Гастрономические практики выступают в качестве маркеров многих социальных процессов. Ускоряющийся темп жизни и более активная позиция современных женщин в деловой сфере способствуют тому, что употребление фастфуда становится распространенным явлением.
В свою очередь, агрессивно продвигающая себя культура фастфуда, также влияет на традиционный семейный уклад. Наличие выбора готовой пищи позволяет сэкономить время на ее приготовление и трансформирует традиционную роль женщины как автора повседневной пищи. Этой ролью овладевает анонимная сила в лице пищевой индустрии.
Такая ситуация порождает противоречия. С одной стороны, быстрая еда набирает популярность. С другой, растут пищевые страхи, связанные с незнанием процессов ее производства. Кроме того, императив худого тела, которое в современном обществе воспринимается как один из признаков успеха и статуса, вступает в конфликт с насаждаемой культурой избыточного питания. Важно не только оставаться худым, но и не отказывать себе при этом в гастрономических удовольствиях.
«Дело в том, что узкий подход не дает целостной картины – например, я сталкивалась с тем, что, при изучении конкретных аспектов гастрономических практик, при богатом эмпирическом материале, исследователи испытывали проблемы со значимыми выводами, – пояснила Ирина Сохань – А философский подход дает базовую картину и совсем не препятствует, но способствует изучению гастрономических практик специалистами в узких дисциплинарных областях».
В процессе исследования она проанализировала также ряд современных глянцевых журналов на предмет гастрономической тематики, ориентированных как на женскую, так и на мужскую аудитории, а также гендерно-нейтральных, предназначенных для широкой публики. В выборку попали издания, рассчитанные как на читателей с высокими, так и средними доходами.
Все журналы имеют гастрономические колонки и, по мнению исследователя, обладают некой репрезентативной чистотой в отличие, к примеру, от кулинарных блогов, выражающих сугубо авторский гастрономический стиль.
Фастфуд сегодня – не просто полуфабрикаты или еда из Макдональдса. Это целая пищевая индустрия, которая научилась спекулировать вкусами и производить съедобное из несъедобного, игнорируя традиционную гастрономическую логику, связанную с природными циклами производства продуктов. «Специфика фастфуда в том, что эту пищу не надо готовить (или минимально готовить – разогреть, к примеру), эта пища не предполагает трапезы, это апогей так называемой культуры перекуса», – рассказывает Сохань
Идея такой функциональной пищи, как она отмечает, есть уже в классических утопиях (например, «Новая Атлантида» Ф.Бэкона). Также интересна с этой точки зрения знаменитая советская «Книга о вкусной и здоровой пище». «В Книге много информирования домашних хозяек о том, как и что готовить. Но много говорится и о достижениях советской пищевой промышленности. Настолько много, что бросается в глаза, что именно производимая ею пища должна стать наиболее предпочтительной», – поясняет исследователь.
В фастфуде, по ее словам, сильна идея независимости от природы и смысл такой пищи тесно связан с функционализацией телесности – тело как машина, пища как топливо. Также фастфуд ассоциируется с американской культурой – это пища эмигранта, которому нужно в жизни чего-то добиваться и расходы на трапезу (временные, финансовые и т.д.) выглядят ненужной роскошью.
Когда трапеза со всеми ее культурными кодами сводится к перекусу, то эти коды перестают воспроизводиться. Поэтому последствия приоритета фастфуда колоссальные, считает исследователь. Эти последствия связаны, прежде всего, с разрывом семейных связей. «Известный факт, что у трапезы огромный социализирующий потенциал, и, безусловно, совместный прием пищи способствует укреплению родственных связей», – говорит автор исследования.
Существует даже такой феномен, как гастрономическая семейная память. Современный темп жизни сильно поубавил количество семейных трапез, которые зачастую стали сводится к праздничным застольям – к трапезам по случаю, когда, наконец, можно собрать всю семью за одним столом. «Фастфуд предполагает функциональный прием пищи в одиночестве или в толпе поступающих подобно», – замечает Сохань.
Отдельное внимание ученый уделяет трансформации гендерных ролей на фоне революции в культуре питания. «Традиционно женщина является автором повседневной пищи. Учитывая, что приготовление пищи представляет из себя совокупность телесных техник, когда происходит вкладывание интенций своего бессознательного в приготовляемое, то в определенном смысле женщина кормит собой семью, одновременно и влияя на нее», – рассказала Сохань. По сути, как она отмечает, тот, кто готовит и кормит – влияет, поэтому очень важно знать, кто тебя кормит – ты сам, конкретный повар или анонимная сила в лице пищевой индустрии.
