Темп современной жизни продолжает расти. Сегодня надо уметь делать быстро все: есть, учиться, передвигаться. Под влиянием повсеместного ускорения намечается деление общества, на тех, кто успевает, и кто нет. О том, к чему это ведет – новая статья профессора факультета социальных наук НИУ ВШЭ Александра Гофмана.
Ускорение мира – феномен, который широко обсуждается и исследуется в социологии. Он во многом связан с глобализацией. Новые технологии, знания, обширный объем информации требуют от человека постоянно быть в курсе всего, что происходит вокруг. То, что актуально сейчас, перестает быть таковым уже на следующий день. Подобные процессы провоцируют неустойчивость общества. Ускоренному миру постоянно нужно «новое». Это ведет к тому, что «новое» фактически не успевает приживаться, оно теряется во времени, потому что на его месте вскоре появляется что-то иное.
Сегодня необходимо быстро делать все: есть (отсюда популярность фастфуда), учиться, читать (курсы быстрого чтения помогают овладеть этим умением), мыслить, чувствовать, исполнять художественные произведения и даже религиозные ритуалы, замечает автор. Быстро и стремительно во времени и в пространстве движется все: человеческие тела, животные, растения, идеи, чувства, вещи, тексты, знания, верования, технологии, транспортные средства, финансы, образы и т.д.
«… В США власть скорости и настоящего воздействует даже на религиозную обрядность. Одна из церквей в Нью-Джерси предлагала, например, экспресс-богослужение: быстрое поклонение, краткое отпущение грехов, беглое заявление о вере, мини-молитва, небольшое песнопение, краткая подборка отрывков из Священного Писания и двухминутная проповедь. Пастор этого храма рекламирует его услуги следующим образом: «Дайте нам 22 минуты, и мы покажем вам Царство Божие»….»
Повсеместное ускорение способствует тому, что скорость выступает как один из факторов стратификации общества, − отмечает Александр Гофман. Одни люди успевают, другие нет. И тем, кто способен адаптироваться, быстро перемещаться, открыты все дороги, а те, кто медлит, автоматически причисляются к аутсайдерам.
«…В мире высоких скоростей человеку, не движущемуся с высокой скоростью, нет места. Тот, кто не движется быстро, кто находится «не в тренде», не попадает вовремя «в струю», считается недотепой и неудачником, оказавшимся на обочине жизни, не способным принести пользу ни себе, ни своим близким, ни обществу. Быстрее – значит лучше! – этот постулат выглядит истиной либо уже доказанной, либо не требующей доказательств. Принцип естественного отбора, провозглашенный радикальными приверженцами социального дарвинизма,– «выживание сильнейшего» («survival of the fittest»), – сегодня превратился в принцип «выживание скорейшего» («survival of the fastest»)…».
Культ скорости при этом сегодня присущ и медленным и быстрым людям. Однако страдают от неспособности в него вписаться не только те, кто отстают, но и те, кто успевают. «Часто они испытывают усталость, буквально задыхаются от высокого темпа жизни, времени все равно не хватает, причем даже на то, что сами они считают главным», – отмечает автор.
Другое важное последствие ускорения – культ настоящего. Прошлое и будущее заменяются исключительно настоящим, рефлексии нет места. Каждый день для человека выступает как новый, будто он только что родился, а мир вокруг него представляется только что созданным. Отсюда – поверхностность знаний. То, что каждое следующее мгновение уничтожает предыдущие, чревато неспособностью понимания глубины связей и событий, пишет ученый. Чрезмерно быстрые социальные изменения не затрагивают оснований общества: в результате они в определенном смысле не происходят вообще. Развитие превращается в серию несвязанных между собой, разрозненных эпизодов.
«… Беспредельная власть настоящего означает, среди прочего, тот факт, что у нас оказывается просто меньше воспоминаний как таковых. Людям просто некогда заниматься воспоминаниями, так же как и мечтами и планами на будущее. И те, и другие, и третьи вытесняются непосредственными восприятиями теперешнего времени, или, если угодно, своего рода воспоминаниями о настоящем. В данном случае прерывается временной континуум, в котором настоящее располагается между прошлым и будущим. Все это означает, что неконтролируемая акселерация способствует распространению социальной амнезии…»
Очевидно, что акселерация общества во многом имеет негативные последствия. Вопрос, что с этим делать. Ведь скорость связана и с прогрессом. Автор считает, что лучшее решение проблемы – выбор оптимальной темпоральности. Речь идет не просто о замедлении темпа, а о том, чтобы поставить его под контроль, ускоряться или замедляться на основе определенных ценностей, необходимости и здравого смысла, отмечает Александр Гофман. Чтобы этого добиться, требуется, прежде всего, избавиться от культа скорости.
