22 августа 2017
Журналист Борис Грозовский специально для IQ составил список наиболее значимых исследований о России за 2015-2017 гг. Первая часть посвящена политологии.
Ханс Питер Ланкес, Ральф де Хаас, Александр Плеханов и др.
EBRD Transition Report 2016-2017
При проведении реформ важно, чтобы их результаты равномерно распределялись по всем слоям общества. Это позволяет сохранять демократические институты и рыночную экономику. Страны, где большинство полагает, что реформы выгодны не им, а другим людям, переживают драматический откат в преобразованиях. Там берут верх популисты или выстраивается «капитализм для своих». Даже выгодные для общества в долгосрочном плане реформы могут не преуспеть, если в краткосрочном периоде вызывают сильное неприятие населения. Между тем реформы в посткоммунистических странах принесли выгоды не всем. Только доходы верхних 27% населения начиная с 1989 г. росли темпом выше среднего (в России – 23%). 23% населения посткоммунистических стран сейчас беднее, чем в 1989 (в России – 13%), а у 33% доходы росли медленнее, чем в среднем в G7. В относительном плане только 44% населения выиграли от конвергенции с Западом.
Уровень неравенства возможностей в посткоммунистических странах все еще выше, чем в Западной Европе. Рыночные реформы вызвали резкое снижение удовлетворенности жизнью. Но теперь разрыв в удовлетворенности жизнью между посткоммунистическими и остальными странами (с поправкой на уровень жизни) сошел на нет. В корреспондирующей публикации Life in Transition III показано, что в 2016 году удовлетворенность жизнью в странах региона выросла по сравнению с 2006 и 2010 гг. Для россиян характерна очень невысокая удовлетворенность жизнью относительно других стран региона, и с 2006 года ее уровень понизился (сильнее, чем в других странах, испытавших этот же процесс). Также опрос выявил, что с 2010 г. в России (наряду с 4 другими странами из 31) понизилась толерантность к меньшинствам (национальным и т.д).
Владимир Гельман (Европейский университет СПб, Центр исследований модернизации, университет Хельсинки). Политические основания «недостойного правления» в постсоветской Евразии
Качество госуправления во многих постсоветских странах значительно хуже (bad governance), чем можно было бы ожидать исходя из их уровня политического развития. Почему? Под недостойным правлением имеется в виду отсутствие и/или извращение верховенства права, коррупцию, низкое качество регулирования и неэффективность правительства. Такое правление – частный случай господства экстрактивных политических и экономических институтов, или, по Д.Норту, «порядка ограниченного доступа», где главная цель управления государством – извлечение ренты, механизм власти тяготеет к иерархии, а автономия у акторов слабая, формальные институты значимы лишь как препятствие или помощь в извлечении ренты. Для такого режима плохое качество госуправления – норма, поскольку именно оно позволяет наилучшим образом извлекать ренту. Становлению и развитию «недостойного правления» в постсоветской Евразии способствовало отсутствие внешних и внутренних ограничений к такому правлению, а также идейная опора на «советское наследие», узость каналов обновления элит и слабое международное влияние со стороны Запада.
Сэмюэл Грин (King's College London), Грэм Робертсон (University of North Carolina (UNC) at Chapel Hill). Agreeable Authoritarians: Personality and Politics in Contemporary Russia
Ключевая социо-психологическая черта, определяющая, окажутся ли отдельные россияне приверженцами или противниками путинской политики – конформизм, готовность соглашаться. Эта черта определяет и оценки политической ситуации, которые дает человек, и его электоральное поведение. Иначе сложно объяснить, почему люди с похожим образованием, достатком, работой и т. д. выбирают диаметрально противоположные модели политического поведения. Для авторитарных режимов, делегитимирующих различия и политические дебаты, конформизм – крайне полезное свойство. Оно обеспечивает лояльность государству, неготовность участвовать в любых акциях, предполагающих конфликт с представителями государства (подробнее здесь).
Владимир Гельман (Европейский университет СПб, Центр исследований модернизации, университет Хельсинки). «Politics versus policy»: технократические ловушки постсоветских преобразований
Как и в других авторитарных режимах, в России реформы часто воплощались и реализовывались технократами – группами профессионалов, получивших на это мандат от политического руководства в рамках монопольной модели принятия решений. Реформаторы были наемными работниками – в таком же положении, как Витте, Столыпин, «чикагские мальчики» при Пиночете. Сами преобразования «изолировались» от критики общественного мнения. А политики не в состоянии оценить, насколько предлагаемые преобразования адекватны проблемам страны. Успешные технократы могут принести политикам больше вреда, чем неуспешные: в случае неблагоприятного развития событий в стране они способны бросить политикам вызов.
