10 января 2018
Люди рабочих специальностей после распада СССР оказались невидимой группой общества. Их идентичность сегодня строится во многом на памяти о советском прошлом, у них растет чувство социального неравенства. К таким выводам пришли ученые ВШЭ в ходе полевого исследования, проведенного* в бывшем соцгороде Уралмаш, расположенном на территории Екатеринбурга.
После распада СССР рабочим стали уделять очень мало внимания, в том числе со стороны науки. Эта достаточно большая социальная группа оказалась потерянной. Если в советское время образ простого рабочего позиционировался как достойный уважения, то в 90-е все резко изменилось. Растущее социальное неравенство и дефицит признания со стороны окружающих – это то, что переживают сегодня люди, занятые физическим трудом. Параллельно в их среде растет социальное расслоение.
На основе чего формируется самовосприятие рабочих в настоящее время – большой вопрос для исследователей. Чтобы найти на него ответ, группа социологов ─ Елизавета Полухина, Анна Стрельникова и Александрина Ваньке − отправилась на месяц в Екатеринбург, в бывший соцгород (социалистический город) Уралмаш.
Уралмаш — жилой район северной части г. Екатеринбурга, основанный в 1927 году как рабочий поселок одноименного «завода заводов». На данный момент официально эта территория относится к Орджоникидзевскому району г. Екатеринбурга, где проживает свыше 190 тыс. человек.
Авторы провели ряд глубинных интервью с рабочими «Уралмашзавода» ─ крупнейшего машиностроительного предприятия в СССР и в России, а также с местными социальными активистами и представителями интеллигенции. Главной целью было изучить особенности культуры и образа жизни современных рабочих, их самоощущение через призму происходивших и происходящих изменений в стране, районе и на заводе.
Большинство рабочих, принявших участие в исследовании, скучает по советским временам. Тогда стратегия жизни для них была понятна и определена на много лет вперед. Такое восприятие формировалось в том числе благодаря среде обитания – соцгороду. Это место, в котором все было предусмотрено для того, чтобы работники завода могли чувствовать себя комфортно и защищенно.
Уралмаш — ярчайший пример соцгорода. Инфраструктура района-города предполагала многообразие бытовых общественных учреждений: предприятия общественного питания (фабрики-кухни), прачечные, починочные мастерские, детские сады, школы, лечебные учреждения, парковые зоны, дома культуры.
Помимо Уралмаша в стране были созданы десятки подобных городов. Они были своеобразной формой контроля. Территориальная и социальная привязанность жилья к предприятию являлась основой для немобильности, «укоренения» на одном рабочем месте, одной территории.
Из рассказов респондентов о жизни в советское время понятно, что привязанность к одному месту и предприятию воспринималась и до сих пор воспринимается ими как благо. В микросоциуме соцгорода участники проекта осознавали себя частью большой семьи. Они с ностальгией описывают потоки людей, спешащих по утрам в одном направлении – на завод. Рабочая профессия ко времени развитого социализма (60-80-е годы прошлого века) воспринималась, как стабильная и многообещающая. «…Потому что у них было всё, им нужно было только ходить на работу, за них было все построено. Понимаете? Они знали, что они выйдут – они получат пенсии. Они знали, что они заболели – они пойдут, и им окажут посильную помощь, им не надо будет за это платить. Если они родили – им дают садик» (женщина, активистка Уралмаша). «…Потом школа. После школы – ГПТУ [профессиональное училище]. Всё продумано! А если нет ни заводов, ничего – как жить?» (Машинист насосных установок, женщина, 52 года).
Информанты в ярких красках описывают свой досуг в советское время. Рассказы полны воспоминаний о праздниках, фестивалях, спортивных мероприятиях, проводимых на территории городка. «…Цеха выстраиваются, каждый цех несет свои знамена… Понимаете? Все идут, и я иду. Наше поколение, оно настолько с радостью это всё вспоминает… Хотелось бы, чтобы наши дети хотя бы десятую часть пережили того, что мы, настолько это было весело» (Эксперт, женщина, активистка района Уралмаш).
