Усиление исламского фундаментализма как в мировом контексте, так и в российском связано с игрой в идеологии, которая чем-то похожа на спорт. Если футбольная команда твоего города постоянно выигрывает, болельщикам легко и приятно идентифицировать себя с ней. Небольшое количество поражений можно принять, но если команда начинает проигрывать постоянно, идентификация с ней становится менее приятной. При этом может возникнуть вопрос: «А может вообще завязать с футболом и переключится на хоккей?».
Изначально идеология в мусульманском мире была исламской. Но примерно с середины девятнадцатого века элиты мусульманских обществ стали осознавать, насколько серьезно они проигрывают Западу. К тому времени значительная часть мусульманских стран превратилась либо в колонии, либо в полуколонии западных государств. Было понятно, что ислам как идеология не работает, нуждается в реформе, и мусульманские государства попытались заимствовать у Запада не только инженерные технологии, но и социальные.
Запад в тот момент переживал период расцвета национализма. Многие мусульманские элиты тоже вступили в эту игру – построили светские школы, отменили хиджабы и обратили внимание масс на такой аспект как национальность. Яркий пример – Турция, преобразившаяся под влиянием национальной идеологии Кемаля Ататюрка. Подобная идеология начала развиваться во многих мусульманских общинах, что привело к появлению, вооруженных национализмом секулярных режимов – Египет во времена Нассера, Ирак при Хуссейне, Ливия во главе с Каддафи, Палестина с Арафатом.
Потом наступила серия разочарований, связанных, в том числе, с военными поражениями. Так арабские страны потерпели несколько поражений от Израиля, а Пакистан от Индии. В Иране с помощью американцев был свергнут режим национального премьера Мохаммеда Мосаддыка. При этом уровень жизни в мусульманских странах до западного не дотянулся.
На фоне всех этих разочарований во второй половине двадцатогого века возник постнационалистический ислам, переломным моментом для которого стал 1980 год, когда началось вторжение СССР в Афганистан. Сопротивление этому вторжению было уже не национальное, а исламское с интернациональным характером. Вывод советских войск из Афганистана был воспринят, как забитый гол, которого очень долго ждали, играя в футбол, но быстро забили, играя в хоккей. Так исламская идеология вновь начала набирать популярность в мире.
Что происходило в это время в России? Во второй половине 19-го-начале 20-го века в Российской империи развивалось пантюркистское национальное движение, которое пыталось построить большую мусульманскую нацию. Ни царскому правительству, ни впоследствии большевикам эта идея не нравилась. Это классическая ситуация двух медведей в одной берлоге. Поэтому большевики нарезали из медведей много маленьких безопасных зайчиков – наций со своими языком, письменностью и культурой, объединенных коммунистической идеологией независимо от бывшей религиозной принадлежности.
В конце 1980-х годов во всем мусульманском мире происходил переход от национальной к исламской идеологии. На постсоветском пространстве, наоборот, с упадком коммунистической идеологии начала усиливаться национальная. Так протестные движения в Чечне или, например, Татарстане изначально не носили исламского характера, а были национальными.
Но национальные образования в ряде случаев оказались не эффективными и коррумпированными. В итоге в республиках наступило разочарование.
В результате с некоторым опозданием – после падения железного занавеса – Россия отзеркалила мировую ситуацию. Примерно с середины 90-х в российских мусульманских республиках начал распространяться постнационалистический исламский фундаментализм. Здесь немалую роль сыграли финансовые вливания через благотворительные фонды монархий Персидского Залива. На фоне этих событий появились духовные управления мусульман Татарстана, Башкортостана. Образовалась альтернативная структура – Совет муфтиев России. Шел большой обмен студентами и преподавателями. В России появилось много литературы, в том числе, ваххабистского толка. Дальнейшие события, такие, как исламизация чеченского конфликта и серии террористических актов всем известны.