Такая модель реформ имеет серьезные ограничения, связанные с воздействием заинтересованных групп и качеством госуправления, его нацеленностью на извлечение ренты. Мандат на проведение реформ может быть закрыт в любой момент, что делает реформаторов-технократов беззащитными перед группами влияния. Реализация реформ в такой ситуации часто принимает режим спецопераций. Административное воплощение реформ ведет к искажению их сути. В итоге плата за недостаточную легитимность при, например, введении ЕГЭ – последующее выхолащивание реформы и ее ревизия. А национализация приватизированной собственности оказалась даже легитимнее, чем ее предшествующая приватизация.
Противоположный подход – когда решение о реформах принимается самими легитимными политиками или политическими партиями. Технократический подход к реформам – наследие СССР с его разделением между партийным руководством, с одной стороны, и советом министров и аппаратом ЦК – с другой. Технократическую модель закрепили права, полученные Ельциным в 1991-м (единолично формировать кабинет министров и издавать указы).
Несмотря на все недостатки, технократическая модель не является сегодня исчерпанной. Наоборот, сейчас в России это почти безальтернативный способ проведения преобразований. Действуя как младшие партнеры в «выигрышной коалиции», технократы приносят успех своим патронам. В краткосрочной перспективе переход к политической модели реформирования не принесет удачи, в лучшем случае он приведет к череде слабых, раздираемых противоречиями и коррумпированных правительств.
Кирилл Рогов (ред.), Владимир Фролов, Григорий Голосов (ЕУ СПб), Александр Кынев (КГИ), Николай Петров, Элла Панеях (оба – НИУ ВШЭ), Григорий Охотин, Мария Липман (журнал «Контрапункт»), Анна Качкаева (НИУ ВШЭ), Флориана Фоссато. Политическое развитие России: 2014-2016. Институты и практики авторитарной консолидации
Доклад описывает институциональную и политическую эволюцию страны весной 2014 — летом 2016. В это время происходил переход от мягких форм конкурентного авторитаризма 2000-х гг. к более жесткому и репрессивному режиму (он еще не завершен). Авторитарная консолидация охватила коренное изменение внешнеполитической доктрины; баланс сил внутри элит изменился в пользу сторонников конфронтационной модели; были институционализированы ограничения конституционных прав граждан. Политический режим идеологизируется и выстраивает «чрезвычайную легитимность» – легитимность на основе противостояния с Западом. Мобилизационная модель поддержки требует нагнетания атмосферы страха, угроз, нестабильности, конфронтации.
Дэниэл Трейзман (UCLA). How Modern Dictators Survive: An Informational Theory of the New Authoritarianism
В последние десятилетия диктаторы значительно реже, чем в первой половине XX века, прибегают к силе или идеологии с целью удержания власти. Их правление держится не на силе, а на том, что население убеждено в их компетентности. Они симулируют демократию, проводя подконтрольные выборы. Но если граждане считают правителя некомпетентным, они могут его свергнуть. В компетентности/некомпетентности правителя граждане могут убедиться через повышение/понижение своего уровня жизни, из госпропаганды или из независимых медиа. Даже некомпетентные правители могут удерживать власть, пока у населения растет уровень жизни. Правитель может повлиять на это восприятие, инвестируя в цензуру, госпропаганду, кооптируя элиты и т. д. – но все эти расходы уменьшают благосостояние граждан. Со временем репутация правителей растет, даже если благосостояние граждан снижается. Когда наступают трудные времена, и уровень жизни в стране снижается, диктаторам приходится сильнее задействовать пропагандистскую машину или цензуру.
Кирилл Калинин (Michigan University). Signaling Games of Election Fraud
Выборы важны и в автократиях: проходя под контролем, они демонстрируют гражданам популярность режима, а автократам – силу оппозиции. Фальсификация выборов тоже содержит нужную автократу информацию: она позволяет ему оценить лояльность региональных лидеров. Таким образом они обеспечивают себе политическое выживание и получают вознаграждение в виде бюджетных трансфертов. В статье Validating Precinct-Level Measures of Fraud: Evidence from the Russian Electoral Cycle 2011-2012 Калинин рассчитал размеры фальсификаций для выборов 2011-12 гг. Чем ниже в регионе популярность режима, тем большими будут в нем фальсификации, показывают Максим Ананьев и Майкл Пойкер (оба – UCLA) в статье Signaling and Information Acquisition in Authoritarian Institutions: Theory and Evidence from Russian Parliamentary Elections.
