27 марта 2018
Врачи в селах обладают особым авторитетом. Они часто оказывают не только медицинскую, но и психологическую помощь и следят за общественным порядком, выяснили ученые НИУ ВШЭ. Доклад по исследованию представлен в программе XIX Апрельской международной научной конференции.
«Я и пожарный, и милиционер, и няня, — рассказывает 27-летний сельский доктор. — По-другому никак. Потому что когда живешь рядом, внутри сообщества <…>, то все по-иному, как-то начинаешь воспринимать в принципе на самом деле. <…> Так что врач в селе — это просто как вездесущий спаситель». Сельские доктора, как показало исследование, фактически стали «врачами всеобщей практики».
Интервью сельских докторов 24-35 лет в Ленинградской области показали, что их профессия предполагает крайне широкие функции. Врачи оказывают односельчанам самую разную помощь. Профессиональные, локальные и личные границы при этом часто стираются, а слишком тесное знакомство с пациентами может мешать работе.
Врач — по своей сути помогающая профессия. В этом же ряду учителя, психологи, психиатры, представители социальных служб. Забота о людях встроена в их профессиональную этику. Желание помочь больным, согласно исследованиям, остается одним из главных мотивов труда медиков.
Но в случае с сельскими врачами помощь оказалась слишком комплексной и безотказной. Тут сплелись разные помогающие профессии — вплоть до психиатра и социального работника. К ним добавилась и неформальная охрана общественного порядка. Врач — своего рода «народный милиционер». Медикам в селах приходится «защищать молодых матерей от пьяных мужей», утихомиривать нетрезвых пациентов. К докторам идут, как к психологам, — поговорить по душам. Врачи оказались в амплуа универсальных защитников, которые охраняют и здоровье, и покой односельчан.
Насколько распространено это явление, судить сложно, — оно важно как таковое. Его исторические корни — земская медицина XIX века, возникшая после отмены крепостного права для помощи селянам. От врача требовались альтруизм и выносливость. Это актуально и сегодня. Но по программе «Земский доктор», действующей с 2012 года, врач, который едет работать в село надолго, получает подъемные средства (1 млн рублей) и социальные льготы. Недавно программа была продлена и расширена. Теперь в ней участвуют малые города. Она охватывает не только врачей, но и фельдшеров.
Какие бы ни были льготы, работать в селе непросто. Нагрузка — повышенная. И если городские доктора могут дистанцироваться от пациентов, то деревенские — нет. Сократить «функционал» универсального помощника до чисто профессиональных обязанностей сложно. «Здесь уже, наверное, все стали мне семьей», — говорит 25-летний терапевт. Резкое выделение из местного сообщества, создание дистанции может ударить по дружеским и соседским отношениям.
Респонденты сознавали свою незаменимость. «Если заболел в городе, то можно обратиться туда, туда и туда, — говорит 27-летний врач общей практики. — Но если заболел в селе, то вот она — одна фельдшерская станция, и ты должен как врач быстро и ответственно принимать решения».
Однако на врачебную, профессиональную ответственность накладывается личная. Особенно в тех случаях, когда доктор родом из этой же деревни. Нельзя подвести своих, отказать близкому окружению. «Я не хочу говорить, что помогаю, потому что врач, — поясняет респондент 28 лет. — Прежде всего, я помогаю потому, что я здесь вырос и знаю всех. И по-другому — никак».
В такой ситуации профессиональную дистанцию держать сложно. И все же многие врачи, скорее, принимают эту ситуацию стирания границ между профессиональным и локальным (или личным).
В интервью респонденты напрямую не жаловались на то, что быть безотказным спасателем трудно. Они больше говорили об эмоциональных затратах. «Все же сложно иногда работать, когда ты знаешь своих пациентов, — сетует 30-летний терапевт. — Начинаешь воспринимать [все] слишком близко к сердцу».
Впрочем, у такого глубокого погружения в жизнь односельчан есть свои плюсы. Помощь оказывается взаимной. 30-летний врач общей практики рассказывает: «Помню, у наших соседей заболел ребенок. Достаточно сильно заболел — температура высокая. Они меня пригласили к себе домой и попросили лекарства, уколы. <…> А потом, летом, когда мне надо было копать яму для скважины, они предложили мне на бурильной машине пробурить все на участке. Ну, приятно, конечно…».
В то же время, в контексте такой взаимопомощи доктор ощущает повышенную ответственность за свою работу. Она обязывает «к правильным и слаженным действиям», подчеркивает исследователь.
Впрочем, есть и некоторые нюансы. Врачи, переехавшие из города, воспринимали ситуацию «коллективного участия» селян как этическую дилемму. В том случае, конечно, если сокращение дистанции с соседями было нежелательным.
Уроженцы села относятся к включенности в жизнь земляков философски. Медики, прибывшие из города, чаще ощущают конфликт ролей. С одной стороны, они по факту уже жители села, с другой — носители «сакрального» медицинского знания, представители «особенной» профессии. С этим связаны определенный авторитет, статус, уважение к профессии.
Так, по словам 30-летнего респондента, ему комфортнее — и психологически, и профессионально — держать дистанцию с односельчанами. «Я не очень бы хотел встречать своих пациентов, вот так вот здесь на улице. Не хочу: во-первых, сплетни, а во-вторых, все-таки врач есть врач», — подчеркивает он. И добавляет: «Знаете, как в шутку здесь врачей называют? Белая кость. Так вот и хочется ею быть».
«Стратегию дистанцированности» чаще предпочитали те, кто хотел переехать или уехать из села. «Стратегию включения» — те, кто планировал остаться.
Однако выстраивание границ может быть и чисто тактическим. Оно часто необходимо в повседневной работе медика. Так, слишком близкое знакомство иногда мешает принятию медицинских решений. Есть и банальные вопросы гигиены, важные и для докторов, и для их посетителей. Чистота кабинета — «один из элементов ограничения пространства больницы или фельдшерской станции», поясняет исследователь. Так что врачи недаром входят в роль. «Когда нужно принимать решения или на приеме пациентов, все же приходится опять превращаться во врача, надевая белый халат или делая серьезное выражение лица», — говорит 26-летний врач общей практики.
Некоторые респонденты испытывали противоречивые чувства. С одной стороны, они полагали, что переезд в деревню ударит по их профессиональным возможностям. С другой стороны, информанты признавали значимость своей работы в селе. Не удивительно, что в их речи проскальзывали сомнения, неуверенность. 30-летняя терапевт из города рассказывает: «Никогда бы не подумала, что хочу и буду работать в сельской местности. <…> Все это во многом, конечно, объясняется желанием. Хочешь ты или нет жить и работать в селе, видишь ты или нет работу в сельской местности ущербной для своего профессионализма и знаний. Я в принципе никогда не видела в этом ничего плохого…».
Респонденты, планирующие уехать, при описании своей профессии уделяли больше внимания «важности сакральных знаний, а не контексту локальной идентичности», подчеркивается в докладе. Для тех, кто решил осесть в селе, ценны обе идентичности: и профессиональная, и локальная. Они воспринимали местное сообщество как опору.
IQКонстантин Галкин, аспирант Санкт-Петербургской школы социальных и гуманитарных наук НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге
В подписке — дайджест статей и видеолекций, анонсы мероприятий, данные исследований. Обещаем, что будем бережно относиться к вашему времени и присылать материалы раз в месяц.
Спасибо за подписку!
Что-то пошло не так!
