«Я не знал, что то, чем я занимаюсь, называется социальным предпринимательством», – подобное признание лейтмотивом проходит через многие интервью с представителями социального бизнеса. Среди них есть создатели школ и детских садов, реабилитационных центров, медицинских учреждений, спортивных клубов и центров досуга, участники туристического бизнеса и владельцы магазинов для малоимущих. Хотя функционал таких предприятий вполне ясен, а алгоритмы деятельности уже неплохо сформированы, многие представители этого бизнеса, тем не менее, так пока не идентифицируют свою работу как социальное предпринимательство.
Этот парадокс отчасти объясняется отсутствием закона о социальном предпринимательстве, неполной институционализацией явления. В итоге стратегии ведения бизнеса социальных предпринимателей выстраиваются интуитивно, и там, где уже есть наработанные способы решения проблем, они начинают заново изобретать велосипед, рассказала управляющий директор фонда «Общественное мнение» Елена Петренко в докладе «Социальное предпринимательство как форма гражданского участия».
В его основу легло совместное исследование сотрудников фонда «Общественное мнение» и Института социологии РАН «Условия активизации гражданского участия в малых и средних городах России», проведенное под руководством Петренко в 2013-2014 годах. Проект включал серию интервью с социальными предпринимателями в Московской области, Казани, Тихвине, Камышине, Перми, Нижнем Новгороде и других городах. В итоге у исследователей получился коллективный портрет социального предпринимательства.
Миссия социального предпринимательства обычно формулируется несколько идеалистически: на выходе оно должно давать старт трансформации общества. Впрочем, такое представление вполне логично: помимо чисто деловой компоненты – извлечения прибыли, в социальном бизнесе в идеале присутствует творческое начало, которое, собственно, и позволяет надеяться на изменения социальной среды. Креативный, новаторский подход к решению проблем общества – одна из ключевых особенностей социального бизнеса, считает Петренко.
Еще одна важная отличительная черта образцовых предприятий этой сферы – их социально-культурная миссия, подчеркнула эксперт. В данном случае это тесная связь с человеческим потенциалом. С одной стороны, именно на него социальное предпринимательство опирается в своем развитии. С другой стороны, такие предприятия на выходе вносят дополнительный вклад в человеческий потенциал, связанный с образованием, лечением, отдыхом (социальный бизнес обычно производит услуги, а не товары).
По большому счету, социальный бизнес формирует для людей новую ценностную и коммуникативную среду, новые практики жизни в группе, отметили авторы исследования. При этом предполагается создание неких «идентификационных матриц», когда человек начинает осознавать себя членом некоего сообщества, с его профессиональными и неформальными связями.
В этом смысле абсолютно логично утверждение, что одним из продуктов таких социально-культурных проектов оказывается солидарность. Она служит не ресурсом, а эффектом работы социального предпринимателя, пояснила Петренко. Если такой эффект есть, социальный бизнес становится формой гражданского участия, убеждена она.
Как для многих малых предприятий, для социального бизнеса характерны горизонтальные связи с деловыми партнерами и общественными организациями. Создание сетей в любом бизнесе – важный ресурс развития, помогающий концентрировать финансовые, интеллектуальные, творческие и другие ресурсы. К тому же, социальные сети позволяют выстоять в конкуренции с более сильными игроками. В этом смысле социальный бизнес отчасти полагается на госструктуры – одного из самых весомых своих партнеров. Такое сотрудничество объясняется специализацией социальных предприятий, которые решают проблемы городской жизни.
При этом социальные предприниматели делают ставку на эксклюзивные и адресные услуги – например, обучают дошкольников по международным программам, ремонтируют импортные инвалидные коляски, развивают познавательный туризм и пр.
В развитии бизнеса они применяют две стратегии. В одном случае предприниматели сначала действуют, а уже потом рефлексируют и обнаруживают, что в сфере их работы существуют свои готовые правила. В другом случае коммерсанты, напротив, идут от теории к практике. Так оказывается легче и внедрять инновации.
В первом случае информанты, начав свое дело, еще не идентифицировали его в качестве социального предприятия. Судя по интервью, стимулом для озарения, а соответственно, и принятия правил, существующих в заданной сфере, нередко оказывалась внешняя инициатива (например, проекты властей, ориентированные на развитие социальной сферы). Иными словами, такие предприниматели поначалу действовали в бизнесе интуитивно, не задумываясь о существовании уже наработанных алгоритмов в этой нише. А уже когда они знакомились с требованиями властей или доноров, начиналась рефлексия: бизнесмены обнаруживали, что успешный опыт в области их работы уже есть, и брали его на вооружение. Ясно, что такая стратегия чревата убытками и потерей темпов развития.
Вторая стратегия предполагает сначала знакомство с правилами и образцами, а уже затем деятельность. Ее реализовывали более успешные предприниматели-информанты.
Более того, именно они по мере развития бизнеса обычно практикуют новаторский подход. «Они чаще становятся инициаторами экономических, организационных, социальных новшеств, – пояснила эксперт. – Это внутренние регламенты, новая логистика решения задач, новая мода и стиль жизни».
Тем не менее, трудности в освоении новых видов деятельности остаются. «Часто социальные предприниматели знают проблему, которую они берутся решать, но не знают технологий», – указала Петренко. Некоторые такие решения даже легче получить за границей, чем у отечественных коллег, добавила она. Ясно, что актуальная задача – создание инфраструктурных проектов и консалтинг в сфере социального предпринимательства. Тогда алгоритмы деятельности социальных предприятий станут полноценным товаром.
Исследователи классифицировали социальные предприятия выборки, исходя из двух групп критериев.
Первая группа связана с выбором аудитории: часть предприятий ориентируются на конкретные социальные группы (например, социально уязвимые), а часть – на широкие круги потребителей.
Вторая группа критериев – это ориентация бизнес-стратегий: возможна либо моноцель, либо диверсифицированные цели.
С опорой на эти критерии исследователи выделили четыре группы предприятий:
Наиболее успешны те социальные предприятия, которые ориентированы на диверсифицированные цели для всех слоев потребителей, отметила Петренко. Варианты «симбиоза» бизнеса и социальной деятельности здесь многообразны. Бизнес может существовать автономно, являясь при этом донором для общественно значимых проектов. Он также может быть основой и центром социального проекта, предметно с ним связан. И, наконец, бизнес и социальные проекты предметно не связаны, но успешно дополняют друг друга.
В целом на момент исследования (2013-2014 годы) большинство предприятий выборки переживали подъем: кто-то собирался выйти на ожидаемые результаты, а кто-то уже планировал расширяться. В решении текущих проблем информанты уповали, в основном, на собственные силы и на внимание со стороны местных властей.
Большинство информантов планировали развивать заданное направление деятельности. И лишь немногие, самые успешные предприятия ориентированы на диверсификацию, освоение новых ниш, заключает эксперт.
См. также:
«Социалка» ждет инвесторов
Социальный бизнес привлекает молодых
Специалисты по социальной работе стремятся стандартизировать свои чувства
Социальная активность приносит бизнесу привилегии
Россияне предпочитают помогать нуждающимся без посредников
В социальном бизнесе Россия ближе к США, чем к Европе
Экономике поможет культура
Воспользоваться материнским капиталом бывает непросто
В подписке — дайджест статей и видеолекций, анонсы мероприятий, данные исследований. Обещаем, что будем бережно относиться к вашему времени и присылать материалы раз в месяц.
Спасибо за подписку!
Что-то пошло не так!
