Старый новый Маркс

Владимир Автономов, 
доктор экономических наук, ординарный профессор НИУ ВШЭ

— Насколько идеи Маркса, которые он изложил в «Капитале», определяют векторы развития экономики сегодня?

Если говорить об экономике, как о науке, то в очень малой степени. Конечно, есть люди, которые считают себя марксистами, в России и в других странах, но нельзя сказать, что они имеют большое влияние. С другой стороны, Карл Маркс — это значительная фигура в истории экономических учений. В нашем курсе истории экономических учений ВШЭ Марксу мы уделяем достаточно внимания, которого он заслуживает. Надо понимать, что Маркс показал нам путь, по которому не пошла экономическая наука, и мы пытаемся понять, почему. Маркс дал нам видение, очень широкое и глубокое. Маркс объединяет экономику и с философией, и с социальными явлениями, и с историей, и с политикой. Такой широкий взгляд сейчас не в моде, с момента смерти Маркса экономическая наука сильно специализировались. Но идея, которую заложил Маркс, о синтезе наук, живет как идеал — это верный вектор, потому что понятно, что фрагментарный взгляд на человеческое общество не может охватить общую картину. С другой стороны, конечно, без специализированного взгляда трудно себе представить научный анализ.

— В этом году секция «Методология экономической науки» посвящена юбилею Маркса, какие темы вы бы выделили?

Будут две почетные лекции: первая, профессора Хайнца Дитера Курца, одного из самых знаменитых историков экономической мысли в мире. Он не марксист, но лекция будет посвящена основаниям, трудовой теории ценности Маркса. Звучит так: «Подробный анализ основ трудовой теории ценности К. Маркса. От Аристотеля до Пьеро Сраффа». Это ядро марксовой теоретической системы, и я думаю, что Куртц предоставит нам теоретический и исторический контекст теории, предвкушаю его доклад. И второй доклад Томаса Кучински, независимого исследователя, профессора из Берлина, который недавно опубликовал ни больше ни меньше как первый том «Капитала» Маркса на немецком языке. Новизна издания в том, что это оно было подготовлено на основе французского издания XIX века. Его Маркс лично посмотрел и сделал поправки. И эти поправки Кучински включил в текст первого тома «Капитала».

— А раньше мы что читали?

А раньше мы читали «Капитал» без поправок Маркса, авторизованный текст, но не в последней редакции автора. И вот на нашей секции Томас Кучински представит свою работу. Томас — вообще очень интересный человек, он выступает в театре и гастролирует по всей Европе со спектаклем, посвященным «Капиталу» Маркса, называется, студия Rimini Protokoll. И он со сцены рассказывал о том, как он изучал труд Карла Маркса.

— Что нам дают неизданные рукописи — какое-то новое понимание теории Маркса?

Маркс оставил после себя огромное количество письменного наследия, архивисты и историки до сих пор никак не могут справиться со всем объемом его рукописей. Это очень любопытно. Например, второй и третий том Капитала составил не Маркс, а Энгельс, как мы знаем, по рукописям Маркса. Поэтому можно соглашаться, как он его составил, а можно не соглашаться. Рукописи Маркса дают нам представлении о его творческой лаборатории, о том, как развивалась его мысль. Это очень интересно, потому что с идеями Маркса мы привыкли иметь дело в готовом виде и не знаем, как они вышли из его головы, как долго они формировалась, испытывали какие-то этапы своего развития, о которых можно судить по этим рукописям, иного способа нет.

— Но это уже своего рода философия экономики?

Да, и собственно говоря, про экономическую теорию Маркса нельзя говорить в отрыве от философских идей автора, они тут тоже будут представлены на нашей секции рядом докладов. Специальная секция посвящена Николаю Зиберу, первому распространителю, популяризатору Карла Маркса и Давида Рикардо в России. Николай Зибер первый в нашей стране исследовал рикардианскую и марксистскую теорию, сравнил эти две системы. Можно сказать, что Зибер ввел экономическую теорию Маркса в российское научное сообщество, это очень интересная фигура, о которой мы мало что знаем.

— Почему Маркса до сих пор преподают в университетах?

Ответ на этот вопрос сложный. Во-первых, потому, что в истории науки, экономической науки, общественной мысли это, конечно, этап, который обойти невозможно. Во-вторых, студентам он интересен. Мне кажется, что Маркс им ближе всего как революционер, как ниспровергатель старого. Та экономическая наука, которую они проходят сейчас, в большей мере рассчитана на то, что статус-кво принимается как данность, считается, что это оптимальная система. А Карл Маркс всё подвергал сомнению, это был его жизненный девиз, и такой девиз очень близок молодым.

— Расскажите о том, как возрастал и угасал интерес к учению Маркса.

