«Неплохой результат, но есть куда расти» – так оценивают мировые эксперты потенциал России в сфере образования. Директор Центра экономики непрерывного образования РАНХиГС Татьяна Клячко своем докладе (Т.Л. Клячко. Образование в России: основные проблемы и возможные решения. М., Издательский дом "Дело" РАНХиГС, 2013) приводит расчеты Программы развития ООН за 2011 год, в которых по индексу человеческого развития Россия заняла 66 место среди 187 стран и, таким образом, вошла в группу стран с высоким уровнем человеческого потенциала (Доклад о человеческом развитии. ПРООН, 2012). При этом по совокупному индексу образования в этой «табели о рангах» Россия оказывается выше – на 41 месте. Пора подтянуть самых «отстающих» – дошкольное и высшее образование, считает Клячко.
Детские сады во многом обделены вниманием общества и не выполняют своей роли – выравнивать стартовые возможности детей перед школой, отмечается в докладе.
Для общества главным вопросом в дошкольном образовании все еще оказывается «количество», а не «качество»: оно остро реагирует на дефицит мест в детских садах, но не на конечный результат, который это образование должно обеспечивать. «Дети под присмотром и накормлены», – к этому во многом сводится роль детсадов для общества. Иными словами, дошкольные учреждения все еще рассматриваются как система социального призрения, а не как первый образовательный «трамплин» в жизни ребенка, обращает внимание Т. Клячко.
Дети ходят в детсады, как правило, по месту жительства. Это ведет к сегрегации: дети из малокультурных и (или) бедных семей попадают в среду таких же сверстников, а дети из обеспеченных семей вращаются в своем кругу. Социальные различия никуда не стираются.
Развитие детей в детсадах затрудняет и тот факт, что воспитатели оказываются «аутсайдерами» в экономическом смысле, подчеркивает Татьяна Клячко. Доля бюджетных расходов на дошкольное образование в ВВП выросла с 2004 по 2011 гг почти на треть (до 0,7%), однако зарплата работников детсадов так и остается самой низкой в системе образования.
В средней школе доступ к хорошему образованию во многом также остается лишь благим пожеланием, замечает Клячко. И нормативное подушевое финансирование (НПФ) – принцип «деньги следуют за учеником» – пока не упрощает ситуацию.
По принципу НПФ бюджетные средства выделяются муниципалитетам – по числу проживающих в них школьников. Однако муниципалитет перераспределяет деньги с учетом разных факторов (например, социальной ситуации, необходимости поддержать сильные школы). Последствия такой политики известны. В Великобритании внедрение образовательных ваучеров привело к еще большему социальному расслоению: богатые семьи уезжают туда, где школы лучше, пишет Татьяна Клячко. В итоге территории резко различаются по доступу к хорошему образованию, а в системе школ возникают свои «образовательные гетто».
В России сегмент «неблагополучных» школ в отдельных регионах достигает 25 проц. Это школы с высокой концентрацией детей из малообеспеченных и низкокультурных семей, поясняет исследовательница. Качество получаемого ими образования оказывается тормозом для развития не только самих детей, но и целых регионов. Вырваться из таких «гетто» сложно. В итоге происходит «маргинализация таких школ и учеников», ссылается Татьяна Клячко на «Стратегию 2020». ( «Стратегия-2020: Новая модель роста – новая социальная политика». Глава 11. Новая школа.)
Иными словами, применение экономических методов в системе образования сильно влияет на ее развитие, притом не всегда хорошо, подчеркивает Татьяна Клячко. Управленчески прозрачный принцип нормативного подушевого финансирования оказывается не в состоянии справиться с многообразием ситуаций в школах. Скорее, этот экономический метод должен служить индикатором, который показывает избыток финансирования в одной школе и его нехватку – в другой, указывается в докладе. По обеим школам должны быть приняты управленческие решения – и в том, и в другом случае качество образования может пострадать.
Во многих регионах введение НПФ спровоцировало кампании по укрупнению школ. Между тем, слияние сильных и слабых школ далеко не всегда улучшает качество образования, убеждена Т. Клячко. Показатели деятельности таких «агломератов» могут резко упасть – на фоне существенного увеличения бюджетного финансирования.
Ситуация с учителями также весьма серьезна. Здесь нарастает опасность «кадрового обрыва». Татьяна Клячко цитирует «Стратегию 2020»: «Доля учителей пенсионного возраста за 2002-2010 гг. выросла с 11% до 18%. Доля педагогов младше 30 лет составляет всего 13%, значительная часть молодых учителей не закрепляется в системе образования». Кстати, при этом «новая смена» рекрутируется через негативный отбор – в педвузы нередко идут слабые абитуриенты.
Из-за низких пенсий старые преподаватели стараются держаться «до последнего дня», поэтому в школах почти нет вакансий для молодых педагогов. Простое повышение оплаты труда еще больше закрепит эту ситуацию. В итоге, когда через 7-10 лет старое поколение педагогов уйдет, школа может остаться без кадров.
Качество образования в средней школе оставляет желать лучшего, отмечает Клячко. Если в начальной школе по навыкам чтения и математики российские школьники обгоняют своих зарубежных сверстников (об этом говорят международные исследования PIRLS и TIMSS), то к концу основной школы – 15 годам – эти преимущества утрачиваются. Как показывает исследование PISA, российские школьники не умеют «конвертировать» теоретические знания в прикладные, говорится в докладе.