Женщины сегодня все чаще более ориентированы на социальные достижения, чем на семейный быт. Тем не менее, домашняя кулинарная культура никуда не делась, просто происходит сильное сужение этой функции, чему способствует наличие готовой или полуготовой пищи.
Но есть и другая тенденция, рассказала Сохань. В противовес фастфуду появляется потребность в дополнительной информации о пище – от разнообразия кухонь мира до психологической подоплеки продуктов. «И женщины, скорее, уже исходя из этой информации, возвращаются на кухню готовить», – считает исследователь.
Кроме того, приготовлению домашней еды способствуют современные пищевые ужасы, связанные с незнанием процесса производства полуфабрикатов. «Одно из философских определений пищи – "пища есть проникновение иного в тождественное". Если давать базовое определение пищевому ужасу, то это – страх перед неконтролируемым нарушением идентичности, перед новым и опасным телесным опытом», – рассказала Сохань.
Анализ, проведенный в ходе исследования, показал, что современный человек достаточно противоречив в своем отношении к гастрономической культуре и тому, что с ней связано. Прежде всего, до сих пор существует коллективная травма, связанная с голодом и дефицитом. Это доказывает содержание кулинарных рубрик в глянцевых журналах. В изданиях высшего ценового сегмента, сделанных как копии западных аналогов, доминирует эстетический дискурс. «Но в адаптированных под среднего российского потребителя вариантах, можно обнаружить тенденцию, неизбежно связанную с советским прошлым, точнее, со спецификой его осмысления и переживания», – пояснила Сохань.
Глянец эконом-класса часто размещает советы о том, как «приготовить обед из трех блюд из замороженного куска дешевого мяса». Это напоминает гастрономическое взаимоконсультирование советских хозяек эпохи дефицита. Основной дискурс здесь заключается в экономии пищи и рачительном использовании доступных продуктов.
С другой стороны, уже давно параллельно сформировалась целая индустрия гастрономических соблазнов, пропагандирующих избыточное и разнообразное питание. «Сам по себе соблазн универсален – это способ воздействия абсолютно на все социальные группы, имеющий целью одно – заставить интенсивно потреблять, в данном случае – пищу. Удивительно, но Макдональдсу удалось преодолеть барьеры социальной иерархии – он одинаково притягателен для всех – мечта для бедного и соблазн поесть так называемой вредной пищи для богатого», – замечает Сохань.
Форма реализации соблазна есть как можно больше, по ее словам, имеет разные модальности – от принуждения к потреблению закусок в виде сухариков с разными вкусами, до предложений в сфере гастрономического туризма. «Поэтому общая тенденция – это тенденция интенсивного потребления, сопровождаемая визуальными репрезентациями актов потребления, например, в социальных сетях, что является новым измерением феномена визуальной гастрономии», – поясняет автор исследования.
При этом индустрия гастрономического соблазна действует достаточно изощренно. Приоритетным становится символическое содержание пищи. Гастрономическая реклама, как отмечает Сохань, наполняет буквально любые продукты символами успеха, статуса и зачастую – сексуальности и чувственности. Также популярны апелляция к гастрономической памяти и предложения выбирать пищу по ее психологическим характеристикам.
Однако в современном обществе существует императив худого тела, который вступает в конфликт с современной пищевой индустрией. «Формируемая фастфудом телесная норма – это тело с избыточным весом, в то время как главенствующий идеал для большей части современного массового общества – худое тело, которое является знаком высокого социального статуса», – замечает Сохань.
Если в традиционной культуре, как она отмечает, худоба была непосредственно связана с минимальным гастрономическим потреблением, то сегодня худое тело является телом власти, так как репрезентирует независимость человека от пищи. Поэтому, если следовать современной логике, важно как оставаться худым и здоровым, так и не отказываться от навязываемой гастрономической свободы. Плохая совместимость этих вещей, в свою очередь, порождает альтернативные траектории питания.
См. также:
Домострой в глянцевой шкуре
Трансформации современной гастрономической культуры и тоталитет фастфуда
Россияне стали больше экономить
В подписке — дайджест статей и видеолекций, анонсы мероприятий, данные исследований. Обещаем, что будем бережно относиться к вашему времени и присылать материалы раз в месяц.
Спасибо за подписку!
Что-то пошло не так!