Было несколько таких моментов. Во многом пик интереса к Марксу пришелся на 1968 год, когда молодежь Европы вышла на баррикады. И как ни странно, спад этого интереса был связан не с Марксом, а с Солженицыным. Когда распространился «Архипелаг ГУЛАГ», когда стало ясно, к чему привело воплощение в жизнь по разумению российских последователей учение Маркса, тогда угас и интерес к нему в целом. Это циклический процесс. Как только в глобальной экономике наступает какой-то кризис, а он периодически наступает и будет наступать, сразу обостряется интерес к Марксу, Шумпетеру, Кейнсу, Кондратьеву. Слышны речи типа — вот, люди же говорили, что капитализм до добра не доведет, и надо смотреть, куда он исторически развивается. Потом кризис сходит на нет, и интерес утихает. В Китае товарищ Си Цзиньпин объявил, что всем надо руководствоваться марксизмом. Его не устраивает, что говорят современные коммунисты, в том числе наши, он хочет проникнуть в глубокую сущность. У нас будет доклад про китайский взгляд, посмотрим, что у него получится.

— Можно ли с помощью марксистских теорий объяснить процессы, которые происходят сегодня?

Что осталось от Маркса в большей степени — предмет или метод? Этому вопросу и посвящен мой доклад. Мне кажется, что остались именно предмет, взгляд, видение, широкий взгляд Маркса. Он осветил очень много проблем, не охваченных другими. Например, проблема циклов. В 19 веке Маркс был одним из первых серьезных ученых-экономистов, которые занялись экономическими циклами. Другие были склонны считать, что нет никакой закономерности, объясняли повторяющиеся явления случайными причинами, Маркс же пытался всерьез в этом разобраться. Далее, проблема с неравенством, это сложная проблема, которая Марксом была введена в обиход. Этот комплексный взгляд на общество, на общественное развитие, это важно, интересно, трудно, но это то, о чем студентам надо рассказывать.

— А можно ли представить себе изучение самой экономики, без изучения Маркса?

Конечно, можно, весть мир особенно без Маркса ее и изучает. А вот историю экономических учений невозможно. Правда, сейчас экономисты не склонны изучать историю, довольно мало стран, где этот предмет находится в учебных планах. Я считаю, что это неправильно, потому что это сужает горизонт, сужает точку зрения человека. Хороший специалист должен выходить за рамки учебникового понимания экономики, за рамки того, что это и есть истина в последней инстанции. К этой точке зрения, которую преподают сейчас, был очень сложный и противоречивый путь, с революциями, с контрреволюциями, с огромным количеством ошибок. Хотя, нельзя говорить об ошибках в экономической науке, на мой взгляд, потому что как любая другая общественная наука, она оперирует абстракциями, а про абстракции нельзя сказать, что они неверны. Абстракция может быть бесполезна, может плохо подходить к конкретной проблеме, которую она призвана объяснить. Но говорить, какая теория верная, а какая неверная вообще, это неверная постановка вопроса, мне кажется. Поэтому, безусловно, теория Маркса заслуживает внимания, она во многом помогла нам, когда мы учились в СССР. Нас плохо учили экономической науке, честно говоря, но у нас был спецсеминар по Марксу, нам рассказывали, в чем разница между точками зрения Маркса и Энгельса, в чем Энгельс неправильно понял Маркса. Такой живой подход на примере очень сложного для понимания произведения. Это учит думать, учит научной мысли.

— А можно ли сказать, что Маркс определял направление экономической мысли в свое время?

После того, как его не стало, начал определять в некоторых странах, например, в России. Не случайно первый перевод Маркса вышел именно на русском, и взяли из него, конечно, революционный акцент, в философии не особенно разбирались, спрямили его и сделали свои политические выводы. Маркс этим и интересен, это сложная теория, из которой можно сделать простые выводы. В этом, может быть, и состоит его привлекательность. С одной стороны, явная сложность, явная научность, не просто идеологическая болтовня, а с другой стороны, вывод: бери винтовку и иди на баррикады, экспроприаторов экспроприируют, бьет последний час капиталистического производства. Этот вывод, кстати, в конце его «Капитала» был не подготовлен еще окончательно, Маркс понимал, что он не закончит при жизни весь свой проект, а надо что-то запустить в голову буржуазии, и он запустил первый том, сделал немного поспешный вывод. И это сильно способствовало популярности, что говорить.

— Такой экономический Че Гевара?

Опять не соглашусь. Он очень противоречивая личность. С одной стороны, логик, с другой стороны, человек крайне эмоциональный и страстный. Эта страстная логика производит удивительное впечатление. У Че Гевары такого не было. В современной науке Маркс пользуется большим уважением среди социологов, среди историков, но не столько среди экономистов. Хотя есть и радикальные экономисты.

Огромное уважение вызывает та Вавилонская башня, которую он попытался построить. Естественно, она не могла быть доведена до небес, но сама идея, сам замах, сама системность этого предприятия – это нечто уникальное в истории. А дальше надо все раскладывать по частям, восхитившись целым, надо перейти к частному взгляду. Как у Шумпетера: Маркс — экономист, Маркс — социолог, Макс — пророк, Маркс — учитель. И смотреть, где он что сделал, где что внес, где что получилось, где что не получилось. Шумпетер — хороший пример такого разбора Маркса. Наверное, свой доклад я посвящу анализу марксизма по Шумпетеру. Это 1942 год, больше 70 лет прошло, и до сих пор это живо, до сих пор это очень интересно читается. Диалектика видения и анализа. Сначала восхититься монументом, а потом приступить к его детальному рассмотрению.
IQ