07 августа 2017
Ученые впервые исследовали*, как новый стиль празднования Дня Победы поляризует российское общество. Одни люди вспоминают о жертвах Великой Отечественной войны, другие – заново переживают триумф. По-разному оцениваются общероссийское шествие «Бессмертный полк» и внешняя атрибутика праздника: георгиевские ленты, наклейки с победными лозунгами на автомобилях, солдатские гимнастерки на детях и взрослых. Одни считают это «карнавалом», другие – актом преклонения перед подвигом дедов и способом почувствовать единство и гордость за страну. Ученые собрали сведения о практиках празднования, провели опросы** участников «Бессмертного полка» и мониторинг*** социальных сетей. Подробнее об исследовании рассказывает статья «Война как праздник, праздник как война: перформативная коммеморация Дня Победы».
Авторы исследования:
Пройти по центру города с портретом прадеда, переодеться в военную форму тех лет, рассказать в Facebook (принадлежит компании Meta, признанной в России экстремистской организацией) или «ВКонтакте» о своих близких-ветеранах, сделать надпись «На Берлин» на автомобиле – все эти практики последних лет по-разному воспринимаются обществом. Кто-то чувствует себя в военной форме солдатом армии Победы. А кто-то расценивает это как «милитари-маскарад» и святотатство. Для этой части общества война – прежде всего травма, а 9 мая – день скорби по убитым, угнанным в плен, замученным в концлагерях.
Память о войне остается чувствительным моментом для общества. Нередко День Победы воспринимается как «истинный» день народного единства. Люди испытывают тоску по солидарности в обществе. Многим хочется заново пережить победу и ощутить принадлежность к сильной стране. Празднование 9 мая – ответ на этот запрос. «Здесь понимаешь, что ты – частичка огромного Великого народа и что никто никогда не сможет его победить», — подчеркивает респондентка исследования.
В то же время с уходом ветеранов войны практики празднования Дня Победы перестали быть бесспорными. «Участников войны почти не осталось. У их потомков возник вопрос: как праздновать День Победы? — рассуждает Алексей Титков. — 40 лет назад все было понятно. Ветераны встречались с однополчанами, например, в Парке им. Горького или у Большого театра, приводили на встречу внуков». А сейчас подросшие внуки задумываются, как отмечать День Победы, делать что-то активное (например, переодеваться в военную форму, надевать георгиевскую ленточку) или нет.
В последние годы в праздновании произошел «сдвиг смысла», подчеркивает Титков. Празднование становится все более «вещественным», «телесным», с обилием внешних атрибутов. Для части общества недостаточно просто сказать: «Мы помним» или «Победа деда — моя победа». Они хотят большей вовлеченности, включенности в праздник. Отсюда и «перформативная коммеморация» — воспоминание действием: публичная «реставрация» событий и ощущений, демонстрация символов победы. Часть людей видят в таких атрибутах связь с ветеранами, считают, что имеют полное право на демонстрацию такой связи. Другие думают, что нельзя присваивать себе победу предков: воевали не мы, а они, и любые внешние демонстрации тут — кощунство.
Таким образом, практики празднования, равно как и восприятие Дня Победы, становятся камнем преткновения. Накануне праздника сторонники разных точек зрения начинают «битву за войну» и впадают в крайности. 
Исследователи выделили два моральных сообщества, которые в интерпретации празднования 9 мая противостоят друг другу. Роднит их одно: восприятие этого праздника как весьма значимого события и ощущение, что они и есть хранители правильных традиций празднования. Однако сами практики празднования поляризуют два сообщества.
Одни («сообщество I») устраивают «автопробег Победы» (до Берлина или в локальных масштабах), декорируют детские коляски под танки, делают броши из георгиевской ленты. Пример такой атрибутики, доведенной до абсурда, — кокошник победы, изготовленный в 2016 году из георгиевских лент. Правда, фирма-производитель быстро сняла этот головной убор с производства. Было слишком много негативных комментариев.
Еще один пример — леденцы в виде свернутой георгиевской ленточки: покупателям предлагают почувствовать «вкус победы».
Отдельная история – наклейки на автомобилях со слоганами «1941-1945. Можем повторить», «На Берлин!» и пр., а также импровизированные шествия «пленных немцев». Исследователи считают такие акции проявлением «символической агрессии», «символического причинения вреда», повторного «наказания» противника. Это примерно как ритуал вуду, когда считается, что, наказав изображение врага, человек мстит ему самому, поясняет Алексей Титков.
Символическая агрессия возникает в результате изменения смыслов праздника. «Если раньше дата 9 мая воспринималась как день памяти об окончании войны, о возвращении к миру, то сейчас в фокусе перформативной коммеморации — победа над врагом», — пишут исследователи. По мнению ряда экспертов, часть общества считает, что «если та война была успешной для России, то, случись война сегодня, она тоже будет успешной».
«Сообщество II» впадает в другую крайность: бойкотирует георгиевские ленты, высмеивает или осуждает акцию «Бессмертный полк». Лозунг «Я помню, я горжусь!» перефразируется в «Я помню! Я напьюсь!». В ответ на «кокошник победы» возникают фотожабы с байкером Хирургом и певцом Иосифом Кобзоном в этих головных уборах.
Недостойный карнавал — так это сообщество воспринимает ношение военной атрибутики. В праздничных акциях («Бессмертный полк») представители сообщества усматривают кощунство и коммерциализацию. По их словам, в шествии использовались не только портреты погибших на войне родственников, но и портреты других людей. В 2015 году «сообщество II» бурно обсуждало появление портрета Берии. В 2016 году накануне 9 мая в сети появились фотографии из супермаркетов, где продавались штендеры для «Бессмертного полка» с уже вставленными портретами безымянных солдат.