Единые государственные экзамены – разумная идея, считает Татьяна Клячко. Тем самым аттестация школьного образования и «пропуск в вуз» отделены от организаций, заинтересованных в их результатах – от школы и института, что, по идее, снижает коррупцию и расширяет доступ к высшему образованию. Однако воплотилась идея новых экзаменационных испытаний пока так, что сделала ЕГЭ в глазах общества почти что «красной тряпкой», отмечает ученый.
Для школы ЕГЭ – тоже «укор». Ведь в новой ситуации школа утратила ориентиры своего развития: это уже не подготовка к жизни и не основа для подготовки кадров, говорится в докладе.
Тем не менее, ЕГЭ стал главным доказательством проводимых в России реформ образования. Однако, подчеркивается в докладе, из «прокламируемого символа роста доступности высшего образования он мгновенно превратился в барьер на попадание в вузы». Так, в 2008 г. – последнем году эксперимента по ЕГЭ – результаты сдачи единых экзаменов шокировали общество. Доля двоек по русскому языку составила 11,2%, а по математике – вдвое больше, 23,5%. С такими результатами «заказан» не только «пропуск в вуз», но даже и аттестат зрелости. В 2009-2010 году требования снизили – и «урожай» двоек был много меньше. ЕГЭ надо совершенствовать – только так этот механизм заслужит доверие общества, резюмирует Татьяна Клячко.
Среднее профессиональное образование (СПО) в России стало «транзитом»: больше трети выпускников учреждений СПО поступают в вузы, не выходя на рынок труда, и около 70% всех окончивших колледжи и техникумы поступают в вузы в течение нескольких лет.
Причем ЕГЭ только обострило эту проблему: стало расти число учреждений СПО при вузах, обеспечивающих своим выпускникам переход в высшие учебные заведения без сдачи единых экзаменов. Структура подготовки по специальностям в колледжах и техникумах соответствует структуре подготовки по направлениям в вузах.
Таким образом в системе профессионального образования стихийно складывается эффективная образовательная траектория для молодежи из небогатых семей, делает вывод Татьяна Клячко.
Высшее образование становится чуть ли не всеобщим – в вузы идут подавляющее большинство выпускников школ, до 80%. Последняя мода – приведение высшего образования в соответствие с потребностями рынка труда, отмечается в докладе. Однако есть одно «но», подчеркивает исследовательница: циклы подготовки специалистов и циклы смены технологий расходятся. Поэтому абсолютизировать подстройку высшего образования под рынок труда не стоит, считает Клячко.
Однако интенсификация развития человеческого капитала, в том числе за счет перестройки вузов, необходима, убеждена исследовательница. С 1990-х годов – в пору экономической неопределенности, а потом с середины 2000-х, когда экономика стала восстанавливаться, шло, скорее, экстенсивное развитие человеческого капитала. Широта охвата высшим образованием превалировала над его качеством.
Россия перешла от 2,7 млн студентов вузов в 1992 году к 7,5 млн студентов в 2008 году. Однако доля хорошо подготовленных дипломированных специалистов почти не растет, что рождает у работодателей ощущение резкого падения качества образования и его несоответствия нуждам рынка труда, полагает Татьяна Клячко.
Показательна ситуация с инженерами. Россия лидирует в мире по выпуску инженеров «старого образца» (для индустриальной экономики), которые не могут быть полезны инновационной экономике. В итоге они перепрофилируются, а подготовка инженеров «вхолостую» еще больше снижает престиж их труда. Пора заново создавать элитное инженерное образование и жестко увязать его с нуждами инновационной экономики, убеждена автор.
Татьяна Клячко бьет тревогу по поводу «псевдовысшего образования». Население реализует социальную норму (ребенок должен иметь высшее образование) и порой платит при этом за третьесортный продукт. Но, как ни парадоксально, оно пока получает отдачу даже на такие сомнительные вложения.
Нужно достроить двухуровневую систему высшего образования («четыре плюс два» – бакалавриат и магистратура), продолжает автор доклада. Такая «конструкция» позволяет разделить общее высшее и высшее профессиональное образование. При этом переход в магистратуру не должен быть тотальным – в нее должны попадать 25-30% бакалавров.
Тенденции к превращению образования в непрерывное уверенно складываются из-за быстрой смены производственных и социальных технологий, необходимости доучиваться, пишет Татьяна Клячко. Курсы, кружки, образовательный туризм и другие виды вне системного образования уже активно формируют новую образовательную среду. При этом для работников очень важна сертификация полученных ими знаний, в том числе при самообразовании, подчеркивается в докладе. Ведь главная причина отставания России по совокупному индексу образования (41 место) – это низкая продолжительность образования занятых людей.
Реформам образования не хватает последовательности. Они реализуются фрагментарно, указывает Татьяна Клячко. В итоге население считает, что реформы проводятся лишь с целью снизить бюджетное финансирование, а педагоги уверены, что перестройка образования дискредитирует среднюю и высшую школу. Так или иначе, складывается ситуация, когда реформа «сверху» тормозит реформу «снизу».
Вывод один – модернизацию образования необходимо продолжать. В мире изменения системы образования стали перманентными, поскольку школа вынуждена меняться вслед за изменениями в экономике и обществе, резюмирует Татьяна Клячко.
Списывать нехорошо, но только не в России
Чего стоит высшее образование
В подписке — дайджест статей и видеолекций, анонсы мероприятий, данные исследований. Обещаем, что будем бережно относиться к вашему времени и присылать материалы раз в месяц.
Спасибо за подписку!
Что-то пошло не так!