В целом самоощущение советского рабочего строилось на представлении о «простом советском человеке», готового трудиться и довольного теми обычными вещами, которые дает индустриализация, центральная плановая экономика и городская жизнь. И эта жизнь описывается в таких категориях, как «гордость», «счастье», «единение».
Распад СССР для рабочих – однозначно негативное событие. Если о советском времени участники исследования рассказывают много и радостно, то о 90-х предпочитают говорить очень сдержанно. Основные моменты, о которых вспоминают – задержки зарплаты в течение многих месяцев; уход большой части людей с завода в сферу торговли и обслуживания; поездки во время отпусков на сборы урожая, чтобы прокормить семью; нехватка, а то и отсутствие самых элементарных продуктов питания. «Мы грибы принесли, а даже пожарить не на чем. На чём жарить? Масла-то нет!» (Машинист насосных установок, женщина, 52 года).
Информанты вспоминают, как завод менял форму собственности, и как они отдавали свои акции за бесценок, потому что на тот момент стоял вопрос о выживании. В 90-е и вплоть до 2005 года на территории Уралмаша действовала объединенная-преступная группировка (ОПГ) «Уралмаш», которая «контролировала» многие сферы жизни Екатеринбурга.
В целом, описывая свою жизнь в 90-е, рабочие видят себя ни в чем не повинными «жертвами обстоятельств». «Самоосознание рабочих приняло новую форму. В то время как в советский период они чувствовали себя незаменимой частью социума, в 1990-е рабочий класс стал слабой социальной группой, жертвой перемен», – резюмируют авторы.
Современная идентичность рабочих – это своего рода микс, который включает советские и постсоветские практики, смыслы и ценности. Сохраняется память о советском прошлом и попытки найти основания для идентичности за пределами трудового коллектива. «Если без лишней скромности, то я – хороший человек…. Я был рад, что родился в Советском Союзе…. Полностью соответствовал советским наработкам, которые вбивали в голову» (Слесарь-сантехник, мужчина, 53 года).
Образ хорошего, обычного человека остается значимым в самовосприятии участников исследования. Главное в этом образе относится не к классовым характеристикам, а к личностным качествам, которые описываются через понятия «честность», «достоинство», «доверчивость», «простодушие» и «трудолюбие». «Нормальные мужики, на них Россия и держится. (Вопрос: Что общего у этих людей?) Честь и достоинство человеческое… Прошлым живем. Я обычный человек. Россиянин. Люблю Родину, но не государство» (Слесарь-сантехник, мужчина, 53 года).
Однако это не значит, что классовые различия исчезли совсем. Во многом идентичность определяется через ощущаемое социальное расслоение. Рабочие некомфортно себя чувствуют в общении с людьми не из своего круга. «…Контора у нас – это «элита»… Контора – это вышестоящее наше руководство [завода – прим. авторов]. Даже наша секретарь – тоже «пуп земли». Как говорят, благородного пастуха дочь (смеется). Никак к ней не обратишься по-простому» (Аппаратчик химводоочистки, женщина, 54 года).
Переживаемый дискомфорт усугубляет рабочая униформа. «Если люди работают где-то с высшим образованием в отделах, они всё равно по-другому как-то себя ощущают. Мы же пришли на завод, переоделись и ходим в рабочей одежде… (пауза) Всё равно к рабочим относятся хуже, мне кажется…. Те, кто в отделе работает, они же себя чувствуют лучше» (Слесарь, женщина, 60 лет).
В среде рабочих также происходит расслоение. Появляется новый класс специалистов, которые работают на импортном современном оборудовании. Они относятся к рабочим, но у них может быть высшее образование, и они постоянно совершенствуют свои навыки. Но это характерно уже для молодых поколений.
IQ
*Исследование проводилось в рамках Программы «Научный фонд Национального исследовательского университета „Высшая школа экономики“ (НИУ ВШЭ)» в 2017–2018 гг. и в рамках государственной поддержки ведущих университетов Российской Федерации «5-100»
Елизавета Полухина, доцент факультета социальных наук НИУ ВШЭ
Анна Стрельникова, доцент факультета социальных наук НИУ ВШЭ