Социальное признание проблемы ускорения аналитики зафиксировали еще в 1980-х – 1990-х гг. К началу XXI в. эта тема заняла важное место в самых различных социальных и идейных течениях. Более того, возникло движение, целиком сосредоточенное на решении проблемы замедления скорости и изменения политики времени. Это так называемое «Медленное движение» («Slow Movement»). Оно началось со сферы питания: в противовес «фаст-фуду» была создана культура «Слоу-фуд», эмблемой которой стало изображение улитки. Эта культура приобрела большое влияние в международных масштабах.
К родоначальникам «Медленного движения» относят также и создателя «Мирового института медленности» («The World Institute of Slowness»), норвежского специалиста в области организационной психологии Гейра Бертелсена (Geir Berthelsen). В списке организаций, так или иначе представляющих сторонников контроля скорости, – американский фонд «Продлить мгновение» («Long Now Foundation»), европейское «Сообщество замедления времени» («Society for the Deceleration of Time»), «Международный институт неделания слишком многого» («International Institute of Not Doing Much») и японский «Праздный клуб» («Sloth Club»).
Проблема замедления актуальна и для российского общества. Но, как отмечает Александр Гофман, лишь для некоторых его сфер, групп и пространственных областей. «Для других по-прежнему актуальны противоположные проблемы медленной скорости, топтания на месте или движения вспять. Разумеется, политика времени для них, наоборот, должна состоять в ускорении», – считает автор. Он отсылает к таким знакомым россиянам явлениям, как «долгострой» и дополняющей его «штурмовщине», традиционно медленно и неэффективно работающему бюрократическому аппарату и т.п.
Где замедление действительно актуально, так это мегаполисы. Стремление к ускорению в них, в частности вследствие автомобилизации, зачастую парадоксальным образом приводит к обратному эффекту, заторам и длительному стоянию на месте, отмечает автор.
В отношении скорости питания в России наблюдаются противоположные тенденции. С одной стороны, продолжает расти популярность фастфудов. С другой, растет популярность и медленной еды, которая все больше ассоциируется с едой «правильной», здоровой, традиционной, полезной, приготовленной из экологически чистых продуктов, вкусной и «честной».
«… По данным некоторых интернет-изданий, в настоящее время существует 21 конвивиум (от лат. «convivium» – «застольное общество»), т.е. местное отделение движения «Слоу Фуд», и почти 60 примыкающих к нему продовольственных сообществ, от Калининграда до Камчатки и от Мурманска до Эльбруса. Они открывают новые рестораны медленной еды, организуют специальные фестивали и семинары, взаимодействуют с шеф-поварами и виноделами, воздействуют на школьное питание, пропагандируют гастрономические традиции разных народов и рациональный подход к питанию…»
Но помимо питания, “Медленное движение” в России затрагивает и ряд других областей социальной и культурной жизни, говорится в статье. Это относится и к росту популярности таких мировых тенденций, как отказ от иррационального потребительства, дауншифтинг, экологическое движение, рост популярности езды на велосипеде и т.д.
Один из главных уроков «Медленного движения» состоит в необходимости мудрого обращения со временем. Но ряд важнейших идей и ценностей такого рода можно почерпнуть и в российском культурном наследии, например, в трудах К.Э. Циолковского, А.Л.Чижевского, Л.Н. Толстого, считает Александр Гофман. В целом, по его мнению, задача политики и стратегии времени должна быть в том, чтобы наполнять человеческое существование достойными содержаниями, выбирая под это подходящий темп. IQ
Автор исследования:
В подписке — дайджест статей и видеолекций, анонсы мероприятий, данные исследований. Обещаем, что будем бережно относиться к вашему времени и присылать материалы раз в месяц.
Спасибо за подписку!
Что-то пошло не так!