Праздник также политизируется. В мае 2013 года организаторы «Бессмертного полка» обратились к политическим партиям с призывом не использовать акцию для самопиара. Тем не менее на местах это соблюдалось не всегда. Организаторы акции в Вологде сетовали, что «коммунисты все равно развернули [портрет] Сталина».
В 2016 году баталии вокруг праздника разгорелись настолько, что «сообщество II» заговорило о своих оппонентах в духе hate-speech – жесткой вражды. Так, чуждый стиль празднования они окрестили «победобесием», и за издевательство над символами Великой Отечественной войны предлагают ввести чуть ли не уголовное наказание. Градус дискуссии возрастает именно в праздничные дни (рис. 1).
Рисунок 1. Критика «победобесия» в твитах и постах «ВКонтакте», абсолютные цифры, данные сервиса «Поисковик. Яндекс-блоги»
Ношение этого символа победы может считываться двояко:
как солидарность с участниками войны (ленты – «символ памяти и уважения к тем, кто прошел войну», подчеркнула участница московского «Бессмертного полка»), эту солидарность с предками можно назвать вертикальной;
как поддержка политики государства (кто-то даже носит ленту круглогодично); соединение георгиевской ленты с российским флагом указывает на связь памяти о войне и патриотизма (месседж: «Я люблю свою родину и помню о войне»); это горизонтальная солидарность — с современниками.
Эти два смысла — солидарность с ветеранами и патриотизм — могут конфликтовать. Так, одна из организаторов «Бессмертного полка» в Вологде рассказала, что ее отношение к ленте поменялось в связи с присоединением Крыма, и теперь она «старается не использовать эту символику».
Опросы ВЦИОМ об отношении людей к «вещественным» свидетельствам патриотизма показали, что с 2006 по 2016 год заметно улучшилось восприятие:
появления государственных символов на одежде (это одобряют уже не 34%, а 43% респондентов),
на личных машинах (с 30% до 38%).
А вот отношение к вывешиванию флага, самой признанной форме проявления патриотизма, почти не изменилось (44% одобряющих в 2006 году, 41% спустя 10 лет). Так что «связывать такие подвижки с ростом патриотизма будет неверно», считают исследователи. «Вероятнее всего, что среди граждан, склонных к проявлению патриотических чувств, закрепляются новые практики самопрезентации», — отмечают они.
Приуроченные к Дню Победы автопробеги (пик этих коллективных перформативных практик пришелся на 2015 год) дают участникам «почувствовать себя победителями» двояким образом:
через «реставрацию» маршрута Советской Армии (проехать от Москвы до Берлина),
через визуальные и вербальные знаки превосходства над противником (наклейки на автомобилях, их «камуфляжный» декор и пр.).
В целом организаторы больших пробегов по местам боевой славы «не злоупотребляют декором автомобилей, хотя и не исключают элементов военной формы на участниках». Им достаточно того, чтобы оказаться в Берлине в те дни, когда много лет назад советские солдаты водрузили знамя над Рейхстагом.
Участники региональных автопробегов чаще предпочитают милитари-декор и делают на машинах наклейки типа «Т-34», «Поехали за немками». В обоих случаях автопробеги демонстрируют символическую способность «повторить победу». 
Для многих людей участие в шествии «Бессмертный полк» — дань любви и уважения к ветеранам. Это «народная часть парада Победы». Диапазон чувств, связанных с акцией, широк: от семейных до гражданских и патриотических. Показательно, как респондент описывает свои ощущения: «Чувство, что в моих жилах течет его [деда-участника войны] кровь, и та Великая Победа — и моя тоже. Чувство единения поколений, чувство величия нашей страны-победительницы».
Если разложить спектр ощущений на составляющие, то «Бессмертный полк» это:
акт преклонения и любви к близким людям, вернувшимся или погибшим на войне (культ предков, «фамильная» форма поминовения усопших), «переживание связи поколений». Информант признается, что с гордостью представлял, как его прадед «и другие герои идут рядом»;
память о других воинах, о «неизвестном солдате», солидарность с воевавшими. «С нами наши предки, наши потомки и Благословение Божие…», — говорит участница шествия (она испытывает экстатические чувства);
акт единения с обществом и гордости за свой народ, преодоление разобщенности. «Все были своими, все были вместе», — рассказывает респондент.
60% информантов сказали, что во время акции испытывали чувство гордости, 37% заявили о чувстве единения с народом. Чуть больше четверти — 26% — говорили о скорби и горечи при мысли о погибших на войне (можно было дать несколько ответов на вопрос об эмоциях на акции). Ощущение исторической травмы оказалось на втором месте после положительных эмоций, связанных с победой.
Шествие «Бессмертный полк» стало ритуалом, актом сакрализации. «Для установления связи со своими предками люди чувствуют необходимость совершить некоторые клишированные, календарно приуроченные действия, — пишут исследователи. — Причем от года к году вовлеченность в эти практики усиливается».
Активное развитие перформативных практик в целом показывает, что идет «процесс пересборки «гражданской религии»», резюмируют авторы статьи. Обществу не хватает таких чувств, и люди, идущие в колоннах «Бессмертного полка», восполняют этот пробел. IQ
* В проекте также участвовали исследователи Московской высшей школы социальных и экономических наук, РАНХиГС и РГГУ Дмитрий Доронин, Анна Кирзюк, Анна Соколова и Елена Югай.
**Проведен письменный дистанционный опрос участников акции «Бессмертный полк» в 2015-2016 годах, в ходе которого получены 157 развернутых комментариев респондентов из 74 населенных пунктов.
***Количественный и качественный мониторинг проводился в 2015-2016 годах.
См. также:
Как молодежь учат Родину любить
Потомки ветеранов ВОВ более ответственны и самостоятельны
