу.
«Если вследствие контролирующего поведения учителя подросток не чувствует себя достаточно автономным, у него повышается потребность в том, чтобы контролировать сверстников. Лишенный возможности чувствовать себя компетентным, ученик попытается продемонстрировать свое физическое превосходство. Чувствуя себя изолированным от соучеников, он может начать вести себя агрессивно», — комментируют Артур Реан и Мария Новикова.
Российские педагоги, по данным исследований, имеют довольно точные представления о подростковом буллинге. Но на практике часто действуют бессистемно либо занимают позицию наблюдателя. Невмешательство педагогов также характерно для школ США и Австралии. Большинство американских семей сталкиваются с отпором со стороны школьной администрации, когда требуют принять меры против травли. Им советуют просто перевести ребенка в другую школу.
Невмешательство в подростковый конфликт ведет к опасным последствиям. Жертва убеждается в своей беззащитности. Падает ее самооценка, растет риск депрессии и суицида. По сути, это травма на всю жизнь. А агрессор, чувствуя безнаказанность, привыкает и дальше действовать силой.
Эффективно снижают буллинг лишь системные действия на разных уровнях, подчеркивают исследователи.
На уровне страны — программы предотвращения травли.
В школах в целом — создание безопасного и дружественного к детям психологического климата. Это такая экосистема, в которой между педагогами и учениками, а также внутри класса есть доверие, а школьники чувствуют принадлежность к коллективу. Это помогает и в социализации, и учебе.
В межличностных взаимоотношениях между отдельными членами коллектива.
Метаанализ исследований продемонстрировал, что в тех странах, где распространены программы предотвращения травли (США, Великобритания, страны Скандинавии), показатели буллинга на 20% ниже, чем в остальных.
Первая мощная программа против травли — Olweus Bullying Prevention Program (OBPP) — была реализована в 1983–1985 годах. Она развивается и сейчас. В нее входит набор стратегий для работы на нескольких уровнях: школы, класса, отдельных учеников. В OBPP четко артикулируется неприемлемость травли со стороны взрослых и меры по защите потенциальных жертв. Другая всемирно известная программа против травли (KiVa) была разработана в Финляндии и сейчас используется во многих странах мира.
Впрочем, существование таких инициатив не всегда гарантирует долгосрочный эффект.
Стратегия действий на уровне школ предполагает два момента. Это принятие четких, справедливых и единых для всех правил поведения, а также формирование доверия между педагогами и детьми.
Правила поведения могут быть закреплены в школьном уставе. Желательно, чтобы в его разработке участвовали дети. «Кодекс» поведения должен быть непреложным. Важно, чтобы несоблюдение правил — инициирование буллинга — влекло за собой известные последствия.
Согласно исследованиям, в коллективах, в которых осуждалась агрессия, ее проявлений действительно становилось меньше. Издевательства просто не воспринимались как способ решения проблем, и обидчики не могли навязать свой стиль общения всем.
Не менее важно выстроить конструктивные отношения между педагогами и детьми.
Доверие между взрослым и ребенком в школе снижает риски виктимизации.
Школьники должны быть уверены в том, что в случае проблем могут попросить помощи у взрослых.
Травли меньше в коллективах, в которых учителя и другие сотрудники гарантированно вмешиваются в конфликты школьников.
Но беда в том, что жертвы не всегда обращаются за помощью. Детей, которые долго подвергаются нападкам и молчат об этом, значимо больше, чем тех, кто, сообщив о буллинге, смог вырваться из этого круга. Нужно много работать с ребятами, подвергшимися виктимизации.
Одними советами о том, что надо уметь за себя постоять (а это тоже распространенная, хотя неэффективная учительская стратегия), не обойтись. Жертве нужна поддержка взрослых. Но даже сама просьба о помощи может быть для подростка стрессом.
Решая, стоит ли обратиться к учителю, ребенок оценивает возможные негативные последствия этого. В исследовании о британских школьниках выяснилось, что подростки избегают обращаться к педагогу прежде всего по трем причинам: неодобрение одноклассников (75,5%), переживание собственной слабости (64,2%) и желание самостоятельного решить проблему (58,8%). То есть поиск помощи может ассоциироваться со снижением статуса и потерей самоуважения.
Именно поэтому критически важна реакция взрослых на первое упоминание ребенка о пережитом издевательстве. Любое несерьезное отношение к такому разговору может привести к замалчиванию проблемы: подросток будет переживать травму в одиночестве. Риски виктимизации выше у тех ребят, у кого не сложились хорошие отношения с родителями и учителями.
Педагогам имеет смысл разделить агрессоров и жертв в пространстве класса, чтобы они меньше встречались лицом к лицу. Но этого мало. Надо помочь детям, ощущающим свою беззащитность, найти подходящий круг общения: переживание чувства принадлежности крайне важно. «Деятельность по поиску подходящего круга общения — непростой процесс, в котором педагогу хорошо бы объединиться с коллегами по школе и с родителями ребенка», — отмечает Мария Новикова.
Можно вовлечь ребенка в такую деятельность, которая поможет ему увериться в собственной значимости, — например, в кружки по интересам. Вариантов может быть много, они могут оказаться частично и вне школы. «Сейчас активно развивается сфера волонтерства, в которой могут принимать участие и школьники, — говорит эксперт. — Есть интересные проекты в сфере современного искусства, когда с подростками работают профессиональные художники. Например, проект «Каскад». Там при работе подростковых групп всегда присутствует психолог, который следит за тем, чтобы в коллективе все нормально общались».
Круг друзей — неплохая защита. Поддержка со стороны сверстников снижает агрессию в адрес учеников с высокими рисками виктимизации.
Эксперты назвали главные векторы работы с агрессором.
Во-первых, до него нужно донести всю серьезность вреда, который он наносит своими действиями, дать понять, что чувствует объект его насмешек и издевательств.
Во-вторых, агрессору нужно вернуть ответственность за сделанное и дать возможность исправить ситуацию. Что именно ребенок-булли может сделать, решается в диалоге со взрослым — учителем или школьным психологом. «Если речь идет о физической порче вещей, может стоять вопрос компенсации испорченного», — поясняет Мария Новикова. Если травля выражалась в слухах и сплетнях, то нужно их официально опровергнуть и извиниться перед жертвой.
«Важно помнить, что у взрослого ни в коем случае нет задачи унизить агрессора, сделать ему так же больно, как он делал жертве. Это, как мы уже говорили, приведет только к большей агрессии в будущем», — подчеркивает исследовательница.
В-третьих, у многих агрессоров отличные коммуникативные способности и лидерские качества. Их надо использовать во благо: они могут организовывать школьные события, помогать с учебой тем, кто в этом нуждается. «Им также стоит побольше иметь дело с теми, кто старше: им легче будет держать себя в рамках», — добавляет Новикова.
В-четвертых, в рамках профилактической работы важно доносить до детей разницу между доминированием и лидерством. Не понимая ее, активные ученики могут «перегибать палку» и причинять другим боль.
И, наконец, иногда причиной буллинга бывает банальная скука. Когда учебный процесс предполагает активную вовлеченность учеников и им интересно, то сил и времени на то, чтобы обидеть «ближнего своего по классу», остается гораздо меньше, заключает Мария Новикова.
IQ