Джулиан Купер (University of Birmingham, Stockholm International Peace Research Institute). The military dimension of a more Militant Russia
В конце 1980-х гг. военные расходы СССР достигали 15% ВВП (рекорд). В то же время в США они не превышали 5,8% ВВП. В ВПК было занято 8 млн человек – 20% занятых в промышленности (из них в России – 6 млн), в т.ч. НИОКР занимались 1,5 млн человек (из них в России – 1,3 млн). В постсоветские годы этот сектор драматически сократился: в 1997 на него приходилось 4.3% упавшего к тому моменту ВВП, занятость снизилась до 2,8 млн, в т.ч. в НИОКР – 600 тыс. В 1998 г. военные расходы упали до 3% ВВП, а в первые годы Путина они поддерживались на уровне 2.5% ВВП. Серьезный рост военных расходов начался с 2012 г. (до этого они не превышали 3% ВВП). В 2015-16 гг. военные расходы выросли до 4-4,4% ВВП. Эта оценка не учитывает военные расходы, приходящиеся на другие ведомства кроме Минобороны и не учитывает строительства жилья для военнослужащих, содержание детсадов для их детей и т. д. С учетом этих трат в 2015 г. военный бюджет достиг 5.5% ВВП, что очень высоко по мировым меркам. США тратят на военные цели 3,5% ВВП, Франция и Германия – по 2,2%, Китай – 2,1% ВВП. Однако в абсолютных цифрах российские военные траты лишь на треть превышают траты Германии и Франции, в 2,5 раза уступают китайским и в 7 раз США. За последние годы российская армия перевооружилась и находится в состоянии повышенной боевой готовности.
Генри Хейл (George Washington University). 25 Years After the USSR: What’s Gone Wrong?
Ни одно из постсоветских государств кроме стран Балтии не преуспело в построении демократии (но в целом транссформационный процесс в пост-социалистических странах оказался успешным, показывает Симеон Дянков (London School of Economics) в статье The Divergent Postcommunist Paths to Democracy and Economic Freedom). Даже лидеры, поначалу казавшиеся демократическими, постепенно склонялись ко все более авторитарным методам (Шеварнадзе, Тер-Петросян, Акаев).
Отвергая ряд популярных объяснений, Хейл возводит причины неудач к историческому наследию, обозначая социальные свойства постсоветских обществ словом «патронализм» (ср.: патрон, патримониальный, патернализм). Патронализм – это социальное равновесие, при котором люди преследуют свои политические и экономические цели в первую очередь путем персоналистского обмена благами и наказаниями, тогда как абстрактные, надперсональные принципы и идеи, правила фактически не работают. Патроналистские общества – те, где связи и знакомства имеют гигантское значение. Последствия – коррупция, низкий социальный капитал, отсутствие верховенства права, непотизм. Людям могут не нравиться эти практики, но если они уверены, что «все поступают так», то вынуждены и сами поступать аналогичным образом.
Патроналистскими были первые человеческие общества – эта практика очень стара и устойчива. Изменить этот «принцип существования» крайне тяжело. Особенно трудно сломить этот порядок в странах, конституции которых делают ставку на президенциализм. Это облегчает «патрону» удержание власти, согласование интересов различных элитных групп в рамках авторитарной конструкции. Переписывание конституций проблемы не решит, но оно способно затруднить элитам координацию своих интересов под властью авторитарного лидера.
Тимоти Фрай (Columbia University), Ора Джон Рейтер (University of Wisconsin), Давид Жаконы (Columbia University). Hitting Them with Carrots: Voter Intimidation and Vote Buying in Russia
Покупка голосов на последних выборах была распространена меньше, чем тактика электорального запугивания. Последняя стала распространенной тактикой мобилизации голосов работодателями – как государственными (бюджетные организации), так и частными фирмами. Особенно сильны позиции работодателя как брокера голосов в небольших моногородах, где мало возможностей найти другую работу. Если позиции работодателя не так сильны, кроме рекомендации работникам, как они должны голосовать, компания еще и контролирует, будет ли ее указание исполнено. Давление работодателя оказывает большое влияние на выборы даже там, где их исход под вопросом. В статье Vote Brokers, Clientelist Appeals, and Voter Turnout: Evidence from Russia and Venezuela те же авторы показывают, что работодатели – чрезвычайно эффективные брокеры. Привлекать голоса через них выгоднее, чем напрямую покупать их. Работодатель обладает властью над работниками, что делает его эффективным провайдером голосов и участникам клиентелистских отношений.
Экономический и политический обозреватель, писал для Ведомостей, Forbes и других изданий, постоянный автор IQ