Сейчас российские власти и население исламский вопрос заботит в меньшей степени, чем во второй половине 90-х-начале 2000-х годов. Но стоит помнить, что в России события развиваются с опозданием. И то, как они будут развиваться, зависит, на мой взгляд, от развития ситуации в зарубежных исламских странах. Очевидно, что исламский фундаментализм становился лидирующей идеологией во многих государствах в последние десятилетия, сводя на нет национальную идеологию. Примеры тому не только Афганистан и Пакистан. Не без помощи богатых и влиятельных монархий Персидского залива национальные режимы Арафата, Хусейна, Каддафи уступили место новым режимам, в которых ислам играет ведущую роль.
Казалось бы, все более уверенная поступь исламского фундаментализма должна ободрять радикальных исламистов в разных концах мира.
Но успех идеологии в последнее время оказался под сомнением. Этому поспособствовала египетская ситуация, где очередная победа исламистов в ходе Арабской весны обернулась поражением в результате военного переворота.
Решающим моментом может стать развязка ситуации в Сирии, где идет попытка уничтожить светский режим Асада. США бомбить Сирию не рискнули, и исход этой борьбы сейчас совершенно не ясен. Если за неудачей исламистов в Египте последует неудача в Сирии, то не исключено, что это может обратить вспять поступательное движение исламского фундаментализма в мире и в Россиив том числе.
Пока исламский фундаментализм в России на подъеме. Дагестан, Чечня, Ингушетия, Кабардино-Балкария – особые зоны риска. И российская власть, похоже, пока не вполне понимает, что с этим делать, поскольку исламистские силы не всегда находятся в зоне ее контроля. Это связано с несколькими факторами. Во-первых, есть зарубежные каналы, которые спонсируют исламистские движения. Во-вторых, среди мусульманских элит существуют свои контрэлиты, которые не прочь сыграть на радикальных настроениях. В-третьих, русский капитализм работает в Волго-Уральском регионе, но совсем не работает на Кавказе, где – особенно в восточной части региона – сохраняется высокая рождаемость на фоне тяжелой экономической ситуации и действуют практики родо-племенных отношений. Эти практики более сильные, чем такие государственные институты, как полиция и суд.
Решающими в развитии исламского фундаментализма на этом фоне могут стать экономические катаклизмы, обусловленные возможным мировым финансовым кризисом.
В этом случае республики Волго-Уральского региона также могут оказаться проблемными зонами, поскольку существует риск ослабления государственных институтов. Ситуация может быть схожей с той, что мы наблюдали в конце 80-х, когда власть рассыпалась, потому что разваливалась экономика. Если нечто подобное начнет повторяться, то в этот раз протестное движение будет носить не национальный, а исламистский характер. В национальной идеологии какая-то часть населения Татарстана и Башкортостана разочаровалась после того как российская власть после прихода Путина постепенно начала отбирать автономные привилегии, как экономические, так и политические, которые когда-то отвоевали местные националисты.
Не секрет, что лозунг «Россия для русских» готовы поддержать все более широкие слои населения. Недавние события, в том числе в московском районе Бирюлево – тому доказательство.
Будучи националистическим по форме, этот лозунг имеет и некоторую религиозную подоплеку. В случае подъема исламизма религиозный компонент этого лозунга будет усилен. Чтобы это понять, достаточно задуматься о том, кто в России сегодня воспринимается в качестве нерусских. Вряд ли, например, карелы или мордва. В первую очередь, это мусульмане с Кавказа или приехавшие из Средней Азии.
Российские элиты при этом остаются космополитичными и в национальные и религиозные игры в отличие от широких масс играть пока не готовы. Но если что-то пользуется спросом, точно возникнет предложение. Поэтому в случае развития исламских движений с большой вероятностью найдутся контрэлиты, которые захотят использовать лозунг «Россия для русских» в собственных целях. А это уже опасно – с точки зрения целостности государства.
Эдуард Понарин, PhD, заведующий Лабораторией сравнительных социальных исследований (ЛССИ) НИУ ВШЭ (Санкт-Петербург)
В подписке — дайджест статей и видеолекций, анонсы мероприятий, данные исследований. Обещаем, что будем бережно относиться к вашему времени и присылать материалы раз в месяц.
Спасибо за подписку!
Что-то пошло не так!
